Странное дело - когда с Синь Синем говорил другой иностранец, а был это наш славный аббат Крюшон, то водовоз почему-то слышал совсем не то, что ему говорили. Но в этот раз Синь Синь прекрасно все расслышал и в точности усвоил содержание высказывания двух послов - его тему, рему, предикат, коннотацию и прочее наполнение произведенного речевого акта.
- Угостите ежели, дак пошто же против,- отвечал водовоз-вышибала, простецки улыбаясь.
Он залпом выдул принесенную кружку и отхлебнул из другой.
- Ну, дык чего? Воду, что ль, куда отвезти или отжать кого? - догадливо спросил здоровяк.
Но лучший ученик Дизраэли лорд Тапкин знал дипломатию и не стал заходить в лоб. Он сделал огорченное лицо и сказал:
- Хороший ты мужик, Синь Синь. Жалко нам - пропадешь ни за что.
Синь Синь залпом допил остаток второй кружки и поднялся с места. Он обиженно произнес:
- Ну, коли такие разговоры пошли, дык я тоже тогда пошел...
- Еще две кружки! - скомандовал хозяину Пфлюген.
- И еще две! - добавил Тапкин.
Водовоз сел на место. Он выдул еще две кружки и принялся смаковать оставшееся пиво.
- Ну, чего это вам меня жалко, говорите! - потребовал он.
- Ты помнишь, как французский аббат за твой счет на шаромыжку отобедал? - спросил Тапкин.
- Ты еще яйца хотел ему отпнуть,- подсказал Пфлюген.
- Че не помнить,- отвечал, ухмыляясь, Синь Синь. - Хороший человек, а дурак - яйца-то пуще глаза надо беречь.
- Этот хороший человек тебя тоже не забыл,- сообщил Тапкин зловещим шепотом.
- Да? - отхлебнув пива, равнодушно переспросил водовоз.
- Ага,- подтвердил Тапкин, - не забыл, как ты хотел пнуть ему,- ну и, хочет теперь поквитаться.
- Это за что же? - изумился вышибала.
- За яйца, за что же еще! - объяснил Тапкин.
- Ну, вот и делай людям добро после этого,- обиделся Синь Синь. - Сам же меня уговаривал, а теперь - поквитаться.
- Он такой,- пожаловался потомственнй барон фон Пфлюген-Пфланцен. Этому аббату сколько добра ни делай, он в ответ одно говно. Ему все чужие секреты доносишь, всю подноготную, про друзей своих, а он после этого припрется да какого-то педика-итальяшку в дом запустит, чтобы тот все ошманал.
- Верно, верно,- поддержал Тапкин,- иезуит, одно слово. У них всегда так: сначала пожрут на халяву, а потом подкараулят где-нибудь в темном закоулке...
- ...и долбанут по башке кастетом! - бухнул Пфлюген.
Водовоз-вышибала недоверчиво перевел взгляд с одного на другого.
- Да меня не так-то легко долбануть,- ухмыльнулся амбал. - Тем более этому коротышке-аббату.
- А ты видел, какая у него заточка? - спросил Тапкин.
- А ты видел, какой у него кастет? - спросил Пфлюген.
- А пусть придет и покажет,- лениво отвечал вышибала. - Я и не таких обламывал, хоть на дубинах, хоть на перьях.
- Ха! ха! ха! - деревянно рассмеялся Пфлюген. - Ты думаешь, он с тобой в честную сойдется, перо против пера? Он тебя подкараулит где-нибудь в закоулке...
- ...да долбанет из-за угла кастетом,- закончил Тапкин.
Водовоз задумчиво поскреб голову.
- А вы, мужики, сами-то кто будете? - спросил он.
- Еще два пива! - крикнул Тапкин.
- Мы есть послы Британии и Германии, о да,- отвечал Пфлюген.
Синь Синь скривился.
- Еще четыре пива нам сюда на стол! - крикнул Пфлюген.
- И рыбки вяленой! - прибавил Тапкин.
Синь Синь принялся задумчиво цедить кружку за кружкой. После пятой он сказал:
- А это без булды, что аббат на меня злобится?
- Бля буду! - поклялся Тапкин.
Пфлюген поддержал:
- Я сам явился свидетелем того факта, что прошлый раз во дворце аббат имел беседу, на которой убеждал августейшего государя, что подданые, пинающие проповедников ниже пояса, представляют собой угрозу для законопослушного общества и подлежат искоренению как подрывные элементы. Какого же, извините меня, члена тут еще сомневаться!
Водовоз снова принялся скрести голову.
- Ну, и что делать? - спросил он наконец. - Мне что - на дно теперь залечь?
- Ха-ха-ха! - рассмеялся Тапкин. - От этого иезуита нигде не скроешься, у него руки длинные - везде найдет.
Пфлюген дополнил:
- Подкараулит ночью и...
- Долбанет меня по башке кастетом,- закончил Синь Синь. - Да, хреново дело. Может, мне его первому долбануть?