Он почувствовал, что у него вот-вот лопнет мочевой пузырь.
Левая рука дрожала так, что пришлось зажать ее коленями.
- Господи! - прошептал он. - Спаси и помилуй!
"Все, сорок километров, - поклялся он. - Пусть буду дома только к утру, но больше сорока в час ни за что не поеду!"
Хотя он и не протрезвел окончательно, в голове здорово прояснилось.
А стрелка спидометра подошла к восьмидесяти.
Глядя, как она медленно ползет вверх, Майк решил, что все обойдется. Девяносто - в самый раз. И домой приедет пораньше - нечего болтаться ночью посреди пустыни.
Он судорожно сглотнул, глубоко вздохнул и выключил радио: сейчас ему никак нельзя отвлекаться. Надо сосредоточиться на дороге - сейчас не до музыки...
И тут он опять увидел это.
Что-то двигалось по ту сторону кювета, неотступно следуя за автомобилем. Но этого не может быть! Господи, да у него скорость за сто, так быстро может двигаться только другой автомобиль.
Прищурившись, Майк посмотрел в ту сторону, машину повело, он отвернулся и облизнул губы.
Там ничего нет!
Боже мой, да там и быть ничего не может! Это фары, только и всего: свет фар, бегущий вдоль кустов можжевельника, сосен и придорожных камней. Да мало ли что еще! Просто его глаза поймали отраженный свет фар, а он под воздействием алкоголя принял его за преследователя.
Вот и все.
Хоть бы луна светила поярче!
"К черту все картины, - решил он, проехав еще километр, - хватит, пора завязывать". Денег у него предостаточно, дом он выкупил, какого черта еще надо?
Вдруг что-то ударило в левую дверь, и машина отскочила в сторону.
Майк закричал и увидел, как расплываются на руле его руки и дорога из черной превратилась в серую, а потом опять стала черной. Машину снова ударило и, истошно завопив, Майк бросил взгляд в окно: что еще за пьяный кретин хочет столкнуть его с дороги?!
Никого!
А когда он перевел взгляд на дорогу, было слишком поздно.
Дороги больше не было.
Майк закрыл лицо руками, зажмурился и закричал.
Ничего не загорелось и не взорвалось.
Майк Остранд висел вниз головой на ремне безопасности и слушал, как тарахтит мотор и в открытое окно дует ветер.
И еще что-то шипит. "Наверное, все еще крутятся колеса", - подумал он.
Через несколько секунд что-то непонятное проникло в окно и коснулось его руки. Майк потерял сознание. Глава 8
Гостиница "Ла Моска" расположилась между Рио-Гранде и высокой саманной стеной, отгораживающей ее от шоссе. В центральном двухэтажном корпусе размещались бюро администратора. просторный зал ожидания с маленьким фонтаном в центре и ресторан, в который при большом желании могли втиснуться человек сто. По об. стороны центрального корпуса, в тени тополей и рябин, стояли восемь крытых черепицей коттеджей. Посреди дворика росла старая дикая маслина, огромный ствол которой опоясывала деревянная скамейка.
Скалли сидела в тени под маслиной, прямо напротив входной арки с вычурными чугунными воротами, которые, как утверждал хозяин гостиницы, запираются ровно в полночь. Прикрыв глаза, она пальцем стерла со лба капельку пота.
- Ну что, полегчало? - спросил Рэд Гарсон.
- Пока не очень.
День не задался с самого утра: она проспала и, примчавшись сломя голову в аэропорт, узнала, что рейс задерживается. На час. Потом еще на два.
Когда же они наконец-то взлетели, Скалли включила свой переносной компьютер, чтобы вместе с Малдером ознакомиться с материалами дела поподробнее.
Но не тут-то было.
До самого Далласа их мучила болтанка, что отнюдь не располагало к чтению с экрана компьютера. Большую часть пути Скалли стоически - хотя и с переменным успехом - боролась со сном. Из-за грозового шторма над Техасом им пришлось отклониться от курса, они потеряли еще один час и опоздали на пересадку.
- Дурной знак! - мрачно прокомментировал Малдер. - Нас преследует злой рок.
Когда они приземлились в Альбукерке, Скалли и сама начала верить в дурные приметы, а когда Рэд Гарсон помчал их на своем джипе на север, в сторону Берналильо, она дала себе зарок остаток дней ходить пешком.
Рэд осторожно кашлянул, чтобы привлечь ее внимание.
Скалли открыла глаза и слабо улыбнулась.
Рэд, как и описывал его Малдер, был высокий, подтянутый мужчина средних лет. Судя по морщинистому лицу и рукам, он немало времени проводил в горах и пустыне. Непонятно.только, почему его так прозвали: волосы у него были белокурые*, глаза темно-голубые; левое ухо без мочки (ее откусил, как поведал ей Рэд, во время драки один тип, проводивший большую часть жизни по тюрьмам).
Совсем не типичный агент ФБР.
Когда он улыбался, у него шевелились только губы; зубы никогда не показывались.
- Думаете, он спит? - спросил Рэд, указывая пальцем за спину.
- Вряд ли.
Мимо гостиницы протарахтел пикап и, оставив за собой шлейф черного дыма, скрылся.
- Дана?
Скалли кивнула, давая понять, что слушает.
- А почему он зовет вас Скалли? У вас ведь есть имя.
- Ему можно, - просто, не вдаваясь в подробности, ответила она. Разве вот так сразу объяснишь, что Малдер ее самый лучший друг, а не просто напарник. Они могут полностью положиться друг на друга в случае опасности или помочь друг другу, когда дело не сдвигается с мертвой точки. И дело не только в том, что у них совершенно разные стили работы, и именно поэтому - к удивлению многих - они отлично дополняют друг друга.
Это трудно объяснить словами, но Скалли твердо знала: что бы ни случилось, Малдер, когда он ей нужен, всегда окажется рядом. Просто будет рядом - и все.