— Есть только датская водка. Для твоего «Поцелуя ангела» подойдет.
— Нет, я хочу попробовать новую штуку. Последнее изобретение бармена отеля «Сандерберд» в Лос-Анжелосе. Называется «Стронций—девяносто».
Фортон одобрительно промычал:
— Роскошное название. Какой состав?
— На базе пятидесятиградусной русской водки. Затем шведский аквавит, шестидесятивосьмипроцентный перно, мексиканский кофейный ликер и японский самогон сьотю — гремучая смесь.
Фортон щелкнул языком:
— Пожалуй, немного смахивает на «Хиросиму».
Я сказал почтительным тоном:
— Вижу, что вы успешно исследуете новейшие коктейли.
Фортон и Крейгер громко расхохотались. Я сделал глоток из своего бокала. «Гибсон» мне понравился, хотя был довольно крепкий.
— Профессор Отто Крейгер недавно вернулся из Европы. — Говоря это, Фортон подтянул стул и поставил на него ногу. — Он был командирован мной сперва в Лондон, потом в Германию и работал в институте Восточной Европы в Тюбингене. Автор фундаментального труда о психологии советских людей.
Крейгер коротко поклонился, блеснув зубами. У него было открытое, простодушное лицо с веселыми глазами.
Фортон продолжал:
— Мы поддерживаем научные контакты со многими зарубежными центрами по изучению коммунизма. Обмениваемся литературой, устраиваем семинары, симпозиумы.
Крейгер добавил:
— С нами связаны не только исследовательские учреждения, но и отдельные советоведы в других странах.
— В Западной Германии и в Англии? — спросил я.
— Не только, — сказал Фортон. — Изучением Советов сейчас занимаются во всех странах Европы. И не только Европы. Мы держим тесную связь с рядом видных советоведов Аргентины и других стран Латинской Америки, затем Израиля, Турции.
— И с азиатскими советоведами, — добавил Крейгер, — например, с японскими, филиппинскими, южнокорейскими и таиландскими…
Разговор принял благоприятный оборот, нельзя было упустить момента.
— Кстати, насчет таиландских советоведов, — сказал я. — В ваших бюллетенях печатался некий Пуннакан, кажется, бывший гофмаршал. Писал довольно любопытные вещи. Где он сейчас?
Мне показалось, что Фортон и Крейгер быстро переглянулись. Прежде чем ответить, Фортон закурил сигарету и сделал несколько затяжек.
— Он уехал.
— Куда?
Фортон уставился на меня и улыбнулся уголком рта.
— Почему вас интересует Пуннакан?
— Кто-то мне сказал, что Пуннакан написал несколько фантастических рассказов на русском материале. Я литературный агент как раз по этому жанру, мог бы пристроить его вещи в журналах и заработать на этом. Поэтому и спросил. Он что, персона секретная?
Крейгер взглянул на Фортона и засмеялся.
— Я думаю, что оккультисты знают лучше о гофмаршале. Это они его выкопали откуда-то.
— Он, кажется, работал в их журнале, — заметил я. — А потом вы его отбили…
— Гофмаршал перемахнул к нам потому, что я лучше плачу. Фортон покачал ногой. — А куда он подевался, меня мало волнует. Дерьмо порядочное.
— Вероятно, он перешел к вам потому, что побывал в Советском Союзе, и ему захотелось написать статьи о коммунизме. А оккультисты этим не интересуются.
— Теперь они тоже стали интересоваться. — Крейгер взял из коробки сигару и срезал ее кончик на приборе, напоминающем гильотину. — Почуяли жулики добычу.
Фортон посмотрел на ручные часы и вытянул нижнюю губу намек на то, что я отнял у него слишком много времени. Подчеркнуто изысканные манеры сочетались у него с подчеркнутой бесцеремонностью. Я тоже решил не стесняться, подошел к бару, налил в рюмку джин и вермут, удобно расположился в бамбуковом кресле и обратился к Крейгеру:
— Значит, оккультисты тоже занялись советоведением? Интересно.
— Заказ вам сделан. — Фортон снова посмотрел на часы и еле заметно поклонился. — Жду вас со статьей вашего автора. Очень рад знакомству с вами. Должен ехать… мне надо переодеться.
— Пожалуйста, не беспокойтесь. — Я откинулся на спинку кресла. — Я подожду, мы выйдем вместе.
— Хотите, чтобы я вас отвез? — спросил он ледяным тоном.
— Нет, у меня машина, я оставил ее у главных университетских ворот.
Фортон еле заметно пожал плечами и вошел внутрь дома. Крейгер смешал в шейкере еще одну порцию коктейля и, сев рядом со мной, доверительно сообщил: глава местных оккультистов некий Рубироса, узнав, что администрация Фонда Киллорана собирается финансировать лучшие советоведческие учреждения, решил подставить руки под золотой дождь. Но у них ничего не выйдет. Изучать Россию с точки зрения потустороннего мира это чистое шарлатанство. Коммунистическую Россию надо изучать на основе строго научных методов, используя данные новейшей социологии и психологии и широко применяя математико-измерительные приемы.
Профессор Фортон и его помощники в ходе исследования тех или иных социальных явлений составляют соответствующие индексы, определяют категории и характеристики и на их основе выводят формулы, по точности не уступающие математическим. С помощью таких методов американские социологи уже добились больших успехов.
Крейгер заговорил о формулах Додда, определяющих социальную революцию и войну, о шкалах, с помощью которых можно измерять социально-экономические статусы людских контингентов. Такие шкалы предложили: американский ученый Чэпин, англичане Бэрч и Кемпбел, аргентинец Эстевес, японец Сакаки и один таиландский социолог, фамилию его Крейгер забыл.
— Пуннакан? — сказал я.
Крейгер отмахнулся:
— При чем тут Пуннакан? Постойте… вспомнил: его фамилия — Тхамабут, он окончил наш университет. На основе изучения среднего дохода населения города Одессы в штате Техас он вывел формулу неравенства между биосоциологическими параметрами. Эту формулу мы сейчас применяем в наших работах о России.
Со стороны гаража донеслись отчаянные протяжные вопли и пронзительный свист. Я вскочил, опрокинул бокал. Но Крейгер успокоил меня:
— Не обращайте внимания. Очередные трюки.
— Чьи?
— Арчибальда Второго.