95209.fb2
- Сомневаюсь, что кто-нибудь справился бы лучше.
- Вы считаете, они сумеют довести дело до конца?
Мистер Кримм на мгновение задумался.
- Я бы сказал, что если им не мешать, то есть много шансов за то, что сумеют - конечно, если исключить случайности. Вопрос в том, не будут ли им мешать? Безответственные болтуны, журналисты с хорошим нюхом... Проще простого вызвать нездоровое любопытство. Но в нашу пользу играет даже не то, что мы можем сделать, а просто традиционный взгляд средних мужчин и женщин на эту проблему. Остается лишь высмеивать любые праздные предположения.
- Понятно, - сказал Бернард. - Судя по тому, как в моем собственном отделе отказываются верить в факты, это в самом деле послужит хорошей защитой. Если вашему комитету удастся сохранить все в тайне, это избавит нас от множества неприятностей. Если же вам это не удастся, и потребуется открытое вмешательство властей, тогда нам придется изолировать поселок, и один Бог знает, что это повлечет за собой - запросы в парламент, может быть, специальный парламентский акт. В любом случае, такой вариант крайне нежелателен.
- Да, конечно, - согласился мистер Кримм. - Но что вы понимаете под "открытым вмешательством"?
- Мы ненавязчиво будем делать все возможное, чтобы помочь подчеркиваю, ненавязчиво. Если в поселке узнают, что мы проявляем интерес, это может спутать все планы. Чем дольше они смогут управляться самостоятельно, тем лучше для всех. Но если вдруг появятся какие-то признаки, что информация просачивается наружу, я буду вам очень признателен, если вы немедленно мне об этом сообщите: лучше вызвать десяток ложных тревог, чем пропустить одну настоящую.
- Я вижу, вы и так неплохо информированы, - заметил мистер Кримм.
- О поселке, но не о Ферме. У вас там другие люди, и реагируют они иначе. Мне сказали, что прямому воздействию подверглись шесть ваших молодых женщин. Поэтому мы надеемся, что вам удастся сохранить ваш персонал в неизменном составе до... скажем, до июля. Особенно важно, чтобы эти женщины не оказались в других местах и не стали рассказывать о положении дел.
Мистер Кримм немного подумал.
- Я сделаю все от меня зависящее, но это поможет только в том случае, если другие отделы не будут требовать перевода персонала от нас.
- Посмотрим, что можно сделать. Как вы думаете, нельзя ли установить более близкие отношения между вашими людьми и жителями поселка? Я знаю, что обычно это у вас не принято, но в данном случае вашим шести женщинам очень помогла бы поддержка женщин поселка. Такое чувство вообще очень ценно.
- Да, понимаю, солидарномть. Я им объясню.
- Хорошо, но, конечно, ни слова о нас.
- Ладно, - согласился мистер Кримм. - Собственно говоря, я о вас все равно ничего не знаю. Та наша встреча после Потерянного дня - не в счет. Полагаю, вы сейчас не в праве... э...
Бернард покачал головой.
- Извините, во всяком случае, не сейчас.
Мистер Кримм выглядел разочарованным.
- Я так и думал. Жаль. Мне редко приходилось сталкиваться с такими интересными службами, как Акушерский отдел военной разведки.
Через несколько минут Бернард встал. Пожимая протянутую руку, мистер Кримм задумчиво на него посмотрел.
- Не будет ли больше пользы, - предложил он, - если я стану работать не в одиночку, а в сотрудничестве, скажем, с мистером и миссис Гейфорд?
- О, - сказал Бернард, - значит, вы догадались? А кто-нибудь еще?
- Вряд ли. Я лишь десять минут назад сообразил. кто бы это мог быть.
- Что ж, думаю, на этом пока и закончим. А теперь езжайте и обязательно встретьтесь с Гейфордами. Чем полнее будет картина, тем лучше.
Мистер Кримм не терял времени даром. В тот же вечер по пути из Лондона он позвонил нам, и вместе с Джанет мы обсудили, каким образом включить Ферму, и, особенно, шесть тамошних проблем в круг жизни поселка.
Жизнь в Мидвиче текла довольно гладко, но немного позже одно из подводных течений вырвалось на поверхность и взбударажило всех.
После последнего заседания комитета, которое сорвалось из-за миссис Либоди, она фактически прекратила участвовать в его работе, впрочем, это и не удивительно. Когда же через несколько дней она появилась снова, казалось, что душевное равновесие к ней вернулось, и она решила забыть о случившемся, как просто о неприятном инциденте.
Но однажды, в начале марта, викарий церкви Святой Марии в Трейне и его жена привезли миссис Либоди домой на своей машине.
- Очень неприятная история, мне очень жаль, - сказал викарий из Трейна, когда обе женщины поднялись наверх, а мистер Либоди позвонил доктору. - Такое несчастье для всех нас.
- Я не вполне понимаю, что, собственно, случилось, - признался мистер Либоди.
- Ее заметила моя жена. Она как раз делала покупки на рынке в Трейне, когда увидела миссис Либоди. Ей стоило немалого труда увести ее, но в конце концов она привела ее к нам, дала чаю и позвонила мне. Мы решили, что лучше всего - сразу же отвезти ее домой.
- Очень вам за это признателен, - сказал Хьюберт Либоди. - Но я все еще не понимаю. Я ведь знаю, что она собиралась в Трейн. И вполне естественно, что она пошла на рынок?
- Да, да, конечно. Суть только в том, что она там делала. Когда моя жена ее заметила, миссис Либоди стояла на перевернутом ящике и говорила - можно сказать, проповедовала. Жена говорит, что вокруг уже собралась небольшая толпа, причем, не вполне приличного вида. Тем не менее, миссис Либоди упорно отказывалась уходить. К счастью, моя жена умеет уговаривать.
- Это было весьма любезно со стороны вашей жены. Положение создалось затруднительное и неприятное, и мы тем более в долгу перед ней, - сказал преподобный Хьюберт.
- Конечно, она действовала исключительно ради миссис Либоди, заверил его викарий из Трейна.
После некоторой паузы мистер Либоди, покплебавшись, спросил:
- Вы говорите, она произносила проповедь. Не можете ли вы сказать, на какую... э... тему?
- Ну, видите ли, тема была несколько фантастическая, - уклончиво сказал викарий из Трейна.
- Но, полагаю, я должен это знать. Доктор об этом наверняка спросит.
Его собеседник поколебался, но уступил.
- Насколько я понял, это был призыв к покаянию; вы, наверное, с подобным уже встречались - когда некто объявляет о наступлении Судного дня. По словам миссис Либоди, жители Трейна должны покаяться, и в страхе перед бедствиями, муками и адским пламенем должны молить о прощении. Довольно сектантские призывы, я бы сказал. Как-то, знаете ли, мрачно. И, кроме того, они должны избегать любых контактов с жителями Мидвича, которые у ж е страдают от Божьего недовольства. Если жители Трейна не одумаются и не встанут на путь истинный, неотвратимая кара настигнет и их.
- О, - еле сдерживаясь, проговорил мистер Либоди. - Она не сказала, в чем выражаются наши страдания?
- Кара Божья, - сказал викарий из Трейна. - Точнее говоря, наказание в виде... э... детей. Это, конечно, вызвало скабрезные шутки и сквернословие... Прискорбное зрелище. Конечно, как только моя жена обратила внимание на... э... состояние миссис Либоди, дело стало понятнее, хотя и не менее угнетающим. Я... а, вот и доктор Уиллерс, он с облегчением замолчал.
Неделю спустя, средь бела дня, миссис Либоди заняла позицию на нижней ступеньке памятника жертвам войны и приготовилась к выступлению. По этому случаю она оделась в мешковину, ноги ее были босы, а волосы посыпаны пеплом. К счастью, народу в это время было немного, и миссис Брант отвела ее домой, прежде чем она успела всерьез начать свою проповедь. Уже через час по всему поселку шли пересуды, но сама речь так и осталась непроизнесенной.
Мидвич ничуть не встревожился, и, когда вскоре последовала новость, что доктор Уиллерс рекомендовал миссис Либоди отдохнуть в частной лечебнице, это восприняли скорее с жалостью, чем с удивлением.
Примерно в середине марта Алан и Феррелин впервые после свадьбы приехали в Мидвич. Пока Феррелин, ожидая увольнения Алана из армии, жила в маленьком шотландском городке среди незнакомых людей, Антея не хотела беспокоить ее, рассказывая в письме о положении дел; теперь же сделать это было необходимо.
По мере того, как Антея обрисовывала ситуацию в Мидвиче, выражение лица Алана становилось все более озабоченным. Феррелин же слушала не перебивая, лишь поглядывая время от времени на Алана. Она первой нарушила наступившую тишину.
- Знаете, у меня такое чувство, что все это слишком уж странно. Я хочу сказать, этого не может быть... - она замолчала, пораженная неожиданной мыслью. - О, какой ужас! Для бедного Алана это просто удар в спину. Это же просто насилие! Это отвратительно! Это может быть основанием для развода? Ты хочешь развестись, дорогой?
Зеллаби, чуть прищурившись, смотрел на дочь.