- М-да... - Будкер, покачнувшись, достал из кармана платок, снял очки и начал задумчиво протирать круглые толстые стекла. - Как это там?.. "Пьянящее чувство полета..."
- Пьянящее, пьянящее, - подтвердил Субботин. - Сдается мне, хлебнем мы ещё с этим чувством... Может, в Минздрав позвонить?
Главный врач не успел ничего ответить. Дверь в кабинет распахнулась, и в верхней части дверного проема показалась голова. Она располагалась таким образом, что обладатель её, по всей видимости, висел в коридоре за дверью под потолком вверх ногами.
- А, вот оне где! - хрипло произнес нежданный гость, точнее, одна голова его, ибо больше ничего из кабинета видно не было.
В ту же секунду ещё две головы высунулись с двух сторон - справа и слева. Торчали они строго горизонтально, одна напротив другой, и можно было предположить, что остальные части тела распластались тоже горизонтально вдоль стен коридора.
Все три головы принадлежали лицам мужского пола. Лица эти были одинаково угрюмы, небриты и имели одинаковый, слегка лиловатый оттенок.
- Вот где оне! - повторила верхняя голова.
Две остальные хранили молчание.
- Чем могу быть полезен? - спросил главный врач, приподнявшись над стулом и развернувшись в сторону двери.
- Чо? - ответила вопросом на вопрос голова вверху.
Хирург Субботин предпринял более решительные действия. Он оттолкнулся ногой от стола, быстро переместился в пространстве и, оказавшись подле дверей, пристально глянул на визитеров.
- В чем дело? - Голос хирурга был ровен, но суров. - В чем дело, спрашиваю? Почему не в палате?
Две головы, торчавшие справа и слева, что-то невнятно хрюкнули и тут же исчезли. Верхняя голова дернулась, но осталась на месте.
- А чо? - вновь переспросила она, снизив, однако, тон. - Чо, уж и спросить нельзя?..
Субботин поднялся выше и оказался лицом к лицу с вопрошающим.
- Ну, - строго произнес он, - и что у вас за вопрос?
Владимир Гершевич Будкер быстро подплыл к коллеге и тронул его за локоть.
- Погодите, Володя, - сказал он. - Погодите. Надо же вы-слушать. Возможно, что-то случилось.
- Во, во! - хрипло заявила верхняя голова, осмелев от неожиданной поддержки. - Случилось! Устроили, понимашь, хренотень! Ты мне ответь. Ежели теперяча летать можно, то чо ж за порог не пускают? Свобода нынче, едрен шишка, или не свобода?
Голова обращалась непосредственно к Будкеру, изредка косясь на хирурга.
- При чем тут свобода? - недоуменно спросил главный врач. - Здесь, уважаемый, больница. Я бы попросил вас не волноваться и выполнять предписание врачей. Что же касается всех этих явлений...
- Явлений? - Голова в дверях не дала ему договорить. - Явлений, говоришь? Мы вот ещё разберемся, что вы тут за явления устроили. Чем это у вас тут колют, что народ, понимашь, как мухи, поразлетался... Душа вон вся извелась. Ей покой нужен. Хоть стопаря для покою принять. Ан нет! Обратно взад - лежи и не двинься. Сколько ж терпеть-то?
Будкер висел перед дверью в растерянности.
- Ну чо? - заявила голова, обретая все большую уверенность. - Чо народу-то сказать? Народ душу облегчить желает. Хоть по грамулечке принять. А? Это ж вредительство получается какое-то.
- Агась!.. Врачи-вредители!.. Так их, Семен! - вякнул за дверью писклявый голос.
- Все, начальник! - грозно произнесла голова в дверях. - Кончай тянучку! Пущай сестра окно отопрет! А то, гляди...
Владимир Гершевич Будкер тяжело вздохнул и развел руками.
- Ну, знаете... - начал было главный врач, но тут в диалог вмешался хирург Субботин.
- Брысь отсюда! - рявкнул он, подлетев на полметра. - Марш в палату! Завтра же выпишу, к чертовой матери! Марш!!
Дверной проем моментально очистился. В коридоре раздался невнятный шум, кто-то стукнулся о стену, кто-то громко выругался, и через мгновение все стихло.
Оставшись одни, врачи несколько минут молча парили посреди кабинета.
- М-да, коллега, - печально вымолвил наконец Будкер. - Летальный исход... Извиняюсь за каламбур.
- Ну, это вы как-то уж очень пессимистично, Владимир Гершевич, возразил Владимир Михайлович. - В конце концов, здесь и не такое бывало. Даст Бог, со временем все образуется. Глядишь, попривыкнет народ. Вон посмотрите на улицу. Видите, летят человечки. И ничего. Летят себе и летят.
Он указал пальцем в окно, где за пыльным стеклом медленно проплыли два силуэта.
* * *
Беня с Кухтиком летели вдоль узкой улицы, изредка задевая ветки придорожных деревьев, с которых на выщербленный асфальт падали желтые листья. В конце улицы над покосившимся ларьком кружила небольшая толпа. Время от времени там раздавались громкие крики.
- Да куда ж ты прешь? - донеслось до Кухтика. - Поналетели без очереди, козлы! В хвост, давай в хвост!
- Отвали! - проверещал чей-то голос. - Убери мослы, ниже спущайся! Занято здеся!
Толпа заколыхалась, рассыпалась и, разом ринувшись вниз, облепила ларек.
Беня обернулся к Кухтику и кивнул в сторону ближайшего переулка. Они приподнялись над дорогой и, не долетев до гудящей толпы, свернули за угол.
Неожиданно откуда-то сбоку из-за деревьев вынырнула фигура в сером больничном халате. Нескладный человечек с опухшим лицом раскинул руки прямо перед Кухтиком, зацепившись полой халата за ветку.
- Эй, мужики! - выкрикнул он, взбивая воздух босыми пятками и пытаясь высвободиться. - Постой! Притормози чуток!
Кухтик остановился и принял вертикальное положение. Беня повис чуть выше.
- Рупь есть? - спросил человечек в халате.
- Что? - оторопело переспросил Кухтик.
- Рублишко, говорю, не найдется?
Кухтик часто заморгал. Человек, запутавшийся в ветвях, с сомнением глянул на него и перевел взгляд на Беню.
- Рупь, - повторил он. - А, мужики?
Беня вздохнул, опустился вровень с Кухтиком и, покопавшись в кармане, достал смятую бумажку.