"А также пожаром, потопом и землетрясением", - бормочет Ленка. Она задумчиво вертит письмо в руках, потом рвет его на мелкие клочки и бросает обрывки в мусорное ведро. Люстра в гостиной начинает мелко дрожать.
- Лена, да перестань ты раскачиваться на стуле, наконец! - кричит из комнаты мама. - Стены уже трясутся.
- Это не я! - нервно хихикнув, говорит Ленка. - У нас, кажется, землетрясение.
За окном, на киностудии, начинают выть собаки. Они воют с ужасающей синхронностью, то низко, то резко забирая вверх, надрывая души усталых перепуганных граждан.
Лифт снует взад и вперед, выплевывая все новые порции жильцов. Вообще-то в случае землетрясения пользоваться лифтом здорово не рекомендуется, но какой же идиот попрется пешком с шестнадцатого этажа? Так что жильцов у подъезда все больше и больше. Они стоят с детьми и фамильными драгоценностями под окнами, из которых стекла летят даже при легком приморском бризе, и с интересом ждут развития событий.
Хлопает дверь сортира, и в гостиной появляется бледный взволнованный папа.
- Мамочка, - говорит он, - не хочу тебя пугать, но я, кажется, очень болен... Там в унитазе полным-полно жутких красных... Червяков каких-то...
Ленка в ужасе приседает.
- На улицу! - говорит она наконец. - Скорее все на улицу!
"ТЕРМИНАТОР"
"Баба, которую он должен был убить, работала официанткой в таком кафе, а его забросило из будущего, чтобы он ее убил, чтобы она не могла родить ребенка. Он до этого еще двоих убил, но по ошибке. А потом еще один из будущего полез ее спасать, потому что этот ребенок вырос и стал национальным героем и научил их бороться против машин. На самом деле он был отцом этого ребенка, но он этого не знал, потому что ребенок, когда вырос, ему этого не сказал, а специально послал его, чтобы он стал его отцом..."
Так это примерно выглядит в пересказе Луговского. Он вообще любит всякие фантастические боевики, а этот уже второй раз смотрит. Ленка взяла его в прокате специально для Луговского. Сонечка Чехова, например, предпочла бы "Поющих в терновнике", где скачет на гнедом коне к своей несчастной любви Ральф де Брикассар. Но Луговскому как мужчине, а следовательно, существу более уязвимому, следует давать поблажки. Поэтому Соня сидит, сложив ручки, в платье с белым кружевным воротничком и смотрит "Терминатор". Неземное удовольствие, видимо, состоит в том, что этот самый Терминатор стреляет одновременно с двух рук и сам оперирует себе глаз. Фильм держит в напряжении, но смотреть такие вещи - дело не женское.
Я, правда, солидарна с Луговским. Хороший фильм этот "Киндер-убийца", как говорит один мой знакомый четырнадцати лет. Тут ведь в чем фокус - в обратимости времени. Все еще можно вернуть, все изменить. Можно убить, но ведь и спасти тоже можно. А у нас время расплывается, как ржавая лужа после дождя.
Боже мой, лет двадцать, как ты кончил школу с золотой медалью и подавал надежды и тобой гордились твои приличные еврейские родители, а теперь ты никак не можешь защитить диссертацию. А жена у тебя толстая и сварливая, а ребенок мочится в постель. Контора, где ты работаешь, занимается неизвестно чем. А так ли все начиналось?
А те, кто никогда не изменялся, не подчинился этому потоку - не грустно ли выглядят они, эти вечные мальчики, банки данных брэйн-рингов, опора КСП? Вон Коля Губерман, как носил двадцать лет назад черкеску с газырями, так и носит. И до сих пор бессменный консультант всех доморощенных фантастов в городе; правда, на авторстве своем не настаивает, поскольку всякое там авторское право - дело серьезное и забота взрослых, а дети дарят свои произведения миру легко и естественно - как дышат.
Ленка недавно была у него в гостях - комната в коммуналке, на одной площадке с квартирой его родителей, между прочим... На шум открываемой двери выступила старуха в пятнистом на животе фартуке, скептически посмотрела на Ленку, спросила: "Эта девочка таки тоже здесь будет жить?".
И вот мы видим, как Терминатор (воплощение мужского начала, ибо идеальный мужчина - механический мужчина) идет по коридору полицейского участка, стреляя из лазерного пистолета, и красные молнии мечутся во мраке, а несчастная бабенка прячется под столом - она должна выжить и родить национального героя, который...
...Ладно.
Ночью лазали на крышу приморского санатория смотреть в телескоп. Там какой-то губермановский друг работал сторожем. Он сторожил движение звезд и планет, поскольку с крыши шестнадцатиэтажного корпуса гостиничного типа их было гораздо лучше видно, чем с земли. Маленький Марс с надетой набекрень полярной шапкой, Сатурн с крылышками по бокам, Луна - страшная, изъеденная, похожая на гнилую картофелину. А так, вне телескопа, она поднималась красным заревом над морем, в котором тоже было много огней.
Далеко внизу, на игрушечном экране летнего кинозала, шло индийское кино, и героиня пела тоненьким голосом. Отдыхающие смотрели на экран, и никто не смотрел на звезды... Слезли с крыши. Над головой шуршала сухая, жестяная листва. Луна смотрела невинным ускользающим взглядом. Серебряная, новенькая. Не притворяйся, думала Ленка про Луну, я тебя хорошо знаю. Такое чувство близости испытываешь к человеку, случайно выведав его тщательно скрываемый тайный порок.
...А я правда люблю этот фильм. И даже не за возможность поиграть в эту бессмысленную игру со временем. А за неземную простоту сюжета. За то, что на каждую силу находится другая сила, на слепую жестокость человеческое сознательное самопожертвование, за то, что нездешний свет Богоматери осеняет чело разбитной официантки из ресторанчика, и она становится достойной своего национального героя... За то, что легко сориентироваться, кому сострадать, а кого - ненавидеть.
Комната у Сонечки уютная. Абажур для лампы на столике связан ее собственными руками (честное слово), занавески из настоящих кружев, а скатерть накрахмалена. На круглом столике - и коньяк, и коньячные рюмки, как положено, и печенье собственной выпечки. За окном, за кружевной занавесочкой, безумно романтично мерцают огоньки стоящих на рейде судов.
Сонечка не смотрит "Терминатор". Ах, жизнь идет, и даже если комната уютная и огоньки за окном мерцают, что-то ведь все равно не ладится. Всегда найдется что-то, что важнее этих ваших дурацких боевиков. Дурачки, уставились в экран, как будто нашли там смысл жизни. А материя на юбку лежит нераскроенная, у мамы опять мигрень, на даче нужно переклеить обои, о чем этот Луговской думает?
- Васюк, - тихо шепчет она Ленке, - возьми печенье.
Ленка протягивает руку не глядя - и опять смотрит на экран.
Сонечка протяжно вздыхает и поворачивает голову к лампе с вязаным абажуром, и туда, дальше - к окну с кружевными занавесками, и дальше, за окно, и еще дальше.
- Ты чего вертишься? - недовольно говорит Луговской.
"Я не знаю, кто я такой, я не знаю своего имени. Но я иду к цели. Никто не может остановить меня. Единственное, что я знаю, - есть человек, которого я должен убить. Женщина. Я не знаю ее в лицо, я знаю только, что она есть. И мой долг движет мной и зовет меня через пространство и время. Те, кто пытаются остановить меня, - они всего лишь люди, слабые и беззащитные. Я иду. Я... А кто такой - я?"
"...И его глаза без ресниц светились холодным светом".
Все наши неосознанные, невысказанные желания, все тайные и страшные надежды - все материализуется на экранах видиков, ускользает туда, как вода в воронку, и тем самым освобождает от своего присутствия. Жизнь сжата до голой сюжетной схемы, до действия, за мордобоем следует объяснение в любви, за объяснением - подвиг. Сверкают лазеры, автомобили таранят стекла витрин, крепнет мужская дружба. Я отождествляю себя вот с этой блондинкой - она так естественно борется с окружающим ее мировым злом и так закономерно вознаграждается счастьем в личной жизни! И мерцают по квартирам экраны, а за окном туман, ревет ревун, и листья с веток уже начинают облетать. Люди сбиваются в кучки перед телевизором, и обмениваются видеокассетами, и ходят в гости, а жизнь идет себе...
"Эксперт-вервульфовед отправляется в Трансильванию на поиски королевы оборотней, с которой он намеревается наконец свести счеты".
"Последняя жертва" - эротика с элементами ужаса".
Вообще-то все нормально. Уехал недавно в Америку главный городской киновед. Говорят, преподает в Гарварде. Бог его знает, где он там на самом деле преподает. Безразмерный какой-то этот Гарвард - уже человек пятьдесят уехали туда преподавать. И это - только из знакомых. Труднее стало хлебнуть свою порцию культуры.
Правда, в клубе политеха недавно "Восемь с половиной" крутили, так угораздило Ленку заснуть на сеансе. Проснулась под конец фильма у какой-то ракеты.
- Правда, здорово? - вздыхает Сонечка Чехова.
- Поток сознания, - осторожно ответила Ленка.
Машину поймали где-то к полуночи, поскольку Ленка засиделась. Сначала фильм смотрели, потом чай с коньяком пили. И с домашним печеньем. Потом спохватилась, стала собираться. Луговской вышел ее проводить. Остановили частника. Улицы пустые, фонари не горят, светофоры - тоже. Луговской подергал, как положено, за ручку передней дверцы, а она не открылась под его нетвердой рукой. Задняя, правда, открылась сразу. По пустынным улицам повез ее водитель, по совершенно пустым улицам. А на углу Пушкинской откуда-то вынырнула другая машина.
У Ленки хорошая реакция - во время удара пригнулась и закрыла голову руками. Она сидела на заднем сиденье и осталась в живых. Одна-единственная. Все лицо в мелких порезах. Провела рукой - пальцы заблестели, как лаковые. А так - ничего. Вылезла из машины и уселась на бордюрчик. Вспомнила, что оставила в машине сумочку. Вернулась, забрала сумочку и опять села. Пока "скорая" не приехала, так и сидела. Ее кто-то из соседних домов вызвал. Но ни тем, ни Ленке "скорая" была не нужна. Приехавшие гаишники поздравили ее со вторым рождением и довезли до дома. Родители уже на ушах стояли. Потом стекла себе из глаз вынимала. Такой вот терминатор.
А время идет, и нет ни щелочки, ни дверного глазка, чтобы заглянуть на ту сторону. Мартин умер. Лиза умерла. Вульфы уехали. Лолка родила толстую девочку, похожую на Ельцина, только лысую, и катает ее в коляске по Приморскому бульвару взад-вперед. Наш клуб "Эрудит" победил на "Брэйн-ринге" клуб из города Мурома. И, кстати, с большим перевесом. Про нашего барда КСП вышла статья в "Комсомолке". С фотографией. А Колю Губермана рассекретили. Он выдумал какому-то автору для фантастического боевика такую пластиковую бомбу, что после того как рассказ попал на редакционный стол, автор попал в одно место. Не туда, куда вы подумали, а туда, куда вы подумали. Тут и выяснилось, что такое авторское право. Для Коли Губермана, во всяком случае. Но все обошлось. Просто он немножко подумал - и сделал неправильную бомбу, тихую. Которая никогда не взорвется. Эту самую бомбу и опубликовали.
Хосе Мурильо утонул в порту,
Хосе Хромой - смотритель маяка,
Хуан Фернандес умер от ножа,
Диего Вальдес - лесоруб,
Он лиственницы вековые валит
На Зондских островах...
А тут недавно звонил Луговской и сказал, что уже закончили снимать "Терминатор-2".
О БРЕННОСТИ ВСЕГО СУЩЕГО
- Лена! - раздается отчаянный оклик с другой стороны улицы. - Лена!
Ленка, пересекая брусчатку, движется по направлению к горсаду. У зеленого льва стоит Евдокия Арнольдовна Погориллер и машет ей рукой.