— Неужели? Как странно, однако. И что в ней?
— Одежда, госпожа. Ее доставил один из королевских пажей. Сказал, что возвращает вам с благодарностью.
Госпожа Бенч улыбнулась.
— Так и быть, раскрою мой маленький секрет, Арнилд. Просто я одолжила платье одной даме, которая гостит в замке по приглашению самого короля. Увы, у нее с собой не было ничего нарядного. Распорядитесь, чтобы платье почистили, после чего вернули в гардеробную моей дочери.
— Слушаюсь, госпожа, — учтиво кивнул слуга и отправился выполнять поручение.
Хелин Бенч была занята тем, что пересаживала в цветочные горшки редкие луковицы, которые прислал ей специальный поставщик из Бриавеля, когда в комнату с поклоном вошел слуга.
— В чем дело, Арнилд? — с легким раздражением в голосе спросила она.
— Приношу мои глубочайшие извинения за то, что вынужден помешать вам, госпожа. Но я проверил карманы накидки и обнаружил в них записку. Она адресована вам.
И он протянул свернутое трубочкой послание.
— Вот как? — Хелин Бенч изобразила удивления, хотя в душе была несказанно рада. Не иначе как Лейен решила поделиться с ней чем-то интересным. — Где мое зрительное стекло?
Арнилд взял со стола толстый стеклянный диск и передал его своей госпоже.
— Благодарю. Ты свободен.
Как только Арнилд удалился, Хелин Бенч без промедления развернула смятый клочок бумаг и положила на него диск, который увеличивал буквы.
Она перечитала записку несколько раз. Когда же, наконец, оторвала от нее взгляд, на лице ее читалась нескрываемая тревога. Она никак не ожидала прочесть то, что содержалось в записке.
Хелин вновь пробежала глазами по строчкам, после чего смяла бумагу в комочек и бросила в пруд. На ее глазах комочек намок и постепенно опустился на илистое дно, недоступный чужому глазу. Теперь его уже никто не прочтет.
Всемогущий Шарр услышал ее молитвы — тропинка, по которой Элспит шла последние два дня, вывела на настоящую дорогу, торную и широкую. Две кибитки — судя по всему, они путешествовали вместе — едва не наехали на нее, когда она, выскочив почти на середину дороги, отчаянно замахала руками в надежде, что те остановятся. Кибитки остановились, правда, при этом сама Элспит едва не попала под копыта испуганных лошадей.
— Эй, смотри куда идешь! — раздался чей-то возмущенный голос.
В это мгновение усталость и голод взяли свое — Элспит потеряла сознание. Когда же она снова пришла в себя, то обнаружила, что лежит под навесом кибитки, а на нее устремлены взгляды детских глаз.
— Проснулась! — радостно воскликнул один из детей.
Рядом с ними возникла женщина — судя по всему, мать этого выводка.
— Тебе лучше? — поинтересовалась она.
Элспит нашла в себе силы кивнуть.
— Простите меня.
— Ты нас всех так перепугала! — сказала женщина и сдержанно улыбнулась. — Меня зовут Руфь. А это моя семья.
С этими словами она обернулась к кучеру и крикнула:
— Хэм, она очнулась! Останови лошадей!
Дети тоже робко заулыбались, но вскоре потеряли к незнакомке всякий интерес.
Кибитка остановилась, и Элспит попробовала приподняться.
— Спасибо вам за вашу доброту.
На этот раз Руфь улыбнулась шире.
— Вставай, пора подкрепиться.
При упоминании о пище в животе Элспит раздалось урчание. Руфь пристально посмотрела на нее.
— Тебе это не помешает, — сказала она и нахмурилась.
Как приятно вновь оказаться в обществе спутников. Уже одни их веселые голоса развеяли страх, а тут еще и бурная деятельность — надо развести костер, нагреть воду, вынуть из сумок провиант. Угощение было скромным, хлеб и немного мяса, но даже оно показалось Элспит настоящим пиршеством.
— Ешь! — строго приказала Руфь. — И давно ты без еды?
— Несколько дней, — призналась Элспит. — А вам-то самим хватит?
— Нам всегда хватает, — ответила Руфь.
Начали подходить мужчины. Оказалось, что это две семьи. У второй женщины дети были постарше — два мальчика-подростка. Им уже доверяли сидеть впереди на козлах вместе с отцом.
Хэм, муж Руфь, назвал свое имя первым, а потом представил всех остальных. Элспит кивнула и улыбнулась каждому.
— Еще раз прошу извинить за то, что я вас напугала. Просто давно не видела людей, а так хочется хотя бы перекинуться с кем-то парой слов.
— Что ж, в таком случае пока будешь есть, мы расскажем о себе, — произнесла Руфь, заботливым взглядом предлагая девушке отрезать себе еще один ломтик окорока. — Мы всегда стараемся основательно подкрепиться в это время суток, — добавила она.
Элспит последовала ее совету. Пока она ела, Руфь рассказала, что обе семьи из Бриавеля — торговцы, держащие путь домой после удачной поездки в Моргравию.
— А чем вы торгуете? — поинтересовалась она с набитым ртом. На ее вопрос ответил один из мальчишек.
— Вообще-то мы пчеловоды. Торгуем медом.
Сбитая с толку, Элспит растерялась.
— А разве в Моргравии нет своего меда?
Все вокруг рассмеялись — по всей видимости, она не первая задала им такой вопрос.
— Почему же, есть. А вот таких пчел, как наши, нет, — пояснил парнишка. — Наши — особенные, потому что не скрещивались с другими видами. Это так называемая магурианская пчела, ее родина — крошечный островок возле юго-восточной оконечности Бриавеля.
— Да, но каким образом вы не даете своим пчелам скрещиваться с другими видами? — с неподдельным интересом спросила Элспит.