- Не имеет значения, люблю я его или нет. Мы не можем быть вместе. Морнишам запрещено жениться на женщинах, не принадлежащих к их клану.
Тревис ощутил, как в нем вспыхнул гнев. Он ненавидел подобные вещи: деспотичные правила, предписываемые обществом и заставляющие людей подчиняться определенным законам без всяких на то разумных причин - с какой стати ты должен жить так, как того хотят другие?
- Почему бы ему не покинуть свой клан?
- Если он перестанет быть морнишем, останется ли он Саретом? - Лирит покачала головой. - Возможно, он способен ради меня принести такую жертву. Но я себе этого никогда не прощу. Я не смогу смотреть ему в глаза, понимая, что заставила отказаться от себя, от своей крови.
- Быть может, он именно этого и хочет.
- Возможно, он так думает. Во всяком случае, сейчас. Но, в конце концов, сомнения, точно змеи, проникнут в его сердце. - Лирит тяжело вздохнула. - Нет, я слишком его люблю, чтобы причинить ему такую боль.
- Его клан остался в другом мире, Лирит.
- А он стал другим человеком? Изменилась ли я? Нас разделяет не только его принадлежность к клану. Дело в том...
Она стиснула зубы и прижала руку к животу. Что хотела сказать Лирит? Тревис не решился спросить. Он лишь сжал ее руку, и она ответила ему тем же.
Как и всегда по вечерам в пятницу, на улицах было много народу, но сегодня люди казались какими-то притихшими, на многих лицах лежала печать неудовольствия. Быть может, горожане все еще недовольны тем, что шериф Тэннер не позволил им расправиться с Саретом.
Или они чего-то боятся?
Сначала Тревис заметил собравшуюся на тротуаре толпу. Люди о чем-то громко спорили, слышались язвительные замечания. Затем раздался сдавленный крик, и какой-то мужчина торопливо повел прочь женщину, которая прижимала руку ко рту.
- Что здесь происходит? - спросила Лирит.
Тревис почувствовал, как его охватывают неприятные предчувствия.
- Не знаю, пойду, посмотрю.
Он отпустил руку Лирит и начал протискиваться вперед, чувствуя, что колдунья следует за ним. Толпа собралась у входа в переулок. Люди вглядывались в промежуток между домами. С ограды свисали какие-то тряпки.
- Поделом ему! - крикнул мужчина.
- Грешник! - прошипела женщина, лицо которой раскраснелось от возбуждения.
Они повернулись и зашагали прочь. Тревис и Лирит продолжали проталкиваться вперед. Наконец им удалось увидеть, на что глазела толпа. В землю кто-то забил грубо сколоченный крест, к которому привязали Найлса Барретта.
Руки англичанина были широко раскинуты и привязаны к поперечной стороне креста, голова свисала на грудь, и Тревис не мог разглядеть его лица. Он не двигался. На лбу запеклась кровь, пальцы торчали в стороны под неестественными углами - они были сломаны.
- Кто это сделал? - задыхаясь, спросил Тревис.
Стоящий рядом с ним мужчина показал на лист бумаги, приколотый булавкой к куртке Барретта. На нем было аккуратно написано:
ЧТИ ОТЦА И МАТЬ СВОИХ
И ниже, более мелкими буквами:
ТЕПЕРЬ В ЭТОМ ГОРОДЕ НОВЫЙ ЗАКОН. ТАК БУДЕТ С КАЖДЫМ, КТО СТАНЕТ
ПРОТИВИТЬСЯ КРЕСТОВОМУ ПОХОДУ ЗА ЧИСТОТУ
- Тревис! - Лирит схватила его за руку. - Он еще жив.
Барретт повернул голову. С окровавленных губ слетел стон. Стоящий рядом с Тревисом мужчина рассмеялся. Тревис повернулся и бросил на него яростный взор.
- Позовите шерифа Тэннера, - прорычал он. - Немедленно!
Должно быть в голосе Тревиса чувствовалась сила, поскольку смех застрял в горле у мужчины, и он быстро побежал по улице, призывая шерифа.
- Уходите отсюда, - громко сказал Тревис. - Повторяю, уходите!
Удар грома потряс воздух, и Тревис почувствовал покалывание в правой руке. Зеваки начали торопливо расходиться. Впрочем, часть из них остановилась неподалеку, продолжая наблюдать за происходящим жесткими глазами. Энергия клокотала внутри Тревиса, пытаясь вырваться наружу. Оставалось лишь произнести руну.
Нет, он не станет причинять этим людям вред; он не такой, как они. Тревис стиснул зубы, и они вместе с Лирит принялись отвязывать Барретта.
ГЛАВА 34
Лирит закрыла дверь ванной - осторожно, хотя лорд Барретт не мог ее услышать - и спустилась вниз. Жаль, что она не обладает целительскими способностями Грейс, или хотя бы не прирученной, но бездонной силой Эйрин. Однако талант Лирит состоял в способности к предвидению. И все же она не видела, выживет Барретт или нет. Лирит сделала все, что могла; теперь оставалось только ждать.
Она нашла своих друзей в гостиной "Голубого колокольчика".
- Как он? - спросил Тревис, поставив на стол фарфоровую чашку с кофе.
Лирит открыла рот, чтобы ответить, но у нее получился зевок. Только что рассвело, она не спала всю ночь.
- Его раны больше не кровоточат; кроме того, я вправила сломанные пальцы и наложила на них шины. Несколько раз он едва не пришел в сознание, словно во сне бормотал что-то, а потом вновь замолкал. Мне удалось разобрать только одно слово. Кажется, он сказал "золото".
Дарж мрачно кивнул.
- Не удивлюсь, если люди, которые совершили это насилие, забрали его золото.
Тревис посмотрел на рыцаря.
- Неужели ты думаешь, что обычные грабители способны на такое, Дарж?
Дарж лишь провел рукой по усам.
Лирит села и с благодарностью взяла из рук Тревиса чашку горячего кофе. Конечно, кофе не мэддок - он более горький, и ему не хватает пряного аромата, - но она не могла не признать его достоинств. После нескольких глотков Лирит почувствовала, как по телу растекается приятное тепло.
- Как прошел вечер в салуне? - спросила она у Тревиса.
После того как они с шерифом Тэннером и его помощником Вилсоном принесли Найлса Барретта в пансион - Дарж остался с Саретом в тюрьме, Тревис пошел в "Шахтный ствол", чтобы сообщить Мэнипенни о несчастье с Барреттом, а также предупредить, что Лирит сегодня останется дома.
Тревис вздохнул и провел рукой по бритой голове.
- Мне там было нечего делать. Почти никто не пришел. Даже старый Иезекиль Фрост.