— Спасибо, я уже наслушался.
— Богдан…
— Как ты смеешь произносить моё имя, нечистая тварь?!
— Как ты смеешь причислять меня к ней, ничтожный человечишка?!
Человек зло раздул ноздри. Но что реального он мог сделать демону, не настроенному покидать его квартиру?
— Выслушай меня, ты всё равно никуда не денешься, я так хочу.
Богдан сверкнул на меня злыми глазами, но его коляска словно вмуровалась в пол — я припечатала её взглядом, а если бы хотела, то вышибла дух из этого хлипкого тела… Агат прав, ничего бы я не смогла, даже если бы и захотела.
Молох бесился от ярости, не в силах добраться до меня в эту же секунду, но не стоит обольщаться — у нас не так много времени.
— Меня приставили к тебе с одной единственной целью — узнать, какую силу несёт твой талант.
Богдан устало вздохнул и закрыл глаза. Мёртвая бледность разливалась по всему его телу.
— Наша контора хотела удостовериться, что твои способности не заключаются только в малевании пасторальных картинок, вызывающих светлые чувства у людей, и я действительно накопала много интересной информации.
Художник по-прежнему молчал. Он и так прекрасно сообразил, для чего я приходила.
— У тебя уникальные способности, ты можешь повелевать желаниями и страхами людей, и сверху решили, что ты опасен для нас.
— Тогда тебе приказали меня… растоптать? Влюбить и растоптать?
— Нет. Я должна забрать твою душу. Добровольно. В обмен на здоровое тело.
— И ты это сделаешь?
Он внимательно смотрел на меня. И по-прежнему не ненавидел. А я молчала. Нет, конечно, ничего такого я не собиралась делать с самого начала. Просто с тех пор, как поняла, что влюблена, хотела оказаться как можно дальше отсюда, чтоб не тревожить ни его, ни себя. Но Агат спутал все карты, подставил и меня, и его. А ещё ангел называется.
— Выметайся, — тихо, но решительно попросил он. — Я просто не хочу тебя видеть. Ни сейчас, ни через месяц, ни вообще. Если ты пришла за моей душой, забирай. Мне она больше не нужна.
Я не успела ничего сделать. Глупый жалкий человечишка, ну зачем произносить столь необдуманные слова? Сначала мне показалось, что в квартире одновременно лопнули все стёкла и внутрь ворвался ураган, потом во все стороны брызнул жар вперемешку с холодом. Я успела повалить коляску, придавив собой ошеломлённого Богдана, и распахнуть крылья, когда в нас врезались три ледяные стрелы. Одна раздробилась о шип, вторая застряла в перьях, третья прорвала кожистую перепонку и оцарапала парню плечо.
— Умница, девочка, — прогрохотал мой начальник, наконец-то являя себя миру. Богдан подо мной сдавленно охнул, я тоже открыла рот — ожившая картина художника смотрела на нас многообещающим мрачным взглядом малиновых глаз, распушив клочкообразные крылья. Не такой большой, каким я его себе представляла, но всё равно очень даже впечатляющий. — Хорошо потрудилась, а я уж было подумал, сорвёшься.
— Кто это?
— Мой шеф.
— Очень приятно познакомиться.
Молох неодобрительно стукнул сдвоенным копытом.
— Хватит паясничать. Ада, свободна, я сам пообщаюсь с одаренным юношей.
Я ещё сильней вжала парня в перевёрнутую коляску.
— Не валяй дурака, — зашипел демон, делая страшную морду. Хотя, куда уж страшнее. — Сейчас сюда явится надсмотрщик, допрыгалась. А уж он-то тебе ничего не спустит. Живо отползла в сторону!
Я посмотрела на Богдана. Он лежал подо мной с максимальным комфортом, без страха взирая на явившегося по его душу демона. До нашей свары ему вообще не было дела, словно моё предательство отняло у него единственный повод для жизни. А наверно так оно и было.
Я стиснула зубы — чёрта с два кому его отдам. Тем более паршивому смотрителю из нижних кругов Ада, спущенному Люцифером на демонов, требующих особого внимания.
— Дура! — выругался Молох и просто-напросто снёс меня силовой волной, влепив об угол дивана. — Влюбилась она, гляди ты. Ты хоть представляешь, куда влезла?
— Оставь её, — человек швырнул в Молоха подушкой. Демон лениво отмахнулся. Подушка описала дугу и со всей дури огрела художника по голове.
— Какие страсти! — полуудивлённо-полувосхищённо присвистнул начальник.
Я упорно подползла обратно к Богдану и надавала ему пощёчин, приводя в чувство, а заодно и зашептала рану. Молох целую минуту умилённо любовался нашими заботливыми рожами, потом опять отшвырнул меня — на этот раз сквозь стену. Я только успела увидеть, каким недобрым голубоватым свечением окуталась его лапа — точно такое я обычно использовала в конце заданий, когда следовало вынуть душу.
— Нет, Мелькарт!
Демон выругался, сердечно пнул Богданову коляску, заодно отшвыривая самого хозяина квартиры.
— Да я тебя…
Молох замахнулся на меня, я зажмурилась — пусть бесится, причинить вреда Богдану он больше не посмеет. По крайней мере до тех пор, пока не разделается со мной, но такой вариант можно сразу отметать, этого никогда не будет: и потому, что я знаю его истинное имя, и просто потому, что я знаю его.
— Браво, — пахнуло серой, второй сгусток мрака предпочёл возникнуть в кресле. Тоже не крупный, но куда как опаснее.
Тевтат. Здравствуйте, давно не виделись.
Мой надсмотрщик обвёл присутствующих ленивым взглядом, особое внимание уделил распластанной на полу мне и склонившимся надо мной Молоху. Коляска с Богданом улетела куда-то за горизонт комнаты и если у того хватит мозгов, будет сидеть не влезая в наши разборки.
— Как мило, — губы гостя расползлись в подленькой улыбке. Даже у Молоха никогда не получалось произвести на меня такого эффекта — так и захотелось засветить в него чем-нибудь эдаким да помощнее, чтоб смыть улыбку вместе с рожей. — Нерадивая сотрудница и её заботливый руководитель.
Молох отступил на шаг, давая мне возможность подняться.
— Всё улажено, Тевтат, — сказал мой начальник, ненавязчиво оттирая меня в сторону. Рука его приглушила свечение, но не погасила полностью. Голубое налилось красным — боевым. — Ада всего лишь исполняла свою работу, а ты купился. Я же говорил, она профессионал.
Тевтат защёлкал языком. Не одному слову он не поверил. Правильно, я бы тоже не поверила, если бы обсуждаемая мной личность смотрела в моё лицо с такой прицельной точностью, словно собралась кидаться молниями. Вообще-то я как раз этим и собиралась заняться, но не успела, Тевтат не зря считался специалистом в своей области и подозрительных демонов вычислял на раз — жахнул по мне пучком энергии, пробившим даже спаренный с Молохом блок, но тонкие иглы лишь обидно искололи, давая понять, что убивать меня и не собирались — только продемонстрировали способности.
— Какая досада, — притворно заволновался демон, глядя на то, как меня типает от разрядов. — Не стоит маленьким девочкам баловаться с электричеством.
— Душа уже наша, — процедил мой начальник. — Она сделала своё дело.
— Не считай меня дураком, Молох! Эта девица презрела наши правила и позволила себе задурить голову. Отойди, пока я не решил, что твоё поведение тоже нуждается в корректировке.
Молох сделал шаг… ему навстречу, упрямо наклонив лоб и распахнув свои воронки. Я быстро-быстро по-пластунски уползала прочь к поблёскивающей в предрассветном сумраке коляске. Тевтат был слишком ошеломлён, чтоб заметить моё постыдное бегство. Ещё бы! Никто и подумать не мог, что демон, да ещё и такой древний и значимый, как Мелькарт, осмелится поднять бунт, что он осмелится заступиться… ПЕРЕЖИВАТЬ. Я и сама, признаться, была несколько удивлена, но всё же не на столько, чтоб любоваться пасторальной картинкой: просветлённое зло пинает законченное зло, выгораживая мелкое пакостничество, в перспективе долженствующее стать хорошим, в смысле отпетым.
— Богдан? — перевернула коляску, но его там не было — уполз. Перерыла оставшиеся комнаты, но только наткнулась на искры, отголоски боя в гостиной. Тевтат теснил Молоха, но последний тоже прошёл отличную школу, поэтому за него я не сильно и переживала. Хотя, это слово нам подходит в меньшей степени, скорей испытывала некое спокойствие по отношению к начальнику, зная, что его всё равно никакой чёрт не возьмёт.