- Мне, кстати, не совсем понятно, откуда взялось изначальное число 15? Их же на Базу больше приехало.
- Водители у них, скорее всего, без компов были, или же со снятыми и выключенными, - предположил Витальич. - Мне-то откуда знать? Кстати, что там с Димой?
- Подойти уже должен, - взглянул на часы Борщ.
В дверь аккуратно кто-то постучал. Витальич поднял голову, а Борщевский на всякий случай опустил крышку ноутбука - мало ли, может, кого не того принесло.
Но это всё же оказался Дима. Заметив малость бегающие глаза врача и администратора, он произнёс, что если в чём-то помешал, то зайдёт позже.
- Не, не, Дим, ты заходи, - засуетился Борщевский, кивнув Витальичу. - Тебя-то мы как раз и ждали. Тут у нас такое дело...
Врач открыл ноутбук, а Дима подошёл к столу.
***
- Ты уверен, что в этом действительно есть необходимость?
Борщевский пристально смотрел на Диму, который, выслушав долгую историю о событиях, касавшихся удальцовского отряда, сухим тоном заявил, что к группе Гуся добавляется ещё один человек. Витальич было заикнулся о том, что с состоянием здоровья ассистента администратора по-прежнему не всё понятно, но Дима упёрся и с настойчивостью повторил своё заявление.
- Я по тем местам ходил и знаю их если не хорошо, то прилично, - настаивал на своём Дима. - Гусь - дурак и не понимает, что их там может ждать. Нет, Борис Филиппович, или я иду с ними, или за ними. Что хотите думайте, что хотите делайте.
Борщевский понял, что дальнейшие уговоры бессмысленны - Дима для себя уже всё решил и отступать не собирается.
- Лады, убедил. Аргументация - так себе, но убедил. Броню перед выходом подберём. Пораньше встанем и подберём. ПЗС для тебя несолидно будет, не твой стиль. СЕВу тебе дам, их у меня вроде ещё оставалось. Ствол сам выберешь. Теперь к делу. Что, на твой взгляд, в этом маршруте странного? - Борщ собрался было отмотать трек на момент отъезда отряда с Базы, но промахнулся и отмотал его на самое начало. Попробовал было это исправить, но был остановлен Димой.
- Вам не кажется странным, что хозяин компа, с которого был снят этот трек, пробыл вот в этом месте больше суток? - поинтересовался Дима, указав на точку, находившуюся в нескольких километрах севернее от старого Периметра.
- Это так сейчас важно? - судьба лейтенанта, до попадания его в отряд Удальцова, Борщевского совершенно не интересовала. - Леший его знает, что он там торчал. Может, со снотворным переборщил, или нажрался с горя. Его часть полем аномалий накрыло, поди догадайся теперь, зачем его туда понесло.
Дима пожал плечами: мол, ваше право, и снова принялся просматривать маршрут.
- Вот тут они в "нью-йоркскую пробку" уткнулись.
- Куда? - рассмеялись Борщевский и Витальич. - В какую пробку?
- В нью-йоркскую. В "Свободе" так ту фонящую колонну называли между собой.
- Не, я понял, о каком месте ты говоришь, - сквозь смех выдавил из себя Борщ. - Но это ж надо так её обозвать. Ладно, давай дальше.
- Вы просили странного, я и указываю, - с занудством в голосе сказал Дима. - Зачем они туда пошли, если про ту колонну известно всем и уже ой как давно? Объехать её практически невозможно, только обойти. Подозреваю, что изначально у них была другая цель, но по ходу планы поменялись. Иначе объяснить пока не могу.
- Н-да, странновато. Давай дальше, - махнул рукой Борщ.
- Так, а дальше... - пробубнил Дима себе под нос, - а дальше они взяли в сторону, но тоже как-то странно. Вот их машины ушли назад, в нашу сторону, а вот они же появились у Пансионата. Это, я понимаю, бронетехнику пустили в объезд, но сами они зачем-то пошли пешком. Вы уверены, что хозяин этого компа был действительно таким уж "зелёным"? Места там недобрые, и новичкам в тех краях делать нечего. На мой взгляд, это больше похоже на разведгруппу, прошедшую от "пробки" до вот этого места, - Дима указал на точку, где год назад он сам лежал на земле, рассматривая Пансионат в прицел. - Или даже не разведывательную, а диверсионную. Тут они, скорее всего, за Пансионатом поначалу просто наблюдали, потом выкосили большую часть тех, кто в нём был, вошли внутрь здания, а после того, как добили уцелевших, дали команду бронетехнике на выдвижение. Мы год назад примерно так же сделать хотели, но не срослось, да и таких машин у нас не было. Вывод у меня только один напрашивается: того, кто год назад нас вырубил, там теперь уже нет.
Дима скурпулёзно пытался воссоздать события, свидетелем которых довелось стать хозяину компа. Передвижения лейтенанта между зданием и тремя неподвижными точками около него, он истолковал как вынос из здания чего-то, а затем погрузку этого в бронетехнику. Про события у Мёртвого города он конкретного сказать ничего не смог. "Возможно, что там и не было никого, - неуверенно произнёс Дима. - Вот они постояли, понаблюдали, а убедившись, что всё чисто, просто туда вошли".
Дальнейшие его предположения полностью совпали с теми, что были сделаны ранее Борщевским и Витальичем. Додуматься до большего возможности не видел ни один из них, и тему решили считать закрытой. Витальич напомнил Борщу про необходимость работы кое-кому над созданием благоприятного психологического климата в коллективе. Борщевский спохватился и полез было в бар, но врач заявил, что ему лучше бы просто ещё чайку, а Дима и вовсе отказался, сославшись на завтрашний выход. Борщ почесал подбородок, убрал вытащенную было из бара бутылку обратно, и побрёл мыть чашки. Поболтали о разных мелочах и разошлись - вставать им и так предстояло рано, тем более что Дима, услышав во сколько предполагается выходить отряду Гуся, заявил, что это непозволительно поздно, и отодвинул время выхода на час раньше. Борщевский, прикинув, что своего ассистента перед выходом ещё надо и снаряжать, предложил всем идти баиньки сейчас же, поскольку и так спать осталось совсем ничего. Выпроводив гостей, он плюхнулся на диван, в очередной раз с неудовольствием отметив, что ко сну на рабочем месте уже начал привыкать.
Сон администратора был прерывистым и больше походил на щёлканье выключателем с хулиганскими целями неведомым озорником. Щёлк - заснул. Ещё раз щёлк - проснулся. То ли годы брали своё, или же сказывались перепады атмосферного давления, вызванные резкой сменой погоды, но так продолжаться не могло. Борщ поднялся, включил старую настольную лампу и в мрачных раздумьях уселся за стол. Голова от бессоницы ныла, и мысли от этого были прерывисты и неопределённы.
- Трезвенники, вашу мать, - проворчал Борщевский и достал из стола бутылку со стаканом. - Ну, за здоровый образ жизни, - произнёс он тост, одним глотком выпил налитое, запил его чаем и закурил.
Череда последних событий, похоже, выбила всё-таки его из колеи. Даже когда год назад статус, да и вообще существование его Базы, стояли под вопросом, он не ощущал подобной неуверенности, какую принёс ему визит злосчастного удальцовского отряда. Весь их выход был пропитан фальшью. Слова, задачи, способы их достижения - везде были недосказанности, увиливания и непонятности. Удальцова он знал и ранее, но тогда при всём желании и предположить бы не смог, каким станет этот человек спустя годы. Тот Удальцов помнился ему молодым учёным, с умеренными амбициями, но неплохими карьерными перспективами. Где он начинал - Борщевский запамятовал, но теперь это было не так уж и важно. Не сказать, чтобы Удальцов хватал звёзды с неба, но дело своё знал на пятёрку, и со временем вполне мог дорасти до места начальника какого-нибудь отдела. Оставалось только гадать, что заставило его перейти в экологическую безопасность, но через какое-то время молодой учёный стал совершенно другим человеком. Жёстким, но в то же время хитрым, скрытным, и скорее всего двуличным. То есть мутным, как их за глаза было принято называть среди персонала Института, которому довелось хоть раз побывать на Аномальных.
Тут же почему-то вспомнился лаборант, которого подобрал покойный ныне Гвоздь год назад где-то по пути на Третью. Не по статусу дерзок юноша был, хотя потом, как оказалось, скорее, не по статусу скромен. "Тоже ведь наверняка когда-то был тихоней, а однако же вон она как жизнь обернулась, - рассуждал Борщевский, наливая себе ещё одну порцию "на два пальца". - Что ж вам всем на жопах ровно не сидится-то, всё приключений на них огрести не терпится".
От духоты кабинета, дополненной табачным дымом и спиртовыми парами, голова администратора снова начала ныть, и он, не долго думая, решил выйти на поверхность чтобы немного проветриться.
Ночь на Аномальных Борщевского завораживала всегда. Одно дело было, если речь шла о ночлеге где-то за пределами периметра Базы, но совершенно другое - любоваться глубоким чёрным небом, в котором сверкали яркие драгоценные камни звёзд, наслаждаясь ночной тишиной. Еле заметный ветер перебирал ветки деревьев и гонял по дорожкам прошлогоднюю листву, до которой никому не было дела. Листья забивались в углы, порой пробираясь внутрь помещений комплекса, откуда население Базы их периодически выметало обратно, и тогда они снова начинали искать себе прибежища. Нередко бывало так, что на Базу наползал туман, приносящий с собой морось и сырость, заволакивающий всё вокруг серой пеленой, сводя видимость до минимума, и в такие ночи Борщу приходилось надевать защитный костюм. Невзирая на плохую погоду, он всё же поднимался на поверхность и слушал шуршание выпадавшей влаги. Осенние дожди, зимний снег... Борщевскому казалось, что более спокойного места на планете не существует.
Сегодня, как и в другие ночи, когда его накрывало бессонницей, Борщевский в гордом одиночестве всё так же сидел на до блеска отполированной сталкерскими задницами скамейке и курил. Эта ночь была холодной и ясной, и порой по небу пролетали редкие небольшие облачка, несущиеся откуда-то с севера. Рядом с администратором стояла прихваченная из кабинета бутыль с пойлом, выгнанным Витальичем из местных трав, и лежала пачка дешёвых сигарет. Вспоминались администратору прежние годы, когда всё было проще, честнее и открытее. На Базу приходили группы учёных, жаждущие относительно комфортного ночлега, и он им его обеспечивал, поскольку тогда ещё верил в то, что Аномальные являются не проклятьем человечества, а чем-то вроде щедрого дара, ниспосланного неведомыми силами и сущностями. Учёные уходили дальше, Борщевский же оставался, но при этом ощущал себя невольным соучастником тех великих дел, которые сделают человечество лучше, чище, добрее. Для него было удивлением, что в мире есть ещё столь открытые и честные люди. Казалось, будто бы они сошли со страниц фантастических романов, написанных в эпоху, когда населению одной великой страны внушалась идея о скорой победе коммунизма. Борщ, родившийся близко к концу краха великой державы, не верил, что такое может быть на самом деле, и тем больше было его удивление, когда неожиданно для себя он столкнулся с этим в реальности. Само собой, различных сволочей на его жизненном пути тоже хватало, но Борщевский всё же верил, что сказку можно сделать былью.
Удальцов своим приездом не то чтобы разрушил эту веру, но всё же пошатнуть её прилично у него получилось. Плохо было то, что он оказался первым после декларированного восстановления Института, кто почтил Первую своим посещением. Невольно закрадывалась мысль, что следующие гости будут такими же, а вот это уже подрывало все те идеалы, в которые Борщевский верил и какими стремился руководствоваться. Цели мутных ему были неизвестны, но почему-то он был уверен, что их способами этот мир сделать лучше точно не получится, что бы они там не думали.
Рядом возник силуэт, и кто-то присел на скамейку. Зашуршала вскрываемая сигаретная пачка, затем вспыхнула зажигалка. Отсвет огня высветил лицо Димы.
- Не спится, Борис Филиппович? - поинтересовался он. - Мне почему-то тоже. Да и пора уже.
- Погоди, бабка, - отшутился Борщевский, - покурим и пойдём. Леший с ним - провожу вас, тогда и отосплюсь.
Докурив, они отправились на склад. К тому времени, когда и Дима, и Борщевский сошлись во мнении, что процесс снаряжения ассистента администратора можно считать завершённым, туда подтянулась и команда Гуся. Заспанный Кузя, за счёт мешков под глазами, чем-то походил на китайца, сам Гусь зевал, не стесняясь широко раскрывать свою пасть, Камаз же был противоестественно бодр и свеж. В коридоре послышались шаги, и на пороге возник Витальич с выглядывающей из принесённого им с собой полиэтиленового пакета бутылью.
- Не спится, не спится... не спиться бы мне, - вместо приветствия произнёс он. - Всё подготовили, а про согревающее забыли. Это вам на дорожку. За вас я спокоен - Димон вам такой возможности не даст, а вот за себя...
- Витальич, да ты чего, - наперебой забормотали Гусь и Камаз, - да мы ни в одном глазу. Да чтобы мы, да на выходе...
- Другим сказки рассказывайте, - тоном, не терпящим возражений, произнёс врач. - Давайте ваши фляжки, девочки.
Процессия из отправляющихся на выход и их провожающих проследовала до северных ворот почти в полной тишине, нарушаемой лишь звуком их же шагов. Зевающий дежурный окинул их недоверчивым взглядом, но после того, как Борщевский шепнул ему что-то на ухо, открыл калитку.
- Ну, бывайте, мужики, - в качестве напутствия сказал Борщ. - Вы там без энтузиазму и героизму давайте.
- Лады, - хмыкнул Гусь уже по ту сторону ворот.
Калитка за ними закрылась, лязгнул засов. С обеих сторон периметра раздались шаги, удаляющиеся в разные стороны.
На обратном пути к административному зданию Борщевский заметил, что небо на востоке стало чуточку светлее.
"Вот Димон, чертяка, как будто знал когда выходить", - мелькнула у него мысль.