- Ой, Катька, у тебя кроссовки, совсем как у меня! – завизжала племянница.
Надо сказать, несмотря на то, что я более чем в два раза их старше, эти малолетние паршивцы относятся ко мне с известной долей фамильярности. Возможно, будь я солидной замужней дамой или хотя бы обладай более внушительной комплекцией, они и звали бы меня тетей или хотя бы Катей – но увы. Или не увы? Как говорится, маленькая собака до старости щенок, а мне моих тридцати никто пока не дает.
Наскоро перекусив холодным борщом со свекольной ботвой (безотходное производство!), я устроилась в каморке, условно именуемой «моей», и стала дожидаться появления двоюродного братца. Коротая время за бульварной газетенкой, на мой взгляд, не годной, несмотря на миллионные тиражи, даже на подтирку, я незаметно задремала.
Разбудил меня гром: гроза, оказывается, просто взяла тайм-аут и теперь бушевала во всю. Генка с Маринкой уже сидели на веранде, поедая свекольник и милуясь со своим ненаглядным «сынулей» Бегемотом.
- Говорят, ты меня искала? – с набитым ртом поинтересовался Генка, промычав что-то в ответ на мое традиционное брежневское приветствие раскрытой ладонью.
- Говорят, что кур доят. Искала. Можно узнать, где ты был сегодня в районе двух часов?
- А что, мне нужно алиби? – состроил дурачью мордочку Генка.
То, что состроила в ответ я, наверно, впечатляло. Во всяком случае, Генка сразу посерьезнел:
- Кать, что-то случилось?
- Выйдем! – рявкнула я, заметив за Маринкиной спиной любопытную физиономию Пашки.
- Там же дождь! – возмутился Генка.
- Тогда на чердак!
Теперь Маринка и Пашка оба таращили на меня глаза размером по восемь копеек.
- Тайны какие-то… - обиженно протянула Маринка, еще более оскорбленная тем, что я обрекла Бегемота на бескормицу.
Тяжело вздохнув, Генка выбрался из-за стола и пошел к чердачной лестнице, косясь в мою сторону, как испуганная лошадь.
Чердак для неприятных разговоров – самое подходящее место, потому что рождает психологический дискомфорт. Дело в том, что все, кроме меня и детей, могут там только сидеть или лежать – стоять не позволяет высота потолка (он же крыша). Если еще прибавить барабанный бой дождя по крыше, раскаты грома и грохот падающих с единственной уцелевшей сосны шишек…
Я села на кровать – Мырка тут же устроилась у меня на коленях – и свирепо поинтересовалась:
- Ну?
- Что «ну»? – Генка, в котором росту на тридцать сантиметров больше, чем во мне, даже сидя в кресле, почти упирался головой в картонный потолок.
- Доволен?
- Чем?
- Шуткой своей кретинской, чем еще!
- Какой еще шуткой? – продолжат пучить глаза Генка.
- Ты что, издеваешься? – я вскочила, Мырка, недовольно мыркнув, спрыгнула на пол.
- Да объясни ты толком! И не ори!
- Кроме тебя такую глупость никто не мог придумать.
- Да какую глупость?! – завопил Генка.
- Такую! Сам не ори!
- Или ты мне все объяснишь, или иди ты… лесом!
Я озадаченно выпятила губу. Так искусно мой кузен притворяться никак не мог. Если я, как уже говорила, удалась в хохляцкую породу, и не только толстыми пятками, но и в целом, за исключением, может, рыжевато-каштановых волос, то Генка – вылитый дядя Толя, который на три четверти эстонец и по паспорту вовсе не Анатолий, а Тойво. Мой братец – такой же горячий эстонский парень, как и отец, былобрысый, светловолосый и с носом-картошкой, типичный такой чухонский крестьянин. Если уж Генка орет – это серьезно.
- Так, значит, это не ты? – хлопая глазами, пробормотала я.
- Ну что не я?
Кое-как, с пятого на десятое, я рассказала, в чем дело.
- Стал бы я такой ерундой заниматься! – фыркнул Генка. – Зачем мне это?
- А кто мне в рюкзак подбросил спичечный коробок с клопами-вонючками? Скажешь, не ты?
- Ну, это… Ты же говорила, что к тебе от соседей клопы набежали через вентиляцию. А с вонючками они вместе не живут, уходят. Это уже проверено.
- Спасибо за заботу, братик, но клопов я и так вывела, зато вонючек неделю не могла собрать. Да и вообще, ты у нас любитель милых розыгрышей.
- Кать, ну хочешь, на колени встану и поклянусь. С кроссовками – это не я. Ты же знаешь, я люблю шутки простые, без материальных и физических усилий. А тут – слишком сложно. Или это кто-то другой, или у тебя просто крыша отъехала.
Это была чистая правда. Генка до безобразия ленив и прижимист. К тому же все, что связано с техникой, - стопроцентно не его. Он даже в машине своей ничего не понимает. Знает только, на что нужно нажимать и что поворачивать, а зачем – это для него загадка.
Так… Значит, не Генка. Тогда кто? Вопрос оставался открытым. И еще более неприятным, потому что, выходило, наблюдал за мной кто-то совершенно посторонний.
- Будь добр, молчи! – свирепо приказала я, отпихивая Мыру, пристроившуюся чесать башку о мою ногу.
- Ну ты же знаешь Маринку, - обреченно вздохнул Генка. – Не надо было так демонстративно разводить секреты.
- Ну соври что-нибудь.
- Ты же знаешь Маринку, - повторил Генка. – После того, как ты так громко поинтересовалась моим алиби, она обязательно решит, что ты где-нибудь меня с кем-нибудь застукала.
- Между прочим, когда я тебя действительно застукала с твоей клиенткой, ну той, ушастой, я тебя не выдала. А ты и спасибо не сказал.
- Как это не сказал?! – возмутился Генка. – А букет твоих любимых астромерий? А торт? А эксклюзивные шторы?
- Но спасибо-то не сказал!
- Ну ты, Катька, и зануда!
- А ты!..