Это - ему, ему!..
Желтые фонари проплывают над головой, и сыплет, сыплет с неба блестящие чешуйки слюды... Триста шестьдесят пять шагов. И ещё триста.
- Это что ж - твой дом, что ли? - спрашивает она.
Надо набрать побольше воздуху и так небрежно, небрежно: "Ага!" Нет, не выходит!
- Холодно что-то, - говорит она.
Сейчас, сейчас он скажет ей: "Можем зайти, чаю попить".
Кухтик открывает рот:
- М-м-м-м.
Пропади ты пропадом, Кухтик! Пропади ты пропадом!
- Не шибко ты разговорчивый, как я погляжу. А у тебя дома кто есть?
Вот оно - счастье, вот! Нет никого дома. Нет!!
Они сидят за столом в маленькой комнате. Сидят рядом.
Они пьют чай из синих чашек с белой каймою. Вместе.
Это её рука. Прямо перед его лицом.
- Ну чего ты? - звучит её сказочный голос. - Хоть музыку бы включил какую. Музыка-то есть у тебя?
Значит, вот как это случается!..
Сначала кренится потолок. И у тебя - потные руки. И пуговицы никак не расстегиваются. И стыдно, что тебе, дураку, помогают твои же пуговицы расстегнуть.
- Да не торопись ты, глупый. Не торопись. Ты что ж, в первый раз, что ли?
Сейчас потолок рухнет. Точно. Обвалится к черту...
Господи, что это?!
Огромный, окутанный голубым светом шар вздрогнул, завертелся с бешеной скоростью и лопнул, разлетевшись на тысячу огненных брызг.
Кухтик умер...
Когда он открыл глаза, в комнате было темно. Чье-то дыхание грело ему плечо. Он пошевелился, повернул голову и увидел Ее. Она лежала рядом. Она спала рядом с ним. Грудь - её грудь! - касалась его руки.
- Слушай, - сказала она, потянувшись и открыв глаза, - мне есть хочется. Ты вот что. Ты в сумке там посмотри. Там колбаса, ну и вообще. Сделал бы что поесть. На кухне-то у тебя соседи, поди.
Он сел на кровати, встряхнул невесомой головой и заметил в темном оконном стекле отражение абсолютно голого тела. Это было его, Кухтика, тело. Оно было тощим и омерзительным.
Он сжался, повернулся боком, чтобы прикрыть то, на что смотреть самому ему было стыдно. Потом, скосив глаза, разглядел лежавшее рядом с ним Совершенство.
Надо было сказать что-то важное. Он облизнул пересохшие губы и, не в силах оторвать глаз от светящегося в темноте чуда, прошептал:
- Выходи за меня замуж.
Воцарилась тишина. Прошла минута, и в темной комнате отчетливо раздался голос. Голос этот произнес:
- Чо?
- Я... тебя люблю, - пролепетал съежившийся на кровати Кухтик. - Я... Ты... выходи... за меня... замуж.
Ему показалось, что со стола разом грохнулись на пол все чашки. Чудо повернулось на кровати, обхватило руками живот и затряслось от хохота.
- Ты чо? Ты чо? - повторяло Чудо. - Ну ты вооще! Ты чо это взаправду?
- Да я же... - начал было ошарашенный Кухтик, но прыгающий по комнате смех не дал ему договорить. Теплые ладони толкнули его в спину.
- Ой, ну ты даешь! Это, значит, замуж? Ой, до чего же ты смешной, киска!
Ему захотелось провалиться сквозь пол.
- Не, ты не сердись, - все ещё прыская смехом, произнес голос за Кухтикиной спиной. - Мы чо ж, повалялись, значит, и прям в ЗАГС побежим? Ага? А потом, значит, я - к тебе... Из общаги - прям в коммуналку?.. Ой, мамочки!
Кухтик, путаясь в собственных ногах, сполз с кровати и стал на ощупь искать среди валявшейся на полу одежды свои штаны.
- Слушай, - уже ласково сказала она. - Ты только того... Ты вправду не сердись. Мы... Ну, мы встречаться можем... Ты парень ничего. Смешной только... Ну давай покушаем, а? Там, в сумке, - полно. Ты бери, не стесняйся...
За темным окном глухо прогремел грузовик.
Мир сузился, и краски его поблекли.
* * *
И ничего не стало происходить. Ровным счетом - ничего. За исключением жизни.
Жизнь происходит так. Медленно крутится большой шар, подставляя то один, то другой бок под лучи желтой звезды. И снег сменяется дождем. И дождь заканчивается. И снова идет дождь.
"ВЫПОЛН ПРОДОВОЛЬСТ ОГРАММУ!!" - написано на мокром листе бумаги, висящем над кособокой, обитой железом дверью.
- Держи программу, киска, - произносит ласковый голос, и руку Кухтика оттягивает тяжелая сумка.
Он криво улыбается, по-птичьи дергает головой, вытягивает тощую шею и касается губами розовой теплой щеки.
- Ну, пошли, что ли? - пиликает голос.
Он поворачивается и, нервно оглядываясь, идет через двор, заваленный обломками досок и пустыми картонными коробками.