— Может, и про нас сочинения будут писать, — задумчиво заметил Макс Дижонов.
— Славы хочешь? — усмехнулся Колька.
— Хочу, — Макс встал, тряхнул тёмно-русым чубом. В свете керосиновых ламп блеснула "заклёпка" в ухе. — Честно скажу, пацаны — хочу славы. Хочу, чтобы меня все знали, враги боялись, свои восхищались. А что?
— Ничего, — Колька, дотянувшись, хлопнул его по плечу. — Кто б чего не хотел — а воевать будем вместе… — он толчком развернул на ящиках большой лист бумаги — Вот и наша роспись. Подходите все сюда, глядите.
Мальчишки столпились над бумагой.
— Примерно так, — Колька вздохнул. — Вылеты будут по ночам. А днём на работе будем прикрывать друг друга, чтобы высыпаться. Иначе ножки протянем.
— Ну а первый вылет когда будет? — спросил Тошка Задрыга.
Все умолкли. Могу поклясться, что стало не по себе не только мне одному.
— Завтра, — тихо ответил Колька. Вокруг прошло легкое движение. — Два экипажа. Думаю, никто не будет возражать, если я и Игорь, — он хлопнул по плечу Коломищева-старшего, — будем первым экипажем. Хотя бы по праву командира. А второй разыграем.
— Сейчас, — сказал Колька.
Не надо, хотел сказать я. Но не сказал. Было тихо.
Мой пилот — младший из братьев Барбашовых, отца которых убили недавно, тринадцатилетний Витька, стоял радом со мной с неподвижным лицом.
В этой тишине и неподвижности Колька стал готовить жребии — бумажки с номерами аппаратов, кидая их в свою кубанку.
— Кто достанет? — сказал он каким-то не своим голосом. — Давай ты, Игорь, — он протянул кубанку своему бомбардиру.
Коломищев не стал тянуть. Он сунул туда руку и тут же достал бумажку.
— Пятёрка, — сказал он.
— Саш'хо (1.), — выдохнул Володька Тезиев, кладя руку на плечо своему бомбардиру Сашке.
_____________________________________________________________________________
1. Шашка (осетинск.)
— Это неправильно, сотник, — вдруг сказал Андрюшка Колпин. — Летишь и ты и Сашка. Если что — как ваша семья?
— Есть ещё Ирка. И Дениска, — сказал Колька. И посмотрел на Сашку, который сильно побледнел, но улыбался — по-настоящему, искренне. — Ну что, брат?
— Летим, брат, — сказал Сашка.
— А какие цели? — спросил Володька.
— Вот и цели, — Колька достал из-за голенища сапога карту. — Но это чуть потом, обсудим, когда остальные разойдутся… А пока… — он подмигнул Борьке Ищенко. — Подарок. Не сказать, что от войска, но около того…
…Подарком оказались камуфляжи — куртки и штаны — ботинки-берцы и коричневые грубые перчатки-краги. Всё ношеное, но прочное. Не знаю, где Колька и Борька их добыли, да я этим и не интересовался. На правом рукаве каждой куртки был наших шеврон кубанских цветов, на левом крепился металлический значок — голова хищной птицы над малиновой планкой с белой надписью "КРЫЛАТАЯ СОТНЯ".
— Барахло будем хранить здесь. И пользоваться только в полётах, — сказал Колька.
Нет, не сказал — приказал.
* * *
— Месяц
взвился в небо ятаганом, -
Как его клинок остер!
То ли
светят звезды над курганом,
То ль вдали горит костер…
Путь наш
никогда не будет близким,
Хоть вовсю гони коней
Степью
по камням, по обелискам
Да по волнам ковылей…
Голос Тимки удалялся вместе с гитарным перезвоном. На юге били орудия.
— Думы,
как сухарики в котомке,
Переломаны, черны.
Воля, -
а мы все рыщем, словно волки,
Да все бежим, как от чумы.
Долго
слышно, как тоскует песня,