В любом случае, широкий поток иностранных "купцов", "послов", "наемников" и даже "профессоров" шли через заведение Ромодановского. Чем-то эта картина напоминала мне описание Сталинских чисток. Даже вздрагивал от этих мыслей, так как и русских подданных в потоке на прием к Федору Юрьевичу хватало.
Со статусом подданных в России становилось сложно. Буквально за 2 года к нам эмигрировали около полутора миллионов разного люда. Теоретически, все они стали подданными Петра. Вот только далеко не все эмигрирующие так считали. Ну да это дела Петра. Эмиграционную политику вице-империи еще только предстоит разрабатывать.
На нужды экспедиции мобилизовали много специфического люда. Стрельцов с казаками, пришедших из Сибири, иностранцев, ходивших в Новый Свет и выучивших языки. Был даже японец, который потерпел крушение в Охотском море и выловленный казаками, которые доставили японца Петру, для ознакомления с диковиной. Японца отправили в академию, где из него доставали знание языка - теперь наши толмачи смогут говорить как истинные японские рыбаки. Мдя.
Про обрусевших индейцев, проходивших многолетнее приживление в земельных артелях, даже не упоминаю - это были уже наши люди. Из них в первой волне колонизации шли полтора десятка из разных племен.
С племенами Нового Света вообще будет много сложностей. Этих племен там многие сотни, и у большинства различаются языки. Надеюсь, разберемся и с этой проблемой. Для себя открыл интересный нюанс. Большинство названий племен, которое произносят белые - это просто слово "люди" на языке племени. Вот приходит белый в племя и знаками спрашивает, мол, вы кто? Старейшина племени ему спокойно отвечает на своем языке - "мы люди". Белый хватает свой блокнотик и радостно записывает "племя анния". Таким образом, можно представить, по многообразию названий племен в транскрипции европейцев, насколько много разных языков в Новом Свете. Есть тут и исключения. Если у одного племени спросить про другое племя, они могут ответить - это друзья, или это враги. Довольный белый исследователь дописывает в блокнот "рядом живет племя чилукку". При этом аналогичный естествоиспытатель в соседнем племени пишет в блокнотик совсем иные наименования, и потом, если оба этих ученых выберутся, они будут долго удивляться, сколько же племен там живет. Несколько утрировал, но ситуация с изучением индейцев была примерно на этом уровне. Пришлось еще и инструкцию контактерам готовить, с примерами и картинками, для чего вынужден был сам окунуться в эти дебри с головой. Так что, "Чалаку чилукку мантеран", да простят меня испанцы, быть собачим народом да еще загнанным под землю они, безусловно, не совсем заслужили.
Раз уж представляю кадры нашей экспедиции, коснусь и не самых приятных для себя воспоминаний. Был у меня зимой разговор с Ермолаем, забравшимся на церковный олимп. Уж и не ведаю, что его понесло представлять мне глав проповедников колонизационного корпуса. Вдруг на его светлом нимбе темные пятна после встречи со мной останутся. Ну да попробую строго по делу.
Проповедники оказались довольно молодые и с горящим подвижничеством взором. Эти мне накрестят...
Попросил Ермолая озвучить план поворота к господу матерых язычников. Покивал. Надо ломать стереотип - пусть отлучают, если им захочется.
- Дозволь батюшка мне речам твоим мудрым ответствовать
Ермолай нахмурился, миссионеры напряглись. Вот что значит дурная слава.
- Язычники те испокон веку на своей земле живут, и духам предков своих молитвы возносят. Шаманы их, не во грехе погрязли, а службу за все племя справляют. По их верованиям души предков рядом с ними живут, будто в чистилище католическом...
Не успел договорить. Тот, что помоложе, аж слюной плеваться начал, давясь словом "Римская Ересь!". Достали они. Стукнул кулаком, навис над столом напротив злобно сверкающего миссионера.
- Ересь говоришь?! Это так ты слово Господа нашего называешь?! Пред католическими храмами тоже кричишь про римскую ересь?! Ты! Лично ты!!! Ведаешь дела Господа?!! Отчего же шаманы у тебя еретики?! С католиками миром жить научились, а шаманы, душе службу справляющие - язычники?! Неучи они, то да. Только с предками своими в чистилище и говорят, о рае и аде не ведая. Но не сметь каждого неуча еретиком и язычником клеймить!! В душу эти люди веруют, почет ей оказывают, как умеют, значит, они на пути к Господу!
Уселся в тишине. Значит, не все так плохо у этих миссионеров с мозгами. Фанатики уже бы орали во весь голос. Эти, похоже, концепцию шаманизма в приложении к католикам и Чистилищу переваривают. Ермолай нахмурился еще больше, похоже, хожу по краю. Плевать. Петру пусть неудовольствие высказывает.
Обошел стол, склонился покорно перед Ермолаем
- Батюшка, позволь тебя на несколько слов исповедальных.
Ермолай совсем скис. Видимо, не так он нашу беседу видел. Отошли с ним в угол, за кипы бумаг, сложенных на стеллажах. Постарался говорить очень тихо, все же, моя камера в форте не особо велика
- Отче, коли миссионеры твои хоть одного индейца за ересь вразумлять батогами будут, али хуже того, до смерти доведут - каждого из них, случайно, укусит ядовитая змея. Каждого. Ты меня знаешь Ермолай. Коли добрым словом пастыри твои к господу шаманистов приведут, помогу им всем, чем смогу. Коли нет, не обессудь. Нас там, среди тысяч индейцев, очень мало будет. И с нами Алексей. Ополчиться супротив нас несколько племен от речей твоих посылов, и станет православных еще меньше. Нам за веру там не умереть потребно. Нам за веру там жить! Внуши сие миссии, и про шаманов с Чистилищем им растолковывай, как хочешь. Нечего мне добавить.
Не давая Ермолаю ответить, вышел задом из закутка, мелко кланяясь. Ермолай так и остался стоять, буравя меня взглядом.
Не знаю, какие выводы были сделаны после моих заявлений и какие брожения шли в церкви. Сон мне эти мысли не испортили.
Через месяц посетила пара пастырей, вместо самого молодого был новый священник, постарше. С ними посидели нормально, обоюдно не касаясь вопросов веры и обращения. Потом встречались еще несколько раз - утрясали организационные вопросы и изыскивали места на многотонный багаж нашего оплота веры. Пастухов с нами отправлялось четырнадцать человек, плюс еще восемь служек. Это не мое деление - это они сами так прописали. Надеюсь, "Авось" не утонет еще от 40 тонн груза. На "Юнону" точно ничего больше грузить нельзя...
Баржа успешно подходила к концу маршрута, так и не попав в настоящий ладожский шторм. Выбитое боковое стекло рубки не в счет. Свирь и Онегу вообще проскочили без приключений, не задерживаясь даже на замену остекления. За бортом водная гладь чередовалась с проплывающими берегами. Навстречу шли баржи, струги, и даже связка плотов попалась.
Жизнь на борту текла размеренная, клонящая в сон. Хорошо, ни за что не отвечать.
Онежский конец Осударевой дороги разительно изменился. Ныне тут и удобный причал имелся, и место под бивуак, и придорожный трактир с небольшим хуторком рядом. Хотя, самым полезным тут было подворье извозчиков, с лошадьми и телегами, явно бывшими в девичестве армейскими понтонами. Цивилизация.
И цены тут цивилизованные. Аж целых 50 копеек нанять телегу в один конец. Похоже, берут вдвое, да еще не желают много народа на двух телегах везти. Предлагали ехать на 4х. Сторговались до трех, да и то, на меня косо смотрели, будто являюсь главным душителей лошадей. Мне не денег жалко, просто матрос с баржи заронил во мне нечто торгашеское, активно препираясь с продавцами на каждой остановке. Дурной пример заразителен.
Так как пришли к Осударевой дороге еще до обеда, задерживаться не стали. Перекрестились, поклонившись на часовню, и начали таскать с баржи вещи. Поглядев на бодро растущую кучу скарба, задавил в себе жабу и нанял четвертую телегу.
В путь двинулись после обедни. Шел рядом с большим колесом понтона и рассматривал дорогу. Изменения произошли и тут. Дорога теперь имела минимум двунакатный настил из бревен, засыпанный сверху песком и щебнем. Два понтона на ней разъехаться могли не во всех местах, но ширина все одно впечатляла. Дорогой, судя по накатанности, пользовались регулярно, да еще промежуточные стоянки оборудовали. Просто не узнать Россию. Где дураки и дороги, что ее погубят?
Разговорился с возницей - балагуристым мужичком лет сорока в справной одеже и сапогах, что тут говорит о серьезном достатке.
Дорога оказалась "сатрегической", за ней казна присматривает. И, что особо умилило - действительно присматривает. На эту тему возница даже несколько баек поведал:
- Эта, девка, значится, приезжала, со свитой стрельцовой. Свозил ее, значится, до Нюхчи, а она всю дорогу скок с телеги, да очами зыркает. Кой где с измерителем своим бегла да в прописи чиркала. Да все, значится, меня спрошает, поведай-ка дядь Ессей когда то клали, да се выравнивали. Мне-то почем знать! Опосля за жиснь разговорились, а она исподволь все выведывает. Докатились до Нюхчи, она со старостой ихним едва не до петухов сидела, стыда на нее нет. Еще и стрельцы их посиделки сторожко берегли. Куда только землица наша катится! Поутру, как заутреню отстояли, значится, вертаться стали. Она внове всю душу вытянула. Даже рублю, значится, не рад был, когда таки добрались с Божьей помощью. И двух седмиц не прошло, накликала на нас девица беду. Дюжины две стрельцов, с дъяками этими новомодными, принесло, да нас всех сразу в батоги взяли. Нас-то еще ладно, а старосту так едва не умучили ироды. Вот где, значиться, справедливость?! Хуторяне-то наши совсем по чутку с тех куч каменных прибрали, так эти злодеи разве что не седмицу народ гоняли, пока им вдесятеро возвертали. Еще и грозились! Вот, значиться, и сказываю - от баб зло, слово верное...
Кивал вознице, а в душе улыбался. Бог вам в помощь, Валькирии. Присмотрите за страной, коли мужики ее по норам растащить норовят. Вам же в этой стране детей растить.
Был еще сказ "Как купец Никодим соль возил", "Как Нюрка от петуха безголового бегала... кукарекал шельмец, вот тебе крест", "Как нечисть в Ветряных горах балует"...
Зарядился за несколько дней байками под завязку. Ессей даже с полным ртом каши умудрялся баять. Талантище.
Белое море встретило серостью, ветром и мокрыми голышами. Стоял на камне и не мог надышаться. В голове величественно звучали аккорды Шклярского.
За спиной мерными звуками разворачивался лагерь. Нам тут незнамо сколько куковать. Будем, как Ассоль, ждать своего паруса.
Этот конец Осударевой дороги обставлен скромнее. Трактира не имелось, как и хутора. Все блага цивилизации располагались в семи километрах дальше по дороге, в Нюхче. Тут только имелось подворье извозчиков, охватывающее своим частоколом изрядное пространство вырубки. Лагерь разрешалось ставить прямо внутри частокола, за скромное вознаграждение. Действительно скромное. Если ставить шатры к самому частоколу, то ветер практически не ощущался. Но пока мне хотелось стоять под его порывами, щуриться на море и дышать вместе с громадным зверем. Хорошо-то как.
Вечеряли у костра, за частоколом. К нам подсели пара промысловиков из Луды. Тесен мир. Луда стоит в глубине Унской губы, с которой и начался мой крест в этом времени. Так и подмывало расспросить о прибрежной деревне. Воздержался.
Промысловики пришли с караваном соли, рыбы и зверя морского, точнее, предметов его переработки. Разговорились об их товаре, даже сходили к кулям и мне продемонстрировали клыки. Впечатляющие бивни. Поторговался за несколько штук - стукнула мне блажь ручки для лезвий сделать. Не самому конечно, а поручить тому, кто умеет. Будет неплохо иметь несколько подарочных ножей.
Потянулись дни ожидания. Сменялись постояльцы бивуаков, тянулись разговоры. С морпехами поиграли в "поймай сбежавшего среди камней", потом еще в "сними часового" и подобные Зарницы. Сделал для себя печальный вывод, что "теряю былую легкость".
Ходил по отливу, пиная мокрые камни. Даже уговаривал себя искупаться, для преемственности с былым - но так и не уговорил.
Канонерка экспедиции встала на рейде через шесть дней ожидания. Привезя с собой хорошее настроение и солнечную погоду, что было не лишнее, а то за время ожидания четыре дня мы мокли под дождями, безуспешно пытаясь просушить одежду между душевыми раундами. Обычная весна беломорья - издержки профессии. Лагерь мы начали собирать, едва заметив знакомые паруса. В душе нарастало нетерпение.
Встречали шлюпку на мостках, далеко вынесенных в море. Капитан прибыл лично, хотя его так и не вспомнил. В смысле, не вспомнил по прошлой службе, списки экспедиции проходили через меня, и тайной его фамилия не являлась. Раскланялись, немного поговорили для порядка, пока часть моего капральства усаживалась в шлюпку. После чего, разместились сами у румпеля.
Шлюпка ныряла по вялой волне, выгребая к канонерке. Смотрел с нежностью на стройный силуэт кораблика. Новые орудийные башни, под 75мм орудия, добавили силуэту стремительности, уменьшив "разлапистость". Спецпроект. Посчитал, что линкоры в Тихом океане нас ждать пока не должны, а для всего остального хватит 75мм. Зато боезапас практически удвоился. Облегчение пустили на усиление форштевня и создание ледового пояса. Насколько угадали - скоро узнаем.
На бегучем такелаже поднялись пунктиры флажков, и черные точечки засуетились по палубам. Море. Ждущий корабль. Просто праздник какой-то.
Заподозрил неладное, когда подплывали. Чуть ли не вся команда, вместе с нарядом, свешивалась с бортов, встречая нашу шлюпку. Меня еще и по штормтрапу первым подниматься вежливо отправили. Только не хватало, чтоб подсадили. Вскарабкался по трапу, вспоминая уже подзабытые ощущения, перевалился через планширь и остолбенел. На палубах, в парадном строю, стояли матросы и морпехи. Над кораблем разнеслось еретическое "Адмирал на борту!" и строй колыхнулся приветствием.
Ветер выдувал из глаз влагу. Оглядывал ровные шеренги. Среди моряков попадались мелькавшие ранее лица, а наряд морпехов, практически поголовно, состоял из демобилизовавшихся Двинцев. Этого точно в списках не было.
Вскинул руку к картузу, задержал, осматривая радостные лица. Чего нам бояться льдов? Такие люди прожгут их своими душами!
- Вольно - опустил руку, поворачиваясь к ветру, чтоб охладить вспыхнувшее лицо. На корме хлопал Андреевский флаг. За кормой лежало Белое море, а дальше... дальше лежал трудный путь, по которому могут пройти только люди с Верой. Без локаторов и спутниковой навигации.
Рядом молча встал капитан, по трапу поднимались морпехи. Шлюпка уже отчаливала во второй рейс.