Резким отточенным движением ноги Удальцов выбил дверь, за которой находился кто-то живой, но в следующее мгновение замер на пороге, подобно истукану. Коля даже не понял, а скорее почувствовал - с начальником случилось что-то неладное и его надо выручать, каким бы упырём он ни был. Матрас рванул вперёд, сбив Удальцова с ног только для того, чтобы занять его место.
- Вася? - в стоящей посреди комнаты фигуре он узнал того самого Ваську, год назад ставшего непонятно кем.
- Стреляй, придурок, - донеслось со стороны. - Стреляй. Он не тот, кто ты думаешь.
Колю разрывали противоречивые чувства. Будь Вася мертвяком, Матрас выстрелил бы без промедления, даже не задумываясь. Но перед ним стоял тот самый Вася, каким Коля помнил его год назад, только что похудел немного, и взгляд печальный стал. Будто сожалеет Васька о чём-то, печалится.
"Что ж у тебя, Вась, глаза такие грустные, аж у самого комок к горлу подступает, - подумалось Коле. - Ты не молчи, скажи что-нибудь...что-нибудь..."
- Дубина, стреляй, - Удальцов поднялся на ноги. - Эхх...
***
- Отъездился Матрас, - раздалось в динамиках у всего отряда. - Завьялов, Якушев, ко мне на второй этаж. Прочим оставаться на своих местах. Берегите глаза, ребята.
Удальцов держал застывшего в дверном проёме Колю на прицеле. Подбежавшей по его команде двойке он жестом показал в комнату не соваться и ничего не предпринимать. Сделано это было вовремя - рука Завьялова сжимала округлый предмет, похожий на гранату.
- Это не "контролёр", - выдохнул Удальцов, - его бы я почувствовал. Да что там я, все бы почувствовали. Не знаю, кто это, но тварь точно не слабее. Никогда такую не встречал. И детекторы наши его только с нескольких метров засекли. Выдеру софтописальцев по возвращении. Со мной, козлы, кататься будут.
Коля стоял, слегка пошатываясь, подняв лицо к потолку. В его глазах читался ужас, рот же слегка подёргивался, будто бы он силился что-то сказать. Якушев попробовал было подойти поближе, но тут же был схвачен Завьяловым за рукав и резко одёрнут обратно. Ситуация была патовой: зайти в комнату скорее всего означало разделить колину участь. Неизвестное же существо, судя по всему, тоже понимало, что высунься оно в коридор, то подцепить, в лучшем случае, успеет лишь кого-то одного.
- Угробил парня, чистильщик? - мрачно поинтересовался Завьялов. - Совесть не жмёт?
- Пошёл ты, - со злобой бросил ему Удальцов, - он мне жизнь спас. А за совесть мою не беспокойся. Тварь меня первым зацепила, я даже сделать ничего не успел. Матрас, наверное, понял, что произошло, и меня оттолкнул, только вот сам попался.
- Ух ты, чистильщик оправдывается. А что ж ты его не оттолкнул? Испугался, что ли? - в голосе Завьялова прорезалось плохо скрываемое презрение.
- Тупо не успел, - Удальцов отвёл глаза в сторону. - Тварь через него сказала, что держит его на привязи. Одно неудачное движение, и он покойник. А может, он уже такой, не знаю.
- Что я вижу, - лилось злорадство из Завьялова, - бравый чистильщик не знает, что делать в такой ситуации! Это же у вас всегда просто решалось. Хлоп - и нет проблемы.
- Ты идиот, - из голоса Удальцова исчезли все эмоции. - Просто идиот. Говоришь о том, чего не знаешь. Ручки у тебя самого, наверное, чистые-пречистые, кровью чужой не заляпанные. Думаешь, наверное, что у нас одни отморозки были, которым человека пристрелить - раз плюнуть? Ведь ты же так думаешь... А, не важно.
- Так ты меня переубеди, - недоверчиво хмыкнул Завьялов. - А чтобы тебе лучше рассказывалось, я тебе про отряд Володина напомню. Помнишь такого?
- Ой, дурак, - вздохнул Удальцов, - ну какой же ты дурак! Ты же ни черта не знаешь кроме той лапши, которую тебе и твоим товарищам навешало на уши ваше командование! А ему, в свою очередь, навешали вышестоящие, потому что чем меньше посвящённых в такие игры, тем для него спокойнее. Я не отрицаю своего участия в расстреле володинского отряда, и, чтобы ты знал, я этим не горжусь. Но тебе же это безразлично, равно как и то, что володинские на тот момент уже были обречены. Все, без исключений. Только не спрашивай меня, где и как они подцепили чёрную оспу, на это я ответа тебе не дам, сам не знаю. Но их лица я помню до сих пор.
Завьялов будто бы задумался - забрало шлема не позволяло разглядеть его лицо.
- Но страшно не это, - в голосе Удальцова появилась потерянность. - Мы прошли их маршрутом, делая анализы во всех мало-мальски подозрительных местах, и ничего не обнаружили. Совсем, понимаешь? То есть, где-то на Аномальных до сих пор есть место, в котором живёт чёрная оспа. Болезнь, унёсшая множество жизней, но, казалось бы, побеждённая человечеством, воскресла. А теперь представь, что будет, если эта зараза вырвется за Периметр. У меня таких историй предостаточно. Позже много могу рассказать, а сейчас у нас есть более насущная проблема.
Коля стоял всё там же и так же. Казалось странным, что держащее его на невидимой привязи существо не предпринимает никаких действий. Но не было никаких сомнений, что стоит одной из сторон сделать ход, и ответ последует незамедлительно.
- Повторюсь, это не "контролёр", - начал вслух рассуждать Удальцов. - Те захватывают иначе, и давление пси-фоном мы бы уже ощутили. Схожесть есть, но это - только схожесть. Матрасу говорить то, что я услышал, смысла нет. Соответственно, у меня нет сомнений, что говорила именно эта тварь. И это ещё одно подтверждение моей правоты. Но что особенно плохо - я не знаю, можно ли спасти Матраса, убив его "поводыря".
- Мертвяки же не умирают... - Завьялов попробовал было высказать идею, но тут же был бесцеремонно перебит Удальцовым.
- Мертвяки - это мертвяки, а тут видно же, что сознание цело. Тварь взяла тело Матраса под контроль, но по каким-то причинам личность его разрушать не стала. И нет никаких гарантий, что тело Матраса просто не выключится, если попробовать каким-либо образом разорвать эту связь.
- Мужики, уходите, - неожиданно произнёс Коля. - Я сам виноват. Меня он не выпустит, я это знаю.
- Матрас, не дури, - Удальцов был серьёзен, как никогда, - вытащим мы тебя.
- Не вытащите, - голос Коли звучал надломленно. - Знаю, что не вытащите. Лучше уж сразу пристрелите. Представьте, что я мертвяк... Да я в любом случае не жилец. Это же так легко - нажал на спусковой крючок, и всё. Вы же это делали не раз.
Удальцов, отвернув голову к стене, чтобы не повстречаться взглядом с непонятной тварью, переместился к Завьялову и оцепеневшему Якушеву. Повисло тягучее молчание.
- Отходим, - тихо произнёс он через некоторое время.
Сложно было сказать, какие выражения в этот момент были на лицах Завьялова и Якушева, но перечить приказу не посмел ни тот, ни другой. Не опуская оружия, все трое начали отступать к лестнице, ведущей на первый этаж. Коля, всё так же не опуская головы, смотрел им вслед, и каждый из них знал, что этот полный отчаяния взгляд им вряд ли когда удастся забыть.
Через некоторое время три бронетранспортёра покинули границы города, оставив за собой груду тел и одного из своих.
***
Бронемашину нещадно трясло на ухабах, и Якушев, забившийся в угол рядом с моторным отсеком, уже успел пару раз крепко приложиться головой об её корпус. Этого могло и не произойти, не сними Артём шлем, но от данного тяжёлого предмета экипировки шея уже даже не стонала, а выла. В салоне висело тягостное молчание - каждый обдумывал случившееся, возможно прорабатывая альтернативные варианты. До Якушева только сейчас начало доходить, куда они залезли, и что могло случиться, если бы Коля не пожертвовал собой, и тем самым, скорее всего, спас жизни всем остальным.
Взгляд Матраса не шёл из головы. Наполненный осознанием собственной обречённости, он был страшен. Артёма передёрнуло: что такое может ввести человека в подобное состояние? Но куда более жутким было понимание того, что он, Артём, сейчас трясётся в тесном, но, по здешним меркам, уютном транспортном средстве, а Коля находится один где-то там, в холодном здании, брошенный своими же, без малейшего шанса на спасение. На душе у Якушева ещё сильнее начали скрести кошки. Стало мерзко от собственного бессилия.
Удальцову это решение далось нелегко. Завьялов его явно не одобрял, но, судя по всему, и сам не знал, что бы он делал на месте начальника. Артём попробовал представить, как бы он сам, если бы был командиром, повёл себя в подобной ситуации, и понял, что, скорее всего, поступил бы также. Убиваешь тварь - убиваешь Колю. Убиваешь Колю... убиваешь Колю, а так он хотя бы остался жив. Возжелай тварь его смерти - возможностей сделать это у неё было предостаточно, но, с другой стороны, кто знает, может, смерть была бы для Матраса куда большей милостью, нежели то, что для него заготовил кукловод.
Машину неожиданно резко тряхнуло, и Артёма сбросило со скамейки, крепко приложив головой об пол. Где-то в стороне кабины зашипела рация, сквозь шум которой прорывались отрывистые команды Удальцова. В голове от удара стояли свист и тяжесть. Нащупав шлем, Артём нацепил его на голову, пообещав себе в дальнейшем избегать подобной неосмотрительности, и тут же в его уши ворвался поток фраз, из которых следовало, что выбравшись из одной нештатной ситуации, они попали в другую. Обернувшись по сторонам и обнаружив, что кроме него, в салоне уже никого нет, Якушев бросился к выходу.
Артёма встретили холодные весенние сумерки. В момент отъезда их группы из Мёртвого города, над Аномальными ещё светило солнце, но теперь же над головой висело глубокое тёмное небо, и лишь на горизонте оставалась ещё лиловая полоска заката, как напоминание о прошедшем дне. По сторонам от бронемашин вздымались в небо силуэты деревьев, сквозь которые местами прослеживалось разноцветное мерцание. Лучи света от прожекторов броневиков порой выхватывали бегающие фигуры.
Удальцов стоял у бронемашины, опустившись на одно колено, выцеливая автоматом что-то, известное лишь ему одному. Или же неизвестное - начальник водил винтовкой из стороны в сторону, делая это слишком резко. Завидев Артёма, он махнул ему рукой, показывая, чтобы тот вернулся в салон. То ли у Удальцова вышла из строя рация, то ли ещё что-то, но приказ был однозначным, и Артём был вынужден подчиниться. Различив на полу силуэт своего автомата, Якушев подобрал его и отполз к своему месту, направив оружие в сторону входа.
Снаружи, где-то поблизости, раздался громогласный рык, кто-то заверещал, и одновременно с этим ударили автоматные очереди. В корпус бронемашины что-то ударило, а затем её тряхнуло, как если бы рядом с ней упало дерево. Автоматы били, не переставая, останавливаясь только на перезарядку, но Якушев заметил, что их становится как будто меньше. Вот замолк один, вот ещё один затих. По спине Артёма пробежала холодная дрожь, сменяющаяся медленно поднимающейся яростью - его опять посчитали желторотиком, не способным здесь ни на что. С ним цацкались всю дорогу, даже дали поиграться с серьёзным оружием, но теперь, когда где-то там, судя по всему, гибнут один за другим люди, он отсиживается в броневике как крыса. И не важно, что это приказ командира - может, и его уже нет в живых. Артём попытался занять более удобную позицию для стрельбы, и его нога упёрлась во что-то, стоящее под скамейкой.
Когда Якушев снова высунулся из бронетранспортёра, вокруг стало ещё темнее. То тут, то там раздавались выстрелы, в стороне кто-то стонал. Удальцова заметно не было, и это лишь придало Артёму ещё большего задора - если случится так, что начальник окажется выжившим, то у него точно не будет морального права поставить Артёму в вину нарушение приказа. Энергетическая винтовка приятно тяготила руки, лёгкое гудение незаглушенного двигателя броневика за спиной ласкало слух.
Сделано это было случайно или же намеренно, но управление подачей энергии на разъём питания, предназначенного для подключения винтовки, осуществлялось с того блока, который вставлялся вместо оригинального аккумулятора. Артёму подумалось, что будь это спроектировано иначе, к примеру засунутым не пойми куда где-нибудь в салоне, и его авантюра была бы обречена на провал ещё до начала. А так - достаточно было лишь соединить разъём, находящийся на корпусе бронемашины, с винтовкой, нажать две кнопки, и дальнейшее будет уже зависеть лишь от умения стрелка.
Ещё утром, у Пансионата, Артём удивился простоте в использовании этого оружия. Управления минимум, всё просто и понятно. Главное, держать крепче, целиться лучше и на кнопку жать вовремя. Единственное, что плохо - изображение радара с компа на прицел не выведешь. Оно хоть понятно и немудрено - когда это оружие создавали, о компах и детекторах жизненных форм и речи не было, - но всё же так было бы удобнее. Чуть позже он уже восхищался его мощью, но на возвышенности у Мёртвого города ужаснулся: что было бы, если оружие такой силы поступило бы в войска как штатное вооружение? Нет, даже не так - почему оружие такой силы до сих пор не используется войсками, ведь с момента его создания прошло, если верить Удальцову, около полувека. Любая армия с этими винтовками стала бы непобедимой, ей даже необязательно было бы из них стрелять.
Но когда дошло до дела, Якушев, к своему удивлению, остался спокоен и равнодушен. "Это не люди, это не люди, - как мантру повторял он про себя, нажимая на кнопку. - Они когда-то были людьми, но теперь они мертвы, и помочь им можно только одним способом - избавить от страданий, которые им самим приносит их же существование".
Тогда ещё Якушев обратил внимание на предательски проскальзывающую мыслишку: почему Удальцов предпочёл поставить на третью винтовку именно его, хотя те же Завьялов и Матрас были куда более подходящими кандидатурами - оба были опытнее Артёма во всём, но, тем не менее, такое серьёзное оружие доверили именно ему. Пусть Матрас и сам уступил ему винтовку, но Удальцов, как командир, вполне мог этому воспрепятствовать. Позже он пришёл к выводу, что их позиция на холме, при всех её достоинствах, была всё же в чём-то уязвима, и скорее всего, Удальцов изначально планировал поставить в группу прикрытия более опытных. Мысль показалась ему вполне здравой - с их задачей он вряд ли сумел бы справиться настолько же достойно.