- Но на Плесае нет общепризнанных ролей, одиночество не необходимо, роль нельзя исказить, отшельник-лингвист вдали от людей, на чужой планете - чем плохо? Я совершил побег, чтобы не возвращаться на Землю.
- Плесай - комфортабельная планета, Отшельники не сидят в мягких креслах.
- Тогда я - Пророк, - предложил Олег. - Почему нет? Кто знает, что у меня на уме?
- Вы хотите сказать, что бежали, чтобы сначала затаиться, а потом в годы мора, лишений, войн и планетарных катастроф выйти и спасти блуждающих во тьме плесайцев, указав им новый, светлый путь? Похвально! Но на Плесае ничего такого больше не случится. Последняя война кончилась сто двадцать лет назад, последний военный режим был свергнут немногим позже. Никто не кинется убивать другого во имя Бога и Любви, только из-за того, что тот понимает Бога и Любовь как-то иначе. Тем более - трудно пророчествовать на инопланетном языке.
- Я - Пророк, - настаивал Олег. - Пророк, который верит в обязательность будущих катастроф, в том числе и на Плесае. Я, заблуждаясь, жду кризиса, оставаясь Пророком. Заблуждаюсь, как Пророк!
- Вы Пророк?! - следователя разбирал смех.
- Да, я - Пророк! - ответил Олег с достоинством. - Что здесь смешного?
- У вас, мягко говоря, неподходящий внешний вид: нет окладистой бороды, усов, грозно сдвинутых бровей, нет проницательного, мудрого взгляда, горящего скрытой энергией глубокого убеждения, так похожего на шизофрению! Ни позы, ни жеста, ни голоса, сильного и властного. Кто за вами пойдет? Кому вы нужны? Внешний вид - это правило номер два в роли "Пророк".
- Это вы серьезно? - вдруг усомнился Олег. Не розыгрыш ли все это? Самый чудовищный и невероятный по жестокости и бессмысленности? Извините, но вы на самом деле считаете так?
- Не я один. Многие земляне такого же мнения. Мы проводили эксперимент, предложили сотне землян нарисовать Пророка таким, как они его себе представляют. Перед каждым лежал чистый лист бумаги. Мы получили сотню различных старцев, сотню мудрых взглядов и самозабвенно погрязших в думах лиц! Выражение печали и движение мысли. При этом известно, что человеческий апостол Павел был рыбаком. Представьте себе рыбака и печаль с движением мысли на его лице? Почему бы Христу не носить стоптанных ботинок, широких штанов, быть рослым, широкоплечим, веселым, с загорелыми сильными руками - он же человек, а не плесаец? Пусть и походит на человека. Иначе все люди должны походить на него, но как плесайцы ни смотрели, той эфирной легкости, что на иконах, ни в одной фигуре человека с Земли не наблюдается!
- Хорошо, сознаюсь, я - Панк. Неприятие никаких ролей - тоже роль.
- Вы все гадаете, Олег Владимирович, выбираете. Вас самого не коробит?
- Я сказал, кто я, - настаивал Олег.
- Панк? Мозолите всем глаза протестом. "Один против всех" и "Нам на все плевать!", "Долой вашу религию! Долой вашу жизнь, а нашу и подавно". Так?
- Примерно, - согласился Олег. - Мода - ходи в тряпье, небоскребы прозябание в подвалах, кафе "Гурман" - ешь объедки, ему стул - сядет на пол! Все улетели - я сбежал.
- Будь вы Панком, вы бы не полетели на Плесай. Питательная среда для Панков всех мастей - тоталитарные режимы, чем мы похвастаться не можем. Нет у нас тоталитаризма, порождающего наивысшую волну протеста. Для Панка общественный идеологический пресс, кровавый диктатор, подминающая все под себя империя - свежая кровь для протеста, ему это необходимо. Без этого не тот масштаб, размах: без машины пропадает бесследно голос и протестующего винтика, который сам разрушал ее.
- Все, хватит! - закричал Олег. - Больше я не в состоянии слушать! Вы самонадеянны в высшей степени и не так проницательны, как бы вам хотелось. Это еще мягко сказано! Вы наивный слепец, пытаетесь объявить всему миру свои психологические откровения! Не зная землян! Идите к черту! Я требую другого следователя по моему делу! На Земле никто не воспринял бы вас всерьез, вы были бы смешны! Какое вы вообще имеете право судить о людях? О человеческой цивилизации так вольно?! Кто вам его дал, кто дал его плесайцам?
- Сами люди дали нам это право, - ответил следователь, - и всем остальным, как только вышли в космос.
- Давайте так договоримся: я - подследственный, вы - следователь, и начнем без болтовни заниматься делом, искать следы истинных имитаторов, следы Эдуарда Константиновича и его дружка.
- Ловко! - улыбнулся плесаец. - Мое отступление от правил вы расценили как помешательство, словно человек! Быстро наметили основные ролевые формы!
Это было уже слишком. Олег поднялся.
- Замолчите, или я разобью вашу зеленую безмозглую башку!
Олег рванул стул вверх, послышался треск ломающихся перекладин.
- Прибито! - ликовал человек. - Заразились!
- Стул оказался прибит, ну и что?
- Во всех тюрьмах Земли табуреты прибиты к полу. Все земные бандиты пробуют ими замахнуться, зная, что они прибиты, и следователь знает и подыгрывает, в страхе отбегая к двери! И не по злобе, и знают бандиты, что гвозди, но не могут иначе - все ждут от них этого: пресса, общественность, следователь, конвоиры... Раз ты бандит, тебе как-то несолидно не замахнуться прибитой табуреткой, и замахиваются, никуда не денешься роль! И вы ее переняли!
- Зря радуетесь, - холодно сказал следователь. - До вас на допросе подозреваемый действительно кинул в меня стул, и его прибили, но только на время того допроса. Я приношу вам свои извинения - оплошность рабочих, они выдернут гвозди после вашего ухода. - Плесаец встретился взглядом с помощником. - Безобразие!
Олег подавленно молчал.
- Отведите меня в камеру, - попросил он.
- Допрос окончен, отдыхайте. - Следователь вызвал сопровождающих.
Олег доплелся до камеры, не снимая одежды, бухнулся на кровать и уснул. Обед он не тронул. Во сне кто-то кидал в окно его камеры камешки, или не во сне, а в реальности, выражая таким образом сочувствие его положению, интерес к его заблудшей судьбе. Пришла ночь, всыпала горсть незнакомых созвездий в синий прямоугольник рамы и стала мерцать тихо-тихо, словно заключенного звал кто-то затаившийся в темноте, чтобы забрать его домой, или опять это был сон...
В три часа ночи человека неожиданно разбудили. Олег встал и, пошатываясь, побрел по коридору на допрос, щурясь от света и касаясь руками стен, он довольно паршиво себя чувствовал, охранники подталкивали в спину. Зайдя в кабинет, Олег вопросительно взглянул на следователя, тот кивнул, и опустился на свое место спиной к стене, лицом к двери, заметил, что по бокам ее стоят два полицая с кобурами на поясных ремнях. Следователь громко объявил, что состоится очная ставка подозреваемого имитатора и человека с планеты Земля Карпова Олега Владимировича.
Олег ничего не понимал. Все чего-то ждали, поглядывая то на дверь, то на него. Вдруг дверь отворилась, и на пороге возник улыбающийся Олег Владимирович-два, собственной персоной!
- Здравствуйте! - сказал самозванец и пожал следователю, а потом и всем присутствующим, кроме своего прототипа, руки. По старому земному обычаю пришельцев. Приближаясь к Олегу, близнец воскликнул:
- Как похож! Вот я какой, оказывается, со стороны!
- Извините за задержку, - сказал следователь-плесаец. - Вы подвергали себя смертельной опасности, Олег Владимирович. Банда имитаторов с Миреды совершила убийство полицейского-плесайца и пыталась скрыться на Земле, сейчас многие из них пойманы, в частности - имитатор, копировавший вас. Он полез в карман. - Вот ваши документы, они безупречны, печать я поставил.
Олег Владимирович-два удостоверился в наличии печати и улыбнулся.
- Не всякий гуманоид смог бы похвастаться такой, - польстил ему следователь.
- Спасибо, вы прекрасно поработали. Он не опасен?
Все взгляды устремились на Олега. Мертвенная бледность разлилась по его лицу: в Олеге не признали Человека и официально отказали в праве им быть!
- Нет, что вы, - заверил следователь самозванца.
Растроганный Олег Владимирович-два извлек из кармана пачку фотографий, и его радость предстоящего возвращения домой к своим близким, его чуть наивное, подкупающее своей непосредственностью желание поделиться со всеми своими чувствами до того тронули всех, что плесайцы сгрудились над фотографиями, может, в десятый раз рассматривая их, и вскоре похвалы стали вполне искренни.
- Вот, смотрите, - лепетал самозванец, - жена, дети, девочка и мальчик! А это день нашей свадьбы, это мы в горах, на отдыхе, на своей машине. До чего мило - мама! - он всплакнул, следователь кивал зеленой головой.
- Наш загородный домик, наше гнездышко! - На снимках мелькали картины из жизни людей: коллеги по работе жали руку самозванцу, все солидные, почтенные люди, ученые; вот он смотрит в даль и размышляет, вот он за столом, и опять за столом, и опять, вот их гостиная, кухня, диван, директор банка, куда он вкладывает свои сбережения, обедает с ним в кафе, дети по колено в морской воде, жена на фоне магазина, на фоне леса, на фоне песка - десятки имитаторов были задействованы в съемках. Они потрудились на славу.
- Это я в школе! Правда, ничуть не изменился?
Кладбище, могильные плиты, под землей лежат дедушка и бабушка, выпуск института: хорошие, добрые, радостные лица с планеты Земля выходят в жизнь.
Все, как у людей, ничего не надо придумывать.
- Это не человек! - закричал Олег, беспомощно сознавая, как он жалок и бессилен перед ним. - Это обертка, оболочка от истинного Человека! - Тут землянин имел в виду даже не себя...
Олега увели, самозванец заторопился, заговорил об опасности смерти, о карантине, о намерении долететь как можно быстрее - успеть, быть может, досмотреть сто пятую серию какого-то фильма, еще раз поблагодарил всех и исчез.