Тревис надел джинсы и рубашку из набивного ситца. В тазике для умывания осталось немного воды, и он сполоснул лицо. Бросив взгляд на постель Даржа, он увидел, что она осталась несмятой; прошлой ночью рыцарь так и не вернулся в "Голубой колокольчик". Тревис постарался подавить тревогу и спустился вниз.
На завтрак он опоздал. Старатели, снимавшие комнаты в пансионе, уже успели отправиться на свои серебряные поля. Он слышал, как напевает на кухне Моди, заканчивая мыть посуду, а Лирит складывает скатерть. Тревис с облегчением вздохнул, когда увидел, что Дарж сидит за столом с чашкой кофе в руке.
- Доброе утро, - сказал Тревис.
Дарж поднял голову. От усталости и тревоги черты лица рыцаря заострились. Тревис посмотрел на Лирит, но лицо колдуньи оставалось непроницаемым.
- Что произошло? - спросил Тревис.
- Тебе лучше присесть, - мрачно посоветовал Дарж.
Тревис молча повиновался. Он выслушал рассказ Даржа о том, что произошло ночью возле офиса шерифа, и на него накатила мучительная волна тошноты, лишь чудом ему удалось с ней справиться - хорошо, что он не позавтракал.
- Ты уверен, что действительно видел Кэлвина Мюррея? - спросил Тревис, когда рыцарь закончил.
Он не сомневался в истинности слов Даржа, просто не мог в них поверить.
- Уверен, - глухо проговорил Дарж. Тревис редко видел рыцаря в таком состоянии, в глазах эмбарца притаился ужас. - Я узнал его, несмотря на то... что с ним сделали.
Тревис покачал головой.
- Но Кэлвин Мюррей умер в "Шахтном стволе". Ты же проверяла, Лирит, и сказала, что он мертв.
- Да, - проговорила колдунья. - И я совершенно уверена, что он и сейчас мертв.
Тревис содрогнулся. Как мог мертвец швырнуть камень в окно? А откуда у мертвеца взялись лапы пумы и челюсти волка? Лишь одно не вызывало сомнений: теперь они знают, кто убивает домашний скот в окрестностях Касл-Сити.
Дверь, ведущая на кухню, распахнулась, и в гостиную, опираясь на трость и позвякивая шпорами, вошла Моди.
- А вот и наш бездельник, - сказала она Тревису. - Я оставила для вас немного печенья. Сейчас принесу, и еще джем из крыжовника. Вечер в салуне выдался трудным?
Тревис кивнул, хотя он вернулся в пансион не слишком поздно. В "Шахтном стволе" почти не было посетителей. После того, что произошло в игорном доме на Тополиной улице, люди предпочитали оставаться дома. Тревис их понимал. Никто не знал, кто станет следующей жертвой "крестоносцев".
Моди принесла ему джем с печеньем и вернулась на кухню. Они слышали, как она долго и мучительно кашляет.
Тревис снова принялся расспрашивать Даржа, но им так и не удалось найти объяснения метаморфозам, произошедшим с Кэлвином Мюрреем. Они лишь поняли, что мистер Мюррей даже после смерти продолжает работать на Комитет бдительности.
- Можно мне взглянуть на послание, которое он забросил в окно? спросил Тревис.
Дарж вытащил листок бумаги из кармана и протянул Тревису. Тот разгладил его на столе и прочитал: "Отпусти цыгана или готовься к самому худшему".
- Миледи, - сказал Дарж Лирит, - я хотел кое-что вам показать, но после событий вчерашней ночи совсем забыл.
Рыцарь вытащил из кармана маленькую стеклянную бутылочку и протянул ее Лирит.
- Что это такое? - спросила колдунья.
- Точно не знаю. Возможно, какое-то лекарство. На дне осталось несколько капель. Может быть, вы сумеете разобраться, что там было.
Лирит вытащила пробку и поднесла ее к носу. Потом провела пальцем по горлышку бутылки и коснулась его кончиком языка. Ее брови удивленно поползли вверх.
- Это сильное и опасное средство, - заявила Лирит, поставив бутылку на стол. - В небольших количествах оно притупляет боль и дарит приятные сны. Если увеличить дозу, человека начнут посещать жуткие видения, он даже может умереть. И чем больше принимать такое лекарство, тем сильнее человек начинает в нем нуждаться. - Но что это? - спросил Тревис.
- Настойка опия.
Дарж наморщил лоб.
- Настойка опия?
- Laudanum* [Настойка опия (лат). - Примеч. пер.], - вмешалась Моди, с порога кухни.
Они повернулись к вошедшей в гостиную Моди. Следом за ней появился шериф Тэннер с задумчивым выражением лица.
- Это дело рук дьявола, - сердито продолжала Моди. - Многие мои девушки ее пили. Клиент давал им попробовать, а потом они не могли без нее жить. Во всяком случае, до тех пор, пока на смену камелиям не приходили лилии и их не укладывали в холодную землю. Где ты ее достал?
Тэннер шагнул вперед и взял бутылочку.
- Полагаю, мистер Дирк нашел ее в моем офисе.
Все посмотрели на Тэннера, и лишь Лирит кивнула, словно получила ответ на одной ей известный вопрос. Она встала и подошла к шерифу, не спуская с него пристального взгляда своих темных глаз.
- Как давно вы начали это пить? - спросила колдунья. Тэннер смотрел мимо них на стену. Потом его водянистые голубые глаза обратились к Лирит, и он вздохнул.
- Пять лет. Прошло пять лет с тех пор, как я начал употреблять настойку опия, мисс Лили. Каждый день я просыпался с намерением прекратить. Иногда даже пытался. Но к полудню я покрывался потом и дрожал, как новорожденный теленок, голова раскалывалась от боли, казалось, кто-то пытается добывать там серебро. И мне ничего не оставалось, как вновь и вновь вытаскивать пробку.
Шериф сел за стол и поставил бутылочку перед собой. После коротких колебаний Лирит положила ему руку на плечо.
- Как это началось? - спросила она.
- Я жил тогда в Сан-Франциско. Служил помощником шерифа. Доктор прописал мне опий после того, как меня стала беспокоить рана плеча, которую я получил во время войны.
- О какой войне вы говорите?
- За освобождение рабов, мисс Лили, - сказал он, и колдунья кивнула. Наверное, мне не следовало воевать. Я убежал из дома в шестнадцать лет, чтобы вступить в армию. Мне довелось принять участие во многих боях, а потом в Геттисбергском сражении* [Произошло в 1863 году во время Гражданской войны в США. - Примеч. пер.] я получил штыковое ранение. Рана быстро затянулась, но когда я стал старше, она начала болеть. Тогда я обратился к врачу, и он прописал мне опий. Боль давно прошла, а я продолжал его принимать. Только так я мог забыть о... иными словами, только после приема настойки моя рука переставала дрожать. Но постепенно мне приходилось увеличивать дозу, и я понял, что очень скоро моя тайна обнаружится и меня уволят. Поэтому я сам отказался от работы в Сан-Франциско и приехал сюда, в Касл-Сити, где, как я слышал, требовался шериф. - Он опустил голову. - Вот только теперь мне все равно придется вернуть значок.
Глаза Моди блестели от слез. Она села за стол рядом с Тэннером.
- О, Барт, почему ты ничего мне не сказал?
Он не поднимал глаз.
- А что бы ты тогда обо мне стала думать, Моди? .
- Я бы подумала: Моди, вот мужчина, который нуждается в твоей помощи. И ты уж постарайся о нем позаботиться, потому что за все золото, что прячется в земле Калифорнии, тебе не найти другого такого замечательного человека. - Она взяла его руку в свои и сильно сжала. - Вот что я бы подумала, Барт.
Он поднял голову и посмотрел ей в глаза, и тут только Тревис понял, что Тэннер и Моди любят друг друга. Почему он так долго ничего не замечал? Впрочем, они старательно скрывали свои чувства - даже друг от друга. В конце концов, он шериф, а она до недавнего времени владела борделем. Он прекрасно понимал, что стали бы благовоспитанные дамы Касл-Сити нашептывать своим мужьям, если бы шериф Тэннер женился на Моди. Тогда уж ему точно пришлось бы расстаться со своим значком.