По складу характера Елка был человеком сердобольным. Даже долгое пребывание в Местных Начальниках не смогло вытравить в нем этой черты. Он искренне переживал, глядя на бедствующих жителей. Чтобы хоть как-то облегчить их страдания, он уступил просьбам Главного Казначея и, несмотря на возражения Колобка, разрешил напечатать немного лишних денег. Деньги быстренько напечатали и выдали рабочим простаивающих заводов. Те, естественно, бросились в магазины, чтобы купить хоть какой-то еды. Цены, естественно, сразу ещё больше взлетели, и жизнь в результате стала ещё хуже.
Елка вспомнил, как тогда же вызвал Колобка к себе в кабинет.
- Да запрети ты им, на хрен, поднимать цены! - заорал он на главного либерзатора.
- И что потом? - спросил Колобок, глядя на него усталыми глазами.
- Да жители хоть еды вдоволь купить смогут! - крикнул Елка.
- И что потом? - спросил печальный Колобок.
- Когда потом?
- Ну, когда всю еду скупят?
- Что потом, что потом! - набросился на него Елка. - Да потом ещё напечатаем денег, если уж на то пошло.
- И еду тоже напечатаем? - спросил Колобок.
Елка взъярился.
- Ты хоть знаешь, что на кастрюльных заводах творится? Люди без работы сидят. Они ж не виноваты! Они ж заработали. И ещё заработают, если завод пустить.
- А кушать ракеты будем? - спросил Колобок...
Сейчас Елка вспоминал тот разговор и свою ярость со смешанными чувствами. Он вроде был прав, заботясь о жителях. Но и бесчувственный Колобок был прав. Однако признавать этого Елке не хотелось. Тогда, накричав на печального либерзатора, он прогнал его с глаз долой. Но что с того? Проблемы-то все остались...
Елка сидел в президиуме и ждал, когда же объявят перерыв. Наконец ораторы устали. Зазвонил колокольчик. Он смотрел, как они покидают зал, направляясь к выходу, чтобы после обеда наброситься на него с новой силой.
Дождавшись, пока зал опустеет, Елка поднялся и вышел в маленькую дверь. Она вела в коридор, тянувшийся к его кабинету. Президенту необходимо было собраться с мыслями. Но не успел он войти в кабинет и опуститься в кресло, как на пороге возник Усач.
- А тебе чего? - спросил его Елка, которому больше всего хотелось сейчас побыть одному.
- Поговорить надо, - заявил генерал и решительно подошел к столу.
- Ну, о чем говорить-то? - Елка сидел, не глядя на Усача.
- Вот, вот! С кем угодно говоришь, только не со мной! - Вице-президент заходил взад-вперед, явно нарываясь на скандал. - Все сам норовишь сделать. Мне не доверяешь!
Большая Елка вяло отмахнулся, не желая продолжать беседу. Но Усача уже понесло.
- Я что тебе, сержант какой, что ли? Просил же - поставь за порядком следить. Я б вмиг порядок навел. Да я полком командовал! Я б всех - к ногтю! И деньги б были, и работа. Все б было! А сейчас? - Он расхаживал по кабинету, заводя сам себя. - Да ты погляди, до чего дошли! Что делается! Бардак, как в паршивой деревне!
- Как в деревне, говоришь? - остановил его Елка. - А ты что, и в деревне был?
Ему хотелось осадить не в меру разгулявшегося рубаку.
- Я везде был! - взвился Усач. - Да я, если хочешь знать...
- Отлично! - Не дав ему договорить, Елка встал с кресла. - Вот деревней теперь и займешься. Будешь за прокормление отвечать. Идет?
Усач побледнел и остановился.
- Я?
- Ты! - ответил Елка, прищурясь. - Ты ж работы хотел? Вот тебе работа. Займешься, порядок наведешь. С коровами там и вообще... Али не хочешь?
Усач закусил губу, глянул на него исподлобья и, ни слова не говоря, вышел из кабинета. Дверь с грохотом захлопнулась.
Еще одним врагом у Елки стало больше. Он снова сел в кресло и безвольно опустил голову. Надо было принимать какое-то решение. Вариантов осталось немного.
- Да, Колобок, - тихо произнес Елка. - Видать, отработал ты свое. Скушают тебя, Колобок... А что делать?
Через три часа, покидая Толковище, Большая Елка снова шел по тому же коридору к дверям своего кабинета. Сзади, постепенно стихая, гудел зал заседаний. Все расходились. Рядом с президентом по ковровой дорожке тяжело ступал коренастый мужик, чем-то напоминавший директора кастрюльного завода, где Елка работал в молодости.
- Вот такие дела, Степаныч, - сказал Президент Центральной провинции, усаживаясь за стол. - Такие вот дела, понимаешь. Надо теперь, стало быть, тебе впрягаться... Потянешь?
Новый Главный Министр потер ладонью загривок.
- Чего уж там, - сказал он. - Дело есть дело. Где наша не пропадала. Как-нибудь сладим.
- Ты в рынке-то этом секешь что-нибудь? - спросил Большая Елка. - Ну, в либерзации этой?
- Разберемся. Найдем дорогу. Чай, не в лесу... - Преемник Колобка кивнул на картину с медведями. - Рынок, он и есть рынок. Лишь бы не базар.
- Да, хозяйство тебе досталось нелегкое, - посочувствовал ему Елка.
- Ничего, выгребем, - ответил Степаныч.
- Ох, выгреби, выгреби, - с мольбой в голосе произнес Елка. - Только уж ты, понимаешь, как-нибудь полегче греби. А то вон Колобок вишь куда заплыл. Видать, на весла шибко налег. Так уж ты, Степаныч, смотри, не того... Не налегай слишком, понимаешь. Как-нибудь зигзагом давай. Немного туда, немного - сюда. Глядишь, так лучше получится.
- Попробую... Может, куда и догребем. - Степаныч пожал плечами.
- Ну, давай. Греби, греби, дорогой, - произнес Елка с надеждой.
* * *
- Все под себя греби, - сказал Третий Заместитель Второго Помощника. Не будь дураком. Греби сколько можешь.
- Да стремно как-то. - Четвертый Заместитель, сидевший рядом в глубоком кожаном кресле, поежился. - Оно, конечно, все нынче гребут. Вот только не проколоться бы. Раньше-то проще было. А теперь все как сдурели. Не тому отстегнешь, наедут, замочат, пикнуть не успеешь.
- А ты нос по ветру держи. Врубайся. Сумеешь расклад усечь - в долю возьмут. Не сумеешь, пеняй на себя.
- Эх, мать! Такие деньжищи кругом гуляют, - вздохнул Четвертый. - Вон Сенька Косой на трубе сидит, лицензии подмял, стрижет, падла, как с куста.
- Да, там лимонов немерено, - согласился Третий. - У него Васька Хмырь офшорку на Канарах сварганил, туда сливает. На подставные счета.