- А вы это и чему спрашиваете, извиняюсь, конечно? - вдруг забеспокоился дед. - Ай подозрение имеете на Бориса Николаевича? Зря это, ой, зря, поверьте моему слову!
Он с такой горькой укоризной поглядел на Линькова, что тот сдался.
- Подозрения не подозрения, - сказал он, доверительно склонившись к деду, - а вот говорят, будто видели Стружкова в тот вечер в институте... около одиннадцати.
- Около одиннадцати? - удивился дед. - Да кто ж его мог видеть? Чернышев разве? Он один и был там... окромя покойника... Чернышев, верно, вышел в одиннадцать... А позже Чернышева уж никто не выходил, это я точно знаю, как хотите! Ежели только ночевать он там остался, но выходить не выходил!
"Может, и вправду ночевать остался? - раздумывал Линьков, - Да нет, что я!
Ведь ему же при мне звонили утром домой, вызывали в институт..."
Он поблагодарил деда, заверил его, что все выяснится, и побрел через двор в здание института. Предстоял неприятный, но неизбежный разговор с институтским начальством. Точнее говоря, с заместителем директора института по научной части доктором физико-математичесних наук Шелестом... Директору института академику Грабовскому такие разговоры вообще были противопоказаны по состоянию здоровья, а к тому же Грабовский 22 мая улетел на симпозиум в Москву.
Линьков вошел в просторный кабинет Шелеста, солидный и сумрачный, как большинство помещений в этом старом, добротном здании, построенном лет шестьдесят назад, и уселся у стола, положив перед собой рыжую папку. Шелест угрюмо-насмешливо покосился на эту папку и спросил, как продвигаются дела.
- Да вот... - старательно протирая очки, сказал Линьков, - некоторые новые факты имеются - Они, пожалуй, меняют суть дела.
- Что ж, - сказал Шелест, неопределенно хмыкнув, - я вас слушаю.
Линьков начал рассказывать. Шелест слушал, насупившись, почти совсем упрятав глаза под нависшими густыми бровями.
- Что же, однако, из этого следует? - осведомился он, когда Линьков изложил суть показаний Чернышева. - Ну, был кто-то в лаборатории, ждал Левицкого...
- И заперся изнутри? - вежливо подсказал Линьков.
- Не обязательно заперся... - подумав, объяснил Шелест. - Мог, знаете ли, войти и по нечаянности захлопнуть дверь...
- Как же он мог войти, - терпеливо спросил Линьков, - если минут за пять - десять до этого дверь была заперта?
Шелест гулко откашлялся.
- Заперта, говорите? - пробормотал он и поморщился, будто вспомнил что-то неприятное. - Ну, допустим... И что же все-таки?
- Да вот оказывается, что около одиннадцати из лаборатории вышел Стружков, - с большой неохотой сказал Линьков.
- Стружков? - недоверчиво переспросил Шелест. - Каким же это образом?
- Чернышев его отчетливо видел.
- Опять Чернышев? Какой прыткий оказался, никогда бы я не подумал! - с неодобрительным удивлением сказал Шелест, - Ну, Чернышев и обознаться мог...
- Берестова тоже видела...
- Берестова?! - Шелест даже приподнялся слегка.- Ну-ну...
Он молча выслушал Линькова до конца. Потом покачал головой, повторил:
"Ну-ну", - нажал кнопку звонка и велел секретарше срочно вызвать Стружкова.
- Около одиннадцати, говорите? - после паузы спросил Шелест.- То есть Левицкий был уже... ну, умирал... А Стружков, значит... Нет, уж как хотите, а этого не может быть!
Линьков молча пожал плечами.
- А вы-то сами что об этом думаете? Об этих фактах?
- Видите ли... - неохотно начал Линьков. - Факты говорят не в пользу Стружкова. Он видел Левицкого в таком состоянии... и не попробовал помочь, не поднял тревогу... сбежал... А главное, уж очень он ловко разыгрывал комедию все эти дни! - Линьков не смог скрыть злости и обиды.
- Меня это очень удивляет... - медленно сказал Шелест, - Очень! Я ведь Стружкова не первый год знаю. Но дело даже не в этом... Вы можете объяснить, зачем и почему он это делал? То есть: что именно он скрывал? Ведь не убил же он Левицкого? Или вы уж думаете, что он и убил?
- Не думаю... - Линьков не глядел на Шелеста. - Но тут вообще слишком много неясного. Может быть, после разговора со Стружковым мы...
Тут появилась секретарша. Вид у нее был несколько расстроенный. Шелест посмотрел на нее и нахмурился.
- Ну? Где Стружков? И вообще - что случилось?
- Стружкова нет в институте. Лаборатория заперта.
- Домой звонили?
- Да. Соседка говорит, что не видела его ни утром, ни вечером. Если он и ночевал дома, то пришел поздно, а ушел очень рано.
- Та-ак.. - протянул Шелест. - А еще что?
- Дежурный энергетик подал докладную... Вчера на вечернем дежурстве был большой перерасход энергии... - секретарша запнулась, будто испугавшись, и добавила: - В лаборатории Стружкова...
- Пошлите на проходную, пускай ключ принесут, - сказал Шелест.
Потом он медленно, устало поднялся и вышел из-за стола. Линьков тоже встал.
Ему вдруг стало холодно.
- Пойдемте посмотрим, что там такое...- угрюмо проговорил Шелест.
В приемной Шелест сказал секретарше, чтобы энергетик позвонил ему в лабораторию Стружкова, и вышел, взяв на пороге ключ у солидного лысого завхоза.
Они прошли в другой конец здания, свернули в коридорчик, ведущий к боковой лестнице, и остановились перед дверью лаборатории локальных перемещении.
- Открывайте вы, что ли, - сказал Шелест, протягивая Линькову ключ с жестяным номерком на проволочке. - Согласно вашим порядкам...
Линьков повернул ключ в замке, распахнул дверь.
В лаборатории никого не было.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Мчался я к институту на такой скорости, что прохожие, вероятно, воспринимали меня как конгломерат цветовых пятен с размытыми контурами. А сам я никого не видел и ничего не воспринимал. Вернулся я в евклидово пространство только у проходной, но во дворе снова взял хороший спринтерский темп и финишировал у дверей лаборатории ровно в 17.36. Я даже на часы зачем-то посмотрел.