— Есть, доклад каждые…
— База! База! Это «Ягель». Нам нужно подкрепление. Все люди, что есть!
— «Ягель» это база. Что у вас там? Зачем вам так много людей? Сколько противников?
— Тут всего од…
— «Ягель»? «Ягель», вы пропали. А, б***ть! Всем постам! Пятый этаж, левое крыло! У нас похоже Прорыв…
*
А тетеньки оказались щедрые! Не пожалели даже свинью-копилку, которую одна выудила из сейфа и разбила у меня под ногами. Теперь «ивашки» чуть ли не вываливались у меня из карманов.
Наверху уже стреляли. Пора бы и мне присоединиться к веселью!
Наспех поблагодарив сердобольных дам и поскальзываясь по недавно намытому линолеуму, я пулей вылетел в коридор. Бабка уборщица едва богу душу не отдала при виде меня.
Топот тяжелых шагов и стрельба преследовали меня, пока я, звеня мелочью, бежал мимо запертых дверей.
Может быть, свалить к чертовой матери? Нахер мне сдался этот сраный Людвиг, которого в любом случае раскатают как дерьмо по асфальту? Сейчас подтянутся все, кто есть, и дадут по нему еще пару очередей, и поминай как звали.
В крайнем случае пришлют взвод ликвидаторов. А уж с хреном навроде Павличенко не забалуешь.
Ага, а потом в газетенках напишут, что «юнец Скалозубов мало того, что лодырничал во время Прорыва, так еще и в стенах Фаустовского следственного изолятора подрался с инквизиторами из-за несчастной любви к инквизиторше, а потом сбежал, поджав хвост, как последний сталкер».
К тому же, у Горна — если ему удалось выжить — будет еще один повод меня прищучить. Негодяй Скалозубов средь бела дня «напал» на его помощника в сортире, а тот возьми и напади на Горна!
Кто виноват? Правильно! Скалозубов, кто же еще?
А тут еще и телефон трезвонит…
— Але, Настя, мне сейчас немного не…
— Женя, тут такое! Ты щас умрешь!
— Ну уж нет! — выпалил я и отключил телефон.
Потом! Все потом!
Я выскочил на лестницу. С пятого этажа доносилась беспорядочная стрельба.
Перескакивая через три ступеньки, я взлетел наверх. И тут до меня дошло, что вряд ли спецназовцы такие идиоты и решили валить Людвига только с одной стороны коридора. Они же точно возьмут здоровяка в кольцо. Так ведь?..
И тут смолкла одна очередь. Затем другая. А потом вообще отрубило все звуки.
Кроме одного. Звука шагов.
Я выбил дверь и вылетел на пятый этаж. А там…
Горы трупов, кровь и куча оружия. А еще Людвиг — он отрывал голову одному из бедолаг. Расправившись с ним, великан тут же повернулся ко мне.
Живой и здоровый, если не считать потрепанной одежды, сочащийся крови и почерневшего лица.
Первое, что меня в нем насторожило — глаза. Нет, они все еще сверкали как у дикого зверя, но…
Оба глаза черные.
И тут с противоположной стороны коридора раздался мерзостный скрежет. Секундой позже из-за угла, сверкая парой голубых глаз, вышла вторая фигура.
Людвигов было… двое?
*
Осталось совсем чуть-чуть! До гигантского кратера, откуда валил не менее гигантский столб дыма, рукой подать! Каких-то сто метров!
Разумеется с перерывами, но Александр Христофорович Герасимов бежал почти сутки. Осталось потерпеть всего сто метров, и он уберется с Нексуса — домой!
Ох, быть бы чуть-чуть помоложе… И еще это проклятое пузо!
Ветрище, возраст, твари, которых он убивал одну за другой, да чего там говорить — ему сопротивлялись даже собственные колени.
Но он не зря был Стражем и выдержал! Теперь на дне кратера его ждут червоточины — прыгай в любую, а дальше как повезет…
В Омске, конечно, придется не сладко, но все же это Земля. Там, как говорится, и стены помогают. И сталкеры. Он по-любому встретит кого-нибудь из людей Вепря, а дальше дело за малым.
— Сука!
Земля резко ушла из-под ног, и он покатился по пепельному насту.
Что это было? Он выплюнул набившийся в рот пепел и вскочил.
И тут же снова полетел на землю. Его ногу что-то держало…
— Попался! — хихикнули сзади, и Александр Христофорович потянулся за мечом.
Вылезшая прямо из-под земли тварь держала его лодыжку в когтях, а затем вцепилась в нее зубами и сжала челюсти.
Хрустнула кость, и Герасимов заорал и взмахнул мечом. Мимо! Тварь уже исчезла под землей.
Герасимов несколько раз глубоко вздохнул и посмотрел вниз — стопы у него больше не было.
— Бл***ть! — сжав зубы от боли прохрипел он. — Почти же дошел…
Ладно, сука! Он Страж, а не хер моржовый!
Герасимов хапнул столько энергии, что на мгновение взор заволокло красной пеленой.