- А референтов я попрошу выйти, - сказал Первый Демократ.
- И-и-и, - донеслось из нескольких колясок.
Это, надо полагать, означало: "Зачем?"
- Затем, что предстоит рассмотреть деликатный вопрос, - сказал Микки.
Он строго осмотрел всех собравшихся и добавил:
- Вопрос особой важности... И особой секретности.
- У-у-у, - отвечали коляски.
- Вот и хорошо. Раз возражений нет, прошу референтов покинуть зал.
Стоявшие за креслами дружно повернулись и строевым шагом протопали к двери.
- Итак, друзья мои, - продолжил Микки, - надо нам наконец определиться. Ускоряемся мы неплохо. Но вот с демократией у нас что-то не получается.
- Чи-ито? - спросила одна из колясок.
- А ничито, - ответил Микки. - Ничито не выходит у нас, дорогие мои соратники.
- Пояснее нельзя? - раздался с дальнего конца голос хрыча, продвинувшего Первого Демократа на его пост.
- Ну почему ж нельзя, - сказал Микки. - Можно и пояснее.
Со старым хрычом ему предстоял отдельный разговор. Сейчас важно было, чтоб тот не мутил воду.
- Я полагаю, что всем нам необходимо серьезно поработать над собой. Микки старался, чтобы голос его звучал как можно более задушевно. - Все мы понимаем, что впереди много дел. Но не у всех, к сожалению, так много сил, энергии и опыта, как у нашего дорогого...
Он указал на хрыча. Тот напыжился. "На какое-то время за-ткнется", подумал Микки.
- Разумеется, - продолжил Первый Демократ, - работа ведется большая. Но старые подходы, друзья мои, в новых условиях не всегда срабатывают. Надо бы нам подумать о новом курсе. Перековываться нам пора.
- Чи-ито? - вякнул кто-то где-то за столом.
- Я говорю, перековка необходима. Да, перековка... И голосиловка.
Зал наполнился шумом. Кресла-каталки заскрипели. Соратнички разнервничались.
- Что еще?..
- Опять новости...
- Сколько ж можно!.. - послышалось со всех сторон.
Микки начал терять выдержку.
- Стоп, - сказал он и поднялся из-за стола. - Объясняю всем и прошу внимательно меня выслушать. С завтрашнего дня начинаем перековываться. А это значит - будут свобода и демократия... В пределах нормы, конечно... И еще, друзья, начинаем внедрять голосиловку. Секретов у нас, как я понимаю, от народа нет... В основном... А потому предлагаю, чтоб все газеты писали все как есть и обо всем... Ну, скажем, почти обо всем.
И тут началось!..
Через час Первый Демократ уже знал общее мнение о своем новом курсе, о своих умственных способностях и о своей маме, не-однократно упоминавшейся в выступлениях. Друзей по работе наконец прорвало. Даже паралитики в колясках обрели дар речи.
Он все терпеливо выслушал, потом спокойно сел и спокойно положил перед собой на зеленое сукно толстый портфель. В портфеле были досье, переданные ему Вторым Предводителем незадолго до своей кончины. Досье на соратничков. На всех. Без исключения.
- Голосиловка, друзья мои, выглядит так, - сказал Микки нарочито занудным голосом. - Вот, к примеру, хочет народ знать правду. Ну, скажем, о ком-то там... Не будем называть фамилий.
Микки выразительно посмотрел на хмыря в коляске, сидящего по правую руку от него. Затем полез в портфель и отыскал нужное досье.
- А поскольку все мы, как известно, служим народу и поскольку народ интересуется, то надо ему, народу, рассказать все как есть. Не так ли?
Он открыл досье и откашлялся.
- Вот, у меня тут есть несколько интересных бумажек... - И Микки начал читать...
Спустя минуту справа от него раздался треск, и стоявшая у стола каталка грохнулась набок.
- Господи, что это с ним? - спросил Микки, глянув на упавшего соратничка.
Он громко позвал стоявших за дверью референтов. Те строем вошли в зал, окружили пострадавшего и бережно вынесли его на руках.
- Ну, нельзя же все так близко принимать к сердцу, - сказал Первый Демократ. - Нервы надо беречь, друзья мои. Нервы...
Шеренги колясок замерли. Соратники выслушали его, не шелохнувшись, не скрипнув ни одним колесом.
- Итак, пойдем дальше, - сказал Микки. - Предположим, что народ заинтересуется, скажем...
- И-и-и-и-и! - раздалось из всех колясок сразу. Теперь это означало: "Помилуй, родной! Не губи!"
Он смилостивился, закрыл портфель, похлопал по нему ладонью и обратился к собравшимся:
- Друзья! Я думаю, все глубоко осознали необходимость перековки и голосиловки... Но если у кого-то есть сомнения, я готов пойти навстречу и рассмотреть вопрос об отправке любого желающего на заслуженный отдых. Мы должны бережно относиться к кадрам, друзья мои. Очень бережно... А сейчас все свободны.
Микки снова позвал референтов, те подошли к коляскам, и вереница притихших участников заседания покатила к выходу. Сзади ковыляли те, кто ещё мог это делать сам. Последним шел Старый Хрыч.
- А ты останься на минутку, - сказал ему Микки. - Поговорить надо.
Хрыч остановился, подождал, пока двери закрылись, и сел в кресло. Вид у Старого Хрыча был как у кошки, загнанной в угол.
Первый Демократ повернулся к нему.
- Ну, как насчет перековки? - спросил Микки.
Хрыч, насупившись, смотрел в сторону.