- Ну, мы сделали все возможное, чтобы изолировать их здесь и понаблюдать за их образованием.
- И оказывается, что это было весьма полезно, если можно так выразиться. Почему...
- Минутку, - перебил я. - Я снова не понимаю - вы выражаетесь буквально или фигурально? Вы оба всерьез считаете, что эти Дети пришельцы? Что они внеземного происхождения?
- Видите? - сказал Зеллаби. - Никакой паники от побережья до побережья. Только скепсис. Я вам говорил.
- Да, считаем, - сказал мне Бернард. - Это единственная гипотеза, которую мое ведомство вынуждено было принять - хотя, конечно, некоторые до сих пор не желают с ней согласиться, учитывая даже, что мы располагаем более солидными доказательствами, чем мистер Зеллаби.
- О! - сказал Зеллаби, не успев донести вилку до рта. - Неужели начинает проясняться тот таинственный интерес, который проявляет к нам военная разведка?
- Теперь уже нет причин так тщательно это скрывать, - заметил Бернард. - Я знаю, что раньше наша деятельность мало вас интересовала, но не думаю, что вам удалось найти разгадку.
- В чем же дело? - спросил Зеллаби.
- А в том, что Мидвич был не единственным и не первым местом, где произошел подобный феномен. Тогда же, в течение примерно трех недель, значительно возросло число случаев обнаружения радарами неопознанных летающих объектов...
- Будь я проклят! - сказал Зеллаби. - О, тщеславие, тщеславие... Значит, есть и другие группы Детей, кроме нашей? Где?
- Один Потерянный день, - не спеша продолжал Бернард, - имел место в небольшом городке в Северной территории Австралии. Что-то, вероятно, там пошло не так. Была тридцать одна беременность, но по каким-то причинам все Дети умерли, большинство - через несколько часов после рождения, а последний - через неделю.
Еще один Потерянный день произошел в эскимосском стойбище на Земле Виктории, на севере Канады. Его обитатели весьма неохотно говорят об этом, но, повидимому, они были настолько оскорблены или, быть может, напуганы рождением странных и н е п о х о ж и х младенцев, что почти сразу же от них избавились. Во всяком случае, ни один не остался в живых. Кстати, если учесть, когда наши Дети вернулись в Мидвич, можно предположить, что их способность к принуждению развивается лишь к одно-двухнедельному возрасту, а до этого каждый из них существует сам по себе. Еще один Потерянный день...
Зеллаби поднял руку.
- Догадываюсь. Это было за Железным Занавесом.
- За Занавесом и з в е с т н ы два случая, - поправил Бернард. - Один в Иркутсткой области, у границы с Монголией - очень мрачная история. Там решили, что женщины спали с дьяволом, и убили их вместе с Детьми. Другой случай произошел восточнее, в населенном пункте под названием Гижинск, в горах к северо-востоку от Охотска. Наверное, были и другие, о которых мы не слышали. Известно также, что аналогичные события произошли и в Южной Америке и Африке, но это трудно проверить. Не исключено даже, что какое-нибудь глухое селение могло потерять день незаметно для себя - в этом случае Дети окажутся еще большей загадкой. В большинстве известных нам случаев младенцев считали уродами и уничтожали, но мы подозреваем, что кое-где их могли и спрятать.
- Но, насколько я понимаю, не в Гижинске? - спросил Зеллаби.
Бернард посмотрел на него с легкой усмешкой.
- Вы, как всегда, попали в точку, Зеллаби. Конечно, не в Гижинске. Там Потерянный день произошел на неделю раньше, чем в Мидвиче, а информацию об этом мы получили спустя три или четыре дня. Русские сильно забеспокоились. Но когда это произошло здесь, у нас было утешение: мы знали, что это не их рук дело. Вероятно, и они в свое время узнали о Мидвиче и тоже вздохнули с облегчением - хотя подтверждений этому нет. Тем временем наш агент следил за событиями в Гижинске и сообщил о странном факте: все женщины там одновременно забеременели. Мы не сразу оценили значение этого донесения - оно звучало как пустые сплетни - но вскоре последовали события в Мидвиче, и мы заинтересовались всерьез. Когда Дети родились, для русских ситуация была проще, чем для нас; они попросту изолировали Гижинск городок примерно вдвое больше Мидвича - и информация оттуда фактически перестала поступать. Мы не могли изолировать Мидвич, поэтому нам пришлось действовать иначе и, учитывая обстоятельства, не думаю, что мы наделали очень уж много ошибок.
- Понятно, - кивнул Зеллаби. - Военное ведомство не знало толком ни о том, что делается у нас, ни о том, что происходит у русских. Но если бы оказалось, что у русских вдруг появилась группа потенциальных гениев, нам было бы полезно иметь такую же группу, так? На случай противоборства?
- Примерно так. Что эти Дети какие-то необычные, стало ясно довольно быстро.
- Я должен был догадаться, - грустно покачав головой, сказал Зеллаби. - Мне просто никогда не приходило в голову, что мы в Мидвиче не единственные в своем роде. Но теперь я начинаю подозревать, что вы не случайно сегодня так откровенны. Я не вижу, как это может быть связано с событиями в Мидвиче, значит что-то произошло где-то еще, скажем в Гижинске? У тамошних Детей появилось какое-то новое свойство, которое должно скоро появиться и у наших?
Бернард аккуратно положил нож и вилку на тарелку, некоторое время смотрел на них, а потом медленно произнес:
- Дальневосточная Армия недавно была вооружена новыми орудиями среднего калибра с атомными снарядами. Преполагаемая дальность стрельбы - примерно пятьдесят или шестьдесят миль. На прошлой неделе они проводили первые боевые стрельбы. Городка Гижинска больше не существует...
Мы уставились на него. Антея с ужасом наклонилась вперед.
- Вы хотите сказать... все?.. - недоверчиво спросила она.
- Все, - кивнул Бернард. - Невозможно было предупредить людей так, чтобы об этом не узнали Дети. Кроме того, теперь это можно объяснить ошибкой в расчетах или диверсией.
Зеллаби чертил какой-то узор на скатерти, глядя в пол. Потом он вновь поднял взгляд на Бернарда.
- Вы сказали, на прошлой неделе. Какого числа?
- Во вторник, второго июля, - сказал Бернард.
Зеллаби несколько раз медленно кивнул.
- Но как, интересно, узнали наши?.. - задумчиво сказал он.
Сразу после обеда Бернард объявил, что снова собирается на Ферму.
- Мне не удалось поговорить с Торренсом, пока там был сэр Джон, а потом, понятное дело, мы оба нуждались в передышке.
- У вас нет никаких идей насчет того, что делать с Детьми дальше? - спросила Антея.
Бернард покачал головой.
- Даже если бы у меня и были какие-то идеи, они, скорее всего, были бы служебной тайной. Сейчас я хочу послушать, не предложит ли что-нибудь Торренс, с его знанием Детей. Я надеюсь вернуться через час или два, - добавил он, уходя.
Выйдя из дома, он машинально направился к автомобилю, но, уже взявшись за ручку, передумал. Небольшая прогулка не повредит, рассудил он и быстро зашагал по дороге.
Едва выйдя из ворот, он заметил, как невысокая женщина в голубом костюме, чуть помедлив, пошла ему навстречу. Лицо ее слегка порозовело, но двигалась она решительно. Бернард приподнял шляпу.
- Вы меня не знаете. Я мисс Лэмб, но, конечно, мы все знаем вас, полковник Уэсткотт.
Бернард слегка кивнул в ответ, думая о том, что именно и как давно "мы все" (надо полагать, весь Мидвич) о нем знают, и спросил мисс Лэмб, чем он может ей помочь.
- Я по поводу Детей, полковник. Что с ними будет?
Вполне искренне Бернард ответил, что никакого решения еще не принято. Мисс Лэмб слушала, напряженно глядя ему в лицо и сложив перед собой руки в перчатках.
- Им не сделают ничего плохого, правда? - спросила она. - О, я знаю, то, что случилось прошлой ночью - ужасно, но они не виноваты. Они еще не понимают. Они такие маленькие... Я знаю, что они выглядят в два раза старше, но ведь это не важно, правда? Они просто не понимали, что делают. Они перепугались. Да разве любой не испугался бы, если бы к его дому пришла толпа и захотела его поджечь? Еще как бы испугался. У людей должно быть право на самозащиту, и никто не вправе за это обвинять. Да если бы они пришли к моему дому, я защищалась бы чем попало, хоть топором.
Бернард в душе усомнился. Было очень непросто представить себе, как эта маленькая женщина с топором в руках противостоит целой толпе.
- Они наломали слишком много дров, - мягко напомнил он.
- Но когда ты мал и испуган, очень легко оказаться более жестоким, чем хотел. Когда я была маленькой, я видела такие несправедливости, которые просто жгли меня изнутри. Если бы у меня хватило сил сделать то, что мне тогда хотелось, это было бы ужасно, действительно ужасно, уверяю вас.
- К несчастью, - заметил он. - Дети такой силой обладают, и вы должны согласиться, что им нельзя позволить ею пользоваться.
- Нельзя, - сказала она. - Но они и не станут, когда подрастут и поймут. Я уверена, что не станут. Люди говорят, что их надо отправить отсюда подальше. Но вы не сделаете этого, правда? Они такие маленькие. Я знаю, они своенравны, но они нуждаются в нас. Они не испорчены. Если они останутся здесь, мы научим их любви и благородству, докажем, что люди действительно не хотят им зла...
Она умоляюще посмотрела ему в лицо полными слез глазами, с волнением сжав руки.