Я не потеряла сознания, как могло показаться со стороны. Просто на мгновенье стало нечем дышать и перед глазами поплыли разноцветные круги.
Мокрый песок холодил щеку. Я несколько раз глубоко вздохнула и только тогда поняла, что на какое-то время потеряла чувствительность ко всему; запахам, звукам, чувствам. Не знаю толком, почему так произошло. Первое, что вернулось — ощущения, прикосновение к плечам. Чьи-то сильные руки поддерживали меня под спину. Я еще несколько раз глубоко вздохнула и полностью пришла в себя. Шум прибоя, свист ветра, брызги воды. Все снова стало реальным, объемным, цветным. Я поднялась, опираясь на руку Гая, и твердо стала на ноги, после чего с благодарностью улыбнулась ему.
Он прошептал одними губами: «Что это такое было?»
Если бы я могла ответить…
Бус смотрел вопрошающе, и мне не составило труда прочесть его мысли. Я едва заметно кивнула, и он, с видимым облегчением, снова повернулся к Ингирит.
— Мы можем продолжить? — равнодушно спросила она. Бус не смог удержать легкой гримасы отвращения, мгновенно сменившейся на его лице спокойным вниманием. Но я, Ингирит и остальные куклы, уверена, видели достаточно. Если кого и мучали сомнения, то Ингирит нет:
— Ты видишь то, что хочешь увидеть, помощник капитана, — мягко произнесла она. Меня не отпускало чувство фальшивости происходящего.
Бус едва заметно дернул плечом:
— По поводу груза. Правильно ли я понимаю, что некая сила действовала параллельно с вами и мы стали жертвами ее злого умысла? Знаете ли вы, что именно хотели получить люди с корабля, который преследовал нас? Поймите правильно, версия о причастности Агаты выглядит довольно сомнительной, на фоне ненависти как мотивации.
— О, вы удивитесь, какой силой обладает разрушение. Ярость, злость, ненависть. Они могут многое. Люди не всегда способны любить годами, а вот ненавидеть, легко, — с легкой печалью в голосе произнесла, молчавшая до сих пор, Алиса. Ингирит неодобрительно взглянула на нее, но не прервала.
Алиса продолжила:
— Она всю жизнь положила, чтобы бороться с призраками. Видела опасность и враждебность там, где ее и не было. Она воспитала Бат такой же подозрительной, агрессивной…
— Может, хватит разыгрывать из себя невинность? — Резко прервала ее Бат. — Тебя послушать, так люди прямо монстры какие-то. А как на счет того, чтобы добавить немного правды? На счет шпиона на их корабле. Сколько ты его обрабатывала, Алиса? Сколько лет ты путешествуешь за пределами Капао? Продаешь сама себя в гаремы к коллекционерам, затем морочишь тех, до кого можешь добраться. Они такие послушные, сочувствующие, твои жертвы. Людьми вообще легко манипулировать, не так ли? Большой вопрос, кто из нас на самом деле куклы. А после, когда этот человек начал вести себя так, как задумано, легко ли было убедить его принять в экипаж куклу? Ту самую куклу, которую вы так давно ищете. Пять лет, верно? И надо же, какое совпадение, Агата пропала примерно в то же время. Не стоит развешивать уши, помощник капитана Бус. Она скажет то, что вы хотите услышать. Но будет ли это истина?
Бус повернулся к Бат и спросил:
— Значит, ничего из того, что она говорит, не является правдой? На счет груза и сигнала?
Я видела, как Бат замялась, колеблясь. Бус тоже заметил паузу и засомневался. Ингирит покачала головой:
— Ты немного завралась, девочка.
— Я тебе не девочка. И верить таким как вы может лишь сумасшедший. Куклы паталогические лжецы.
— Хочу напомнить, что ты и сама наполовину кукла, — мягко пожурила ее та.
Шрамы на лице Бат вспухли белыми нитями:
— Да, возможно, я не сказала все. Но я не верю, что на корабле, который преследовал их «Астру» находиться Агата. Это самая большая ваша ложь. Вы убили мою тетю и превратили в свое подобие, вот, в нее, — она грубо ткнула в мою сторону пальцем.
Ингирит с любопытством наблюдала за ней, склонив голову на бок:
— Ты не хочешь поверить, что Агата ушла? Позволила тебе повзрослеть, выбрать свой путь и пойти по нему? Ты всегда была ведомой, несмотря на свою особенность.
Бат повернулась ко мне и горячо прошептала:
— Не верь ничему. У каждой лжи есть оправдание. И чем ложь больше, тем достовернее оно выглядит. Но, можно ли оправдывать равнодушие, убийства, зло?
— Наш эксперимент провалился, — с легкой досадой посетовала Ингирит, — ты совершенно невменяема, Бат. Столько усилий, годы работы и все…твой психоз. В угоду болезни ты выворачиваешь любое слово, взгляд, дело. Мниться — веришь, миражи принимаешь за истину. Бат, твоя тетя жива и здорова. Она немало сотворила ради того, во что верит. Ее можно уважать за упорство, с которым она идет к цели, но средства, но последствия ее поступков! Однако не Агата устроила саботаж на «Астре», это сделала ты и твои люди. И именно ты слепо веришь в помощь неизвестных перебежчиков. Мы не настолько наивны, чтобы отрицать очевидное, но Бат, задумывалась ли ты, зачем нам преследовать собственный груз?
— Контроль. К тому же, вы могли решить убить их, чтобы люди не раскрыли ваше местоположение. А еще Табат, естественно. Нужна была гарантия, что вы заполучите ее. Алиса же вчера могла спуститься на челноке и притвориться, что давно находится на Капао, — парировала Бат.
Бус, Гай, я и Донат молча наблюдали за перепалкой.
Ингирит кивнула:
— Могла. Но не делала этого. Алиса несколько лет искала Табат, это чистая правда, но цель совсем иная, чем ты думаешь. Табат не Агата. Когда мы, наконец, вышли на нее, то сделали все возможное, чтобы безопасно отправить домой, на Капао. Она была членом экипажа, хорошего и дружного. Что могло быть лучше? Но на вашем корабле, помощник капитана Бус, находились как наши союзники, так и враги. Если бы все прошло по плану, то вы прилетели бы сюда, доставили груз, а затем, мы смогли бы спокойно поговорить о Табат. Я уверена, она с радостью вернулась домой. Вместо этого, Агата манипулировала всеми: устроила путаницу с сигналами, через подставных лиц подбила Бат на авантюру. Табат, наш человек побоялся говорить с тобой начистоту, из-за опасности, которая могла угрожать твоей жизни. Мы ведь никогда не лезли в жизнь человеческой колонии. Бесконечные упреки в наш адрес — пустые домыслы. Они самолично вырыли себе могилу, но куклы не принимали в этом участия.
— Да, — выкрикнула Бат, потеряв самообладание, — вы просто смотрели!
— А почему мы должны были помогать вам? — удивленно приподняв идеальные брови, спросила Ингирит. Это был нарочитый жест, рассчитанный на нас. Играла ли она нами или говорила правду, но естественности не было и в помине.
Бус, хмуро наблюдавший за диалогом, решил вмешаться:
— Послушайте, Ингирит, — сказал он, привлекая ее внимание взмахом руки, — Меня не очень волнуют местные разборки. Мы простые торговцы и до сих пор ничего не понимаем. Контракт был выполнен вовремя и в полном объеме. Из-за ваших интриг погиб член нашего экипажа. Мало того, вы пытаетесь предъявлять права на другого. Все, что я хочу, получить объяснения, возможность забрать Марата и, поверьте, мне совершенно неважно кукла он сейчас или человек. Также, с вашей стороны было бы неплохо расплатиться с нами, и договориться о спуске второй половины груза на надежную базу. Затем, мы уберемся ко всем чертям, и делайте тут, что пожелаете. Да, Табат улетит с нами, если только сама не решит иначе.
Ингирит выслушала его безучастно, без эмоций:
— Думаете, вы в том положении, когда можете выбирать? — Едко высказалась Бат.
Все замолчали. Напряжение явственно ощущалось в воздухе, и его концентрация становилось выше. Алиса стала рядом с Ингирит и снова вопросительно посмотрела на нее. Та на мгновение закрыла глаза.
Алиса повернулась к нам и сказала:
— Мы хотим, чтобы вы пошли с нами.
— Нет, — тут же отказалась Бат.
Я посмотрела на нее. Была ли биологическая дочь Алисы глубоко больным человеком или просто ребенком непростой судьбы, рожденным на полудикой планете, не знаю. Воспитание Агаты сыграло с ней злую шутку, собственные необычные способности, а может и пребывание в восстановителе пагубно сказались на разуме. Я уже не была так уверена в том, стоит ли принимать рассказанное ею всерьез. Но и доверять куклам у меня тоже не было никакого желания. Однажды они предали меня. Что мешает им повторить?
— Бат, ты ведь прекрасно знаешь, мы никогда не причиняли людям зла намеренно. Обещаем, что никого не будем удерживать насильно.
— Не смеши меня, Алиса, — внезапно превратившись в ледяную, сдержанную статую, холодно произнесла Бат, — все эти годы вы прилагали максимум усилий, чтобы люди не представляли истинное положение дел, ничего не знали о вас ни здесь, ни за пределами Капао. А теперь, ты планируешь показать торговцам святая святых? И обещаешь им безопасность и ненасилие? Интересно, каким образом ты собираешься сдержать слово? Ведь стоит им открыть рты в неподходящее время и не том месте, как сюда прилетят толпы пиратов с разрушителями, чувствующих исходящий от вас запах денег.
— Мы не так уж беззащитны. — Алиса посмотрела на Ингирит и резко замолчала. Та мягко сказала:
— Мне надоело.
В тот же миг Алиса поднесла руку к губам, и я увидела трубку, похожую на ту, какой Бат открывала проход в силовом поле. А потом…
Их реакции настолько превосходили человеческие, что даже те чудеса, которые мы видели в исполнении Бат, показались мне замедленными кадрами. Куклы окружили нас мгновенно. Я и представить не могла, что мой организм когда-нибудь будет на такое способен.
Бат молча кусала губы. Я вдруг поняла, что все это время она ждала этого. Чтобы показать нам, чужакам — куклам нельзя верить. Я снова ошиблась в ней.
Ингирит выглядела спокойной, а Алиса грустной. Она жестом показала на выход из поселка:
— Пожалуйста, не заставляйте нас применять внушение. Мы не хотим никому причинять вреда. Пусть Марта останется с Бат и Донатом. Мы просим лишь троих следовать за нами. Помощник капитана Бус, подайте пример вашим людям. Я даю слово, ни с вами, ни с ними ничего не случиться.
Я обернулась к Бат. Ее губы беззвучно шептали мне — помни, что я говорила.
Отвернувшись, я последовала за Гаем и Бусом, надеясь, что мы достаточно близко подошли к пониманию истинных причин происходящего. Включая мое прошлое.
Все куклы двигались легко и изящно, но шаг их при этом оставался стремительным. Ингирит и Алиса возглавляли их.
Алиса, вдруг, словно почувствовала что-то и поглядела на меня. Я не сумела разгадать ее взгляд, но она не выглядела счастливой. В глазах морока, так пугающе похожего на меня, стояла печаль одиночества. Каково это, проводить годы в ожидании, преданной, любящей беззаветно, глубоко и раз за разом быть отвергнутой самым дорогим существом? Наверное, только Бат смогла бы ее понять. Какие бы грехи не висели на Агате, какие бы злодеяния не совершила эта незнакомая мне женщина, Алиса простила бы ее. И Бат простила бы. Потому что их любовь не имела границ.
Меня испугало это откровение.
Мы шли вдоль линии прибоя. Мороки держали уважительную дистанцию, но не давали нам забыть о навязанной причине путешествия своим присутствием. Такое странное ощущение, находиться среди подобных и ощущать себя настолько чуждой им. Я видела, как тонко куклы чувствуют друг друга, но была отрезана от их семейного единства, словно стояла за прозрачной стеной. Они посматривали на меня, изучая, но я не смогла прочесть на их лицах эмоций или догадаться, о чем они думают.
А когда Бус коснулся моей руки, не нужно было гадать, чтобы понять, что это значит. Он пытался подбодрить меня, вселить уверенность. Наклонился и быстро зашептал:
— Все будет хорошо. Я не оставлю тебя, не волнуйся. Ты же помнишь, что я сказал?
Я кивнула. Мог ли он выполнить обещание? Они же такие слабые, хрупкие эти люди. Теперь я понимала, какой стану через десять-пятнадцать лет. Но…
Алиса остановилась и повернулась к нам:
— Наденьте респираторы, пожалуйста, — попросила она, — пока мы не прибудем в безопасную зону, вам лучше не снимать их. Табат, пока тоже.
Мы послушно выполнили ее приказ. Я не очень-то понимала, куда куклы ведут нас. Неужели снова предстоит марш-бросок через джунгли? Не слишком радостная перспектива. Я посмотрела на Гая и Буса. Оба сосредоточенно хмурились, видимо, думали о том же. А вот мороки безмятежностью могли спорить со звездным небом. Никакого напряжения, спокойствие и расслабленность. Мне снова показалось, что они как-то общаются между собой, но я по-прежнему не могла понять, как именно. Без слов и жестов. Может мысленно? Я слышала от Сневедовича, что такое возможно, но сама не видела ни разу.
Значит, впереди джунгли. Огромное, яркое, живое пространство, наполненное цветом и ядом. Ингирит стояла и молча ждала, пока мы подойдем к кромке леса.
Потом с легкой вопрошающей интонацией обратилась к Бусу:
— Ждете объяснений, помощник капитана?
Мне казалось, она специально проверяет его выдержку. Но зачем?
Он пожал плечами:
— Это возможно?
— Да. Мы не враги вам, повторяю.
— Тут все так говорят, — с досадой заметил Бус, — но я уже не так уверен. Объясните?
— Вы думаете, мы пойдем через лес?
— Я предполагал, у вас будет челнок.
Ингирит улыбнулась:
— Я хочу показать вам, что мы ничего не боимся больше. Я говорила правду. Наши технологии позволяют нам жить спокойно. Смотрите прямо перед собой.
Мы последовали ее просьбе и увидели, как участок леса подергивается странной рябью, а затем как будто растворяется в воздухе, открывая лежащий на земле серебристо-белый шар диаметром около трех метров.
— Ваши технологии позволяют создавать отражающие поля? — Удивленно, с ноткой уважения в голосе, спросил Бус.
Ингирит молча улыбнулась. Глянцевитая поверхность шара выглядела подвижной, как капля воды, отражающей падающий свет, листву, передающей все блики и тени. Алиса снова обратилась к нам:
— Когда откроется проход, вам следует по одному войти в него. Вы можете испытать кратковременный дискомфорт, головокружение или тошноту. Эти симптомы быстро проходят.
— Так это не челнок? — Бус выглядел уже не удивленным, а потрясенным, — не хотите ли вы сказать, что это телепортатор? Разве такое возможно? А как же огромные затраты энергии и прочее невозможное…
Он растерянно замолчал, так как именно в эту минуту, шар раскололся. Между двух его половин висела плотная темнота и ничего больше. Ингирит сделала приглашающий жест:
— Вы же не боитесь, помощник капитана? — Со смешком произнесла она. Я мгновенно преисполнилась к ней горячей ненавистью. Нет ничего хуже подобных слов перед шагом в неизвестность. Все, что случалось со мной плохого, начиналось с похожих фраз, маскирующих истинное значение ситуации.
Я вышла вперед и прежде, чем они успели еще хоть что-то сказать друг другу, направилась к шару. Его пульсирующая темнота пугала меня. По-настоящему, до внутренней дрожи и мучительных судорог в желудке. Но я больше не могла делать вид, что мир вокруг нормален. Хотела поставить точку. И хотела знать, что меня ждет.
Широко распахнув глаза, я шагнула в темноту. А затем, сделав по инерции несколько шагов, остановилась. Я находилась в отсеке. В квадратном помещении среднего размера, с окнами, дверью. В электронных книгах такие еще называли комнатами. И пока осматривалась, несколько оторопевшая от несовпадения ожидаемого с увиденным, сквозь большое, от пола до потолка, зеркало, висевшее на стене позади меня, стали выходить мои спутники, а за ними и мороки. Только тогда я сообразила, что это вовсе не зеркало, да и в комнате больше нет ничего напоминающего жилой отсек.
Бус подошел ко мне, стащил респиратор, щурясь и моргая, Гай ошалело оглядывался. Мороки один за другим неслышно исчезали за дверью, пока в комнате не остались лишь мы и Ингирит с Алисой.
— Пришло время, Табат, — мягко сказала Ингирит.
— Время чего? — настороженно встрял Бус.
— Узнать Табат историю ее появления, помощник капитана, — ласково улыбнулась Ингирит и одним ударом отправила его в нокаут.