- Так как решишь, Алексей?
У нашего монарха появилась дурная привычка. Он теперь в задумчивости барабан револьвера крутит, надо будет поговорить с денщиком Алексея, чтоб он заменил боевые "гвоздики"- капсюли на имитацию.
- На север говоришь? А ежели и там лед крепок?
Пожал плечами
- Значит, еще назад отойдем и вновь спробуем. Будем лед пытать, пока все топливо не выйдет, затем на зимовку в "Открытом" встанем, соберем топлива и будем пробовать внове. Мы пройдем, Алексей.
Улыбнулся нахмурившемуся царевичу. Очень хотелось сказать ковровым мореплавателям фразу из мультика "Маугли" - "Мы пойдем на север, а вас съедят собаки!". Но не буду уподобляться шакалу.
- Алексей, не печалься. Вспомни, невозможного нет! Его просто труднее сполнить.
Монарх величественно спрятал револьвер в кобуру.
- Коли так, идем назад, и на север!
Все посмотрели на меня, мой ожидающий взгляд остановился на Витусе. Кто тут капитан?! Ему и орать бодрое "Есть!". Камергеру положено только куртуазно поклонится. Кстати, кто бы научил...
Ледокол осаживался носом в воду, задирая корму. Хорошо, что на Вайгаче мы потренировались. Ныне дела шли бодро, под вылетающий изо рта пар, и поминания всяческих бесей. Ледяная вода крючила руки и хлюпала носами работников. Надо будет праздник устроить - день спасения винта. Обмыть это дело как следует.
Ночью корабли вмерзли в лед основательно. Теперь даже порывы ветра нас не покачивали. Частично вмерзли даже шлюпки под кормой ледокола, с которых велся ремонт. Море брало свое, и без боя было не обойтись. Заглянул в кубрик к ледовому наряду. Осмотрел напряженные лица людей.
- Что такие кислые, православные! К бою! Порвем подштанники Нептуну на ленточки!
Моряки забалагурили, протискивая в узкий проем объемистые тюки. Специально ничего уточнять не стал по плану операции, хотел посмотреть, как экипаж отработает, ограничился веселым подбадриванием.
В восемь тридцать семь, навстречу серым небесам взметнулись фонтаны дыма и ледяной крошки, за которыми выплеснулись водяные грибы, быстро опавшие и растекшиеся по взломанному льду. Близковато рванули. Надо добавить поправки в планы минирования на толщину льда.
Витус на мостике кашеварил, разгоняя машины вразнобой. Правая работала вперед, левая на реверс. Нос ледокола нехотя пошел против часовой стрелки, нагребая левым бортом колотых льдин под днище. На палубах перекрикивались матросы "одерживай" и богородицу поминали чаще всего. Ледокол, как щенок, ткнулся в собранную им же кучу и начал вилять задом. Ничего, научится Витус на пяточке разворачиваться.
Ледокол возвестил о своей готовности длинным гудком, в ответ на который к небу взлетели фонтаны колотого льда около транспорта и канонерок.
За кормой нашего корабля забурлила вода, перемешивая ледяное крошево. По ушам ударил первый хруст выдавливаемых форштевнем разбитых льдин. "Авось" крался вдоль своей старой колеи, стараясь обколоть замерзшие корабли конвоя, не пробив им борт выворачивающимися из-под него льдинами. Ювелирная работа, опыта в которой ни у кого нет - вот и подстраховались, рванув лед вокруг всего конвоя. Мы пройдем. Эту мантру твержу себе все последнее время. Обратно пойдем уже по полынье пробитой нами во льду. Фарватер, безусловно, замерз, но не успел стать многолетним.
"Авось" шел мимо кораблей конвоя как на параде. С палуб транспорта и канонерок нам махали руками и радостно приветствовали. Только выстроенных для парада команд не хватало. Витус стоял на левом крыле мостика и держал под козырек, потихоньку промерзая, но держа грудь колесом. Как дойдем до Нового Света, надо намекнуть Алексею, что такую бравую грудь негоже оставлять без достойного офицера украшения.
Обратно выбирались быстрее. Вроде и ветер не таким злым стал, снег, так совсем кончился. Впереди лежала просто дорога.
Конвой разворачивался к северу, круша слабый, но звонкий лед. Небо впереди окрасилось багрянцем, краснея от злости на нашу настырность. Корабли рвались в неизвестность, с хрустом перемалывая все преграды, которые перед ними вставали. Не дойдем до Нового Света, так дойдем до полюса. Нам туда, правда, не надо - посему ледокол постоянно пробовал поворачивать к востоку, ориентируясь на хруст льда. Этому приему Беринг уже научился.
Судя по счислению, мы описывали большую дугу, обходя массив многолетнего льда. Разговоры, что этот лед никогда не кончится - пресекал. Мы дойдем. Впору писать сию мантру на корме ледокола, выйдет вполне по-русски - Надпись по фальшборту "мы дойдем" и ниже, крупно "Авось".
Бункера показали дно, и настала точка невозвращения. Или поворачиваем прямо сейчас, и нам хватит деревяшек до "Открытого". Либо... Мы пройдем.
На ужине все молча смотрели, как граф задумчиво наматывает лапшу на вилку. Обвел взглядом притихшую кают-компанию, остановился на Алексее. Что же ты молчишь, самодержец?! Алексей вопросительно приподнял бровь - вот это точно у него от батюшки.
- Господа, конвой идет на восток! Коли считаете это неверным, возьмите, и остановите его. Благодарю всех. Я сыт.
Так и хотелось добавить "по горло". Соблюл традиции, раскланявшись с присутствующими. На боевых кораблях офицеры могут покидать помещения раньше монарха, если их призывают служебные дела. Наш "Авось", доказал, что он боец, не надо ему подставных боев и одергиваний распорядителей. МЫ...ДОЙДЕМ.
Сидел над картами. Судя по всему, остров Врангеля остался у нас где-то справа. Островной полыньи нам не видать, как топлива в бункерах, до нее просто не пробиться. Должна быть полынья севернее острова Врангеля. Должна! Или мы вляпались...
Лежал на койке без сна, заложив руки за голову и гипнотизируя подволок. "Авось" бился со льдом, разбивая его ударами многотонного кулака, и давился слегка подгнившими, просоленными деревяшками, теряя на этом силы. Не знал, чем ему помочь. Наверное, надо порой уметь останавливаться. Но мы с ледоколом этому так и не научились.
Поднялся в рубку. Беринг, с красными глазами, дублировал старпома на вахте. Кругом лежали льды, расчерчивающие черными трещинами пазл моря. Ветряк на крыле мостика плясал под порывами ветра с северо-востока и стойко сигнализировал, что ветер умеренный.
- Поднимай паруса, Витус. Все подмога машинам будет.
Капитан последил за моим взглядом уперевшимся в танцующий ветрячок. Потом глянул под ветер и отдал приказ старпому. По коридорам разбежалась дробь звонков парусного наряда. Сегодня у многих бессонница намечается.
Восемьдесят шесть часов натянутых нервов. По всем моим прикидкам, мы давно уже должны были миновать остров Врангеля, обогнув его шестисоткилометровой дугой. Лед стал разреженным, но не выпускал нас на чистую воду. Ветер набирал силу. Решил порадовать Алексея, Витуса и команду. Объявил, что мы покинули Восточно-сибирское море и теперь идем крайний участок Ледового пути. Как все условно, когда не видно земли и не имеешь представления, какие координаты у островов. Работы картографам тут будет непочатый край. По команде объявил подведение итогов конкурса на лучшее времяпровождение в Новом Свете с заслуженным награждением. Больше всего мне импонировало застенчивое предложение "дойти бы... просто дойти..." но в конкурс оно не вошло.
26 августа 1709 года конвой вырвался на чистую воду, выходя на финишную прямую под зарифленными парусами, и с погасшими ходовыми топками. Море встретило штормом, в который "Авось" нырнул с головой, лихорадочно перекачивая балласт из носовых в кормовые танки. Позади ледокола из ледового пролома вышла Юнона, сразу укутавшаяся холодной пеной захлестнувших ее волн, и накренившись на правый борт. Канонерок видно уже не было, за круговертью непогоды, но Юнона гордо несла сигнальные флаги, что с конвоем все хорошо. Мы дойдем! Бесы их всех разбери! Беринг спрашивал, что делать, если машины стоят, а шторм крепчает? Оскалится ему в беснующуюся харю!
- Витус! Распустить рифы на бизани! Обтянуть носовые! Перекачать балласт на левый борт.
На меня смотрели даже слегка испугано, так хряпнул кулаком по поручню
- Полный ход, господа. Удача с нами, морю в одиночку против двоих не совладать!
Приближалась заветная долгота, и мы штормовали к ней сцепив зубы, чтоб они не клацали. Шторм и не думал утихать. Следовало брать южнее, но подставлять борт волнам было страшновато, и мы продолжали идти на восток. Будет обидно, если упремся во льды Канадских массивов - там нам точно не пройти.
Трюмный старшина доложил о течи по шестому шпангоуту. Усмехнулся недобро - хиловаты стали бесы, так мелко гадить. Корабль, полный строительными материалами, в том числе камедью, которой легко устраняются такие неприятности, мелкой течью не взять.
Конвой шел на восток, все больше распуская паруса, по мере того, как шторм сдавался нашей настойчивости. Первым сдался ветер, махнув на нас рукой и уйдя пугать моряков в другие водоемы. Волны затихали дольше, негодуя шипящими гребнями на предавшего их союзника. Видимость быстро улучшалась, открывая море с транспортом позади ледокола и одной канонеркой мористее. Второй видно не было. Подавил панические мысли - штормом раскидало, дело житейское. Беринг решил придерживаться этой же мысли, скомандовав запускать ракеты.
Ледокол звал охрипшим гудком свою стаю. Долгий звук несся над стихающими волнами. А потом затих. Акустик просил тишины. Все нервно замолчали, хотя это акустику и не мешало. Вспомнился Визбор.
Из гнезда тетерева пришло неуверенное "право шестьдесят ревун канонерки...зело слабый". Рубка ожила приказами, ледокол захлопал парусами, поворачивая на новый курс. Мы дойдем. Все дойдем.
Желтоватые, разлохмаченные паруса вплывали в Берингов пролив. Начинался сентябрь 1709 года. Начиналась новая страница в истории. Открыл праздничный обед речью, в которой предложил назвать пролив, поставивший точку нашему тяжелому переходу именем капитана, грудью проложившего нам дорогу. Виват Берингу!!!
Мастера преподнесли мне работающий прототип "однорукого боцмана". До чего же вовремя...! ...! Удержался от эпитетов. Похвалил довольных специалистов почти искренне. Корабли гордо шли в проливе, и льдины почтительно расступались перед ними.
Начиналась настоящая работа. Переход был тяжел, да только, он всего лишь поездка на трамвае в час пик из дома на работу - дело непростое, но не основное, главное начинается только на работе. Экипажи конвоя этого пока еще не поняли, второй день корабли гудели от радости и звякающих кружек. Судя по звукам, мужики чокались даже с переборками, а как целовались с фок мачтой, видел лично, так как именно мне пришлось выносить кружку горячей воды и отклеивать от мачты примерзшие губы страдальцев.
Погода держалась хмарная, но умеренная, корабли шли полными курсами на юго-запад, постепенно приближаясь к первой нашей стоянке. Что удивительно, на этот раз мы практически не гадали, куда идти - с нами были карты и описи Чукотки и Камчатки, любовно собранные и проанализированные. Более того, в свите Алексея с нами до Камчатки, шел человек Петра - Владимир Атласов. Император вручил ему титул губернатора Камчатки, с правом наказывать и миловать от его имени.
Не скажу, что идея с губернаторством для этого человека вышла удачной, так как характер у Владимира, свет Васильевича был жестковат - но это уже не наши вотчины, и государю виднее. Единственно, что себе позволил - несколько политинформаций и обсуждение структурного плана взаимодействий губернии и фортов, считай факторий, Северного Пути. Со своей стороны, будущий губернатор Камчатки много и красочно рассказывал про битвы с аборигенами. У меня волосы шевелились. Кто там первый начал, уже не разобрать, но бились много и часто.
После рассказов Атласова в кают-компании пришлось даже несколько лекций устраивать, как нам избежать подобных проблем. Лекции быстро перерастали в полемику, где все тот же Владимир Васильевич утробным басом предлагал всех к ногтю, его поддерживало множество будущих губернаторов Алексея, а мне приходилось логически заканчивать их построения реками крови и оканчивать той самой "тишина, и мертвые с косами стоят".
Дадут эффект наши посиделки или нет, узнаем в ближайшее время, так как конвой потихоньку приближался к Анадырскому лиману.
Первоначальной стоянкой задумывал бухту Провидения. Но Берингов пролив мы находили два раза, в первый раз зайдя в глубокий залив, и потом с трудом выбираясь из него через льды на парусах. После того как мы нашли пролив во второй раз - на радостях по обнаруженному таки проходу, кораблям следовало идти подальше от берегов, в связи с малочисленностью работоспособных и трезвых матросов. Вот мы и дрейфовали по ветру, пока все не пришли в норму, а возвращаться плохая примета - теперь конвой шел к будущему форту Анадырь.