Собрав свои вещи, девушка заглянула и в сумки Файрада. Без колебаний она переложила к себе его кошельки с золотыми монетами и кое-что из одежды. Покопавшись в его седельной сумке, вытащила глубоко запрятанный посольский знак. Соня задумалась, глядя на сверкающую пластинку с изображением льва. Конечно, этот кусочек золота распахнет перед ней городские ворота и днем, и среди ночи, конечно, он заставит почтительно склониться свирепых стражников, но… он же может вызвать ненужные вопросы и подозрения. Наконец Соня решила, что этот знак сделан из драгоценного металла, в любом виде имеет цену, и сунула его в седельную сумку.
Сверху донесся гортанный птичий крик. Соня подняла голову. Над террасой кружили белокрылые чайки и неизвестно откуда прилетевший стервятник. Да, чтобы достойно защитить себя в пути, стоит обзавестись не только кинжалом и луком. С презрением оттолкнув ногой пиратский клинок, похожий на нож мясника, она подошла к телу Файрада и сняла с его перевязи новую саблю, купленную у одного из купцов каравана после избавления из плена. И вновь на глаза девушке попалась темная жемчужина. Соня остановилась в раздумье. «Возможно, все и не так страшно? Мудрый старик-кхитаец открыл мне, что талисман несет людям шесть смертей и одно избавление». Она пересчитала тела. Их было пять, только пять. А через мгновение припомнила толстого хозяина таверны, что погиб в море, упав вместе с конем с обрыва. «Теперь осталось одно избавление. Но не от жизни же избавляет владельца этот талисман!»
Соня наклонилась и подобрала жемчужину. Темный таинственный блеск и причудливая форма заворожили девушку. «Возьму. Пусть побудет у меня»,— и надела на шею золотой шнурок.
Приняв окончательное решение, Соня почувствовала уверенность в своих силах и успокоилась. Еще раз внимательно посмотрела по сторонам и направилась к лошади.
— Ну, красавица моя, в путь! — Соня вскочила в седло и пришпорила кобылу.
Ману спокойно трусила вдоль берега, изредка вздрагивая от грохота волн. Вдруг сзади послышался приближающийся стук копыт. Всадница в тревоге обернулась и облегченно вздохнула — бодро перебирая ногами, их догонял вьючный мул Исхара. Опасливо глядя на бурлящее море, он старался держаться поближе к скалистой стене. Дорога пошла вниз, и вскоре небольшой караван достиг места, где морские валы, захлестывая тропу, бились об отвесную скалу. Ману задрожала и остановилась, мул тревожно прядал ушами.
— Ну что ты, милая! — Девушка похлопала кобылу по шее.— Смотри, вода только сверху, а внизу твердые камни. Ты уже проходила здесь.
Лошадь пятилась перед набегающими волнами и фыркала. Никакие уговоры не помогали. «Нет, ни оставаться тут, ни возвращаться нельзя. Надо попробовать пройти. В конце концов прибой здесь не так уж силен, а дорога относительно ровная». Соня спешилась и вошла в воду. Бурлящие валы, теряя свою силу на крутом уступе берега, обдавали путницу множеством брызг и шипящей пеной. Откатываясь, волны с силой тащили девушку и животных в море. Ноги Сони, копыта лошади и мула скользили на мокрых камнях, путались в длинных плетях выброшенных водорослей. Ману жалобно ржала, мул пронзительно вторил ей.
Вскоре Соня почувствовала, что грозные с виду волны не так уж и страшны. К их ритму можно было приспособиться, главное — не дать сбить себя с ног. Девушка упорно тянула повод и заставляла Ману идти за собой. То прибавляя шаг, то останавливаясь, пережидая особенно сильные накаты волн, маленькая группа упорно продвигалась вперед.
Наконец опасный участок берега остался позади. К удивлению девушки, мул не отстал от них. Стряхивая с себя соленые брызги и возмущенно фыркая, он вплотную подошел к ним. Было ясно, что он собирается тащиться за всадницей и дальше. Девушка усмехнулась и достала из вьюка вяленую дыню, накормила животных, а затем долго сушила одежду и волосы под теплым ветром.
К вечеру Соня добралась до холма над заливом и оглянулась на затихающее море. Ей вспомнились события прошедшего дня — угроза смерти, борьба, отчаяние, вспышки надежды…
Девушка решила остановиться на ночлег в знакомой ложбине. Бросив последний взгляд на залив, она повела свой маленький караван вниз по склону, туда, где тихо журчал источник и росла высокая сочная трава. Там она нашла следы костра, у которого они ночевали со Счастливчиком, и разожгла огонь. Теперь, когда она осталась одна, можно было раздеться, основательно просушить и починить верхнюю одежду. Тонкую нательную рубаху девушка решила прополоскать в ручье и там же вымыться. Соня долго плескала на себя холодную воду, смывая вместе с кристалликами соли мучительную усталость и пережитые недавно волнения. Затем она постелила у костра пару шерстяных одеял, надела одну из тонких шелковых рубашек, найденных в вещах Файрада, и принялась готовить себе ужин.
Закрутив длинное полотенце на голове в замысловатый тюрбан, девушка, поджав ноги, уселась на одеяла, изображая властелина далекой Вендии. После рассказов старого караван-баши Соня вновь и вновь возвращалась мыслями к этой чудесной стране. Осмотрев своих подданных — маленькую кобылу и упрямого мула,— она хлопнула в ладоши, повелевая подавать ужин. Это было исполнено верным слугой, слугой, которого она сама и изобразила. Неспокойное, пляшущее пламя костра то освещало тоненькую фигурку девушки, то погружало ее в темноту.
Тень, отбрасываемая ее тюрбаном на большой валун, походила на грандиозную причудливую башню.
Насытившись, Соня растянулась на одеялах. Ночь была теплая и звездная. На небе сияла начинающая убывать луна. Девушке было легко и удобно в просторной рубашке Счастливчика. Позабыв все заботы, Соня уснула.
Проснулась девушка от того, что кто-то толкал ее в бок. Открыв глаза, она увидела Ману, которая осторожно тыкалась в нее мордой. Солнце стояло уже совсем высоко. Соня ласково отпихнула лошадь и перевернулась на живот. Прямо перед ее глазами появился высокий густой лес. Страшный зверь взбирался по толстому зеленому стволу. Девушка легко поднялась. Лес исчез, превратившись в траву, а зверь оказался букашкой.
Собираясь в дорогу, Соня подумала, что находится в затруднительном положении — пути назад нет, а впереди — деревня контрабандистов и пиратов, где ее могут узнать. Но выбора не было, и девушка, полагаясь на собственную смекалку и счастливый случай, отправилась к рыбачьей деревне.
К деревне Соня подъехала на закате. Еще с дороги она увидела, что в море стоит на якоре парусник с огромной косой реей на одинокой мачте, а между ним и берегом снуют рыбачьи лодки, перевозя объемистые тюки.
Не долго думая, Соня сняла свою накидку и кольчугу, а вместо них надела богато вышитую рубашку Файрада, подпоясав ее широким кушаком. Голову она повязала ярким шелковым платком, сделав большой узел за правым ухом и позволив рыжим локонам свободно падать на спину. Понадеявшись на то, что все, с кем она имела дело в этой деревне, видели юношу-купца, а в обличье девушки ее не узнают, она неторопливо пошла вниз по дороге, ведя Ману на поводу. Мул, как привязанный, трусил следом.
Все улицы деревни сходились у маленькой гавани. Соня со стороны наблюдала, как бородатый человек с яркой перевязью поперек жирного живота, судя по всему хозяин товара, распоряжался выгрузкой тюков.
Рядом с ним стояли трое вооруженных людей, по виду отчаянных головорезов. Лица их не были знакомы Соне. Рассеянно озираясь по сторонам, девушка медленно пошла мимо них. Ее заметили сразу.
— Эй, госпожа, что ты тут делаешь? — хриплым голосом прокричал толстый. Охранники насторожились.
— Да никакая я не госпожа, меня хозяин таверны в Барросе отправил сюда за вендийскими плодами,— Соня глуповато улыбалась.— Ему они срочно нужны, да велено взять лучшего качества и не очень дорого.— Девушка достала тощий потертый кошель.
— А что за плоды понадобились твоему хозяину?
— Ой, прости, название-то я и позабыла. Ну такие большие, с мою голову, с зеленой чешуйчатой шкуркой. А мякоть такая нежная, желтая и пахнет приятно… Ой, господин, помоги мне, а то тавернщик прибьет меня. Рука-то у него тяжелая…
Девушка просительно заглядывала в лица всем четверым.
— А чего ж хозяин тебя одну отпустил?
— О, мой добрый господин, да сынок у него молодой. Моего возраста.— Девушка потупилась и изо всех сил старалась покраснеть. Последнее, правда, не удалось, но мужчины понимающе переглянулись, оценив дорогую рубашку на прислужнице, и захмыкали.— Вот он и посылает меня то туда то сюда… Ох, да как же называются эти плоды? Говорят, они растут на деревьях…
— Да в траве они растут. Ананасы называются. А тавернщик твой спятил. Такой товар глубокой осенью привозят, и то для знати и богатых купцов, а не для голытьбы в рыбацкой таверне. За твой кошель и пары не купишь.
— Что же мне делать? Прибьет ведь,— заскулила девушка.
— Ждать следующего корабля,— пряча усмешку ответил торговец.
— Не могу я, меня вечером ждут… И с пустыми руками не явишься…
— Ну что ж, я тебе помогу.— Хозяин груза протянул Соне несколько небольших коричневых плодов.— Бери, не бойся!
— Что это? — Соня осторожно взяла сморщенный фрукт.
— Сушеные унаби лучшего качества, сладкие как мед, душистые как шемская роза, а силы в них…— Купец зажмурился,
— Ты что, не слыхала об унаби? — удивился один из охранников.— В Вендии их дают воинам перед сражением.
Плод действительно был сладким и душистым, хотя и с каким-то странным привкусом. Пока девушка пробовала заморскую редкость, купец скользнул взглядом по Ману, мулу, кошелю.
— И всего-то золотой за мешок. Дешевле только там, где они растут.
— Дорого.— Соня искоса поглядела на ухмыляющихся контрабандистов.— Тавернщик…
— Как это дорого? — возмущенно перебил торговец.— Да этому товару цены нет. В твоем Бар-росе таких фруктов и не видывали.
— Да, таких к нам еще не привозили,— согласилась девушка,— но все равно, дороговато.
Купец не скрывал своего удивления: глуповатая, плаксивая девчонка мгновенно превратилась в прижимистую лавочницу. Но потом решил: девчонка явно стремится прикарманить монету-другую, потому так яростно и торгуется. После долгого торга на Ману и мула всего за два золотых навьючили по паре мешков. Затем показали тропу через горы и пожелали счастливого пути. Отъезжая, Соня услышала за спиной громкий смех и приглашение приезжать еще, да хозяйского сынка прихватить.
Кобыла шла, недовольно прядая ушами. Она не привыкла таскать такую поклажу и теперь явно обиделась, видя, что ее приравняли к вьючному животному.
После недолгих колебаний девушка решила переночевать на постоялом дворе. Она проехала по пустынной в это вечернее время улочке и свернула в знакомые открытые ворота. Привязав животных, Соня вошла в таверну. Там было почти пусто. К ней подошел молодой парень, видимо сын погибшего хозяина.
— Мне ужин, комнату на ночь и два места в конюшне,— кратко сказала девушка, садясь за стол.
Парень принес тарелку с рыбой, зажаренной не хуже, чем при папаше, кувшин белого вина, лепешки и целую миску душистой зелени.
— Если госпожа захочет, я могу приготовить для нее замечательное блюдо.— Соня насторожилась.— Это запеченные моллюски.— Парень вопросительно смотрел на гостью.— В Асгалуне такое блюдо обойдется вам не меньше, чем в золотой, а у нас, конечно, гораздо дешевле, да и товар посвежее — приезжие купцы разгружают товар у нас, а потом туда везут.
Соня чуть не поперхнулась от такого наглого вранья.
— Ну, парень, тебе в этой дыре делать нечего. Ты в любом большом городе всех купцов за пояс заткнешь,— польстила она молодому хозяину. — Но моллюсков я не хочу. Рыба твоя уж больно хороша.