— В гостиной на одной из стен есть зеркало. Когда я шагнул к двери в комнату Захара, то увидел своё отражение и сразу понял, что оно какое-то не такое. Но вот в чём именно была неправильность, уразумел не сразу. Я, наверное, не меньше минуты пялился на себя, пока не осознал, что на шее у меня нет ни засосов, ни укусов. И это после таких поцелуев! Как надо любить, чтобы даже в самом безумном порыве страсти не причинить объекту этой любви ни малейшего вреда. — Парень замолчал, поёжился. Криво усмехнулся и сказал: — Знаешь, я всегда презирал все эти высокопарные выражения, считал их пустым и глупым пустозвонством. А теперь вдруг выяснилось, что бывают вещи и ситуации, рассказать о которых иными словами просто невозможно. И тем более невозможно говорить иными словами, кроме самых высоких, о людях, которые даже в таких условиях остаются людьми.
— Надо вернуться туда, — ответила я.
— Зачем?
— Хочешь, чтобы твой друг так и остался там лежать, пока секретарша не придёт? Представляешь, в каком виде его найдут в понедельник? К тому же любой и каждый поймёт, что в квартире был ещё кто-то, кроме него. Начнутся поиски, лишний шум. Гораздо лучше разобраться со всем сразу. К тому же было бы нечестно бросить твоего друга одного, как считаешь? Даже сейчас это было бы нечестно. Вернее, особенно сейчас.
— Да, — кивнул парень. — Это было бы подло.
— Где он живёт? Жил…
Парень назвал адрес. Оказалось, Захар жил в полуквартале от того места, где я нашла своего подобрашку.
В подъезде парня начала бить дрожь.
— Подожди, — сказал он. — Извини…
— Всё нормально, — ответила я, обняла его. — Мы справимся, братишка.
— Сестрёнка, — проговорил он. — У меня и в самом деле такое чувство, что ты моя сестра. А настоящие у тебя есть братья или сёстры?
— Нет. А у тебя?
— Тоже нет. И от этого нередко бывает грустно.
Я обняла его покрепче.
— Всё будет хорошо, брат.
Он погладил мне волосы.
— Да, — сказал шёпотом. — Да.
— Если ты всё же решил попробовать однополый секс, — сказал кто-то с верхней лестницы, — и если ты предпочитаешь сделать это в чьих угодно объятиях, только не в моих, то прояви хотя бы крупицу милосердия и развлекайся не у меня в подъезде.
Я с изумлением посмотрела на говорившего. Обращается вроде бы к нам. Только о чём это он?
— Захар… — растерянно и неверяще проговорил братишка. — Захар!
— Или ты решил предложить мне этого сопляка в качестве утешительного приза? — ядовито поинтересовался названный Захаром. — Но я не трахаюсь с малолетками. И тебе не советую. От них проблем вдвое больше, чем удовольствия.
— Захар, ты ошибаешься! — закричал братишка. — Всё не так!
— А как?! Сначала ты исчезаешь ни слова не говоря и не пожелав выслушать меня, теперь возвращаешься в обнимку с каким-то малолеткой! Какого чёрта ты притащил сюда пацана? И где ты его вообще подцепил?
Я почувствовала, как меня захлёстывает злость. До каких пор меня будут оскорблять, сравнивая с мужиком?!
Стряхнула руки брата и заорала с яростью:
— Если ещё один придурок слепошарый скажет, что я хоть чем-то похожа на мужчину, зубы ему выбью на хрен!
Захар растерянно посмотрел на меня и проговорил:
— Кто вы?
Моя злость униматься не желала, а обида с возмущением — тем более.
— У тебя что, глаза в заднице, если девушку от пацана отличить не можешь?!
— Кира, — взмолился брат. — Кира, пожалуйста, не кричи на него. Стой, Кира! Не надо, умоляю… Не трогай его.
Я посмотрела на брата с удивлением и обидой.
— Ты что, и правда думаешь, будто я могу ударить того, кто не способен мне сопротивляться?
— Кто это, Олег?! — закричал окончательно заморочившийся Захар. — Кого ты привёл?
Так вот как зовут моего брата — Олег.
— Кто она такая? — повторил Захар.
— Это моя сестра, — сказал Олег. И торопливо уточнил: — Двоюродная. Наши семьи почти не общаются, поэтому я тебе ничего о них и не рассказывал.
— И что здесь понадобилось твоей сестре?
— Портрет.
— Как ещё портрет? — оторопела я. Тот же самый вопрос одновременно со мной задал и Захар.
— Поясной, насколько я понял, — проговорил Олег. — Сестра всегда хотела заказать свой портрет, но эскизы, которые делали студенты из Академии Искусств, ей не понравились. «Творения» уличных рисовальщиков — тем более. Может, ты возьмёшься?
— Да, — опомнилась я и подхватила игру. — Олежка говорил, что вы очень хороший дизайнер и художник.
— Я не занимаюсь портретной живописью, — ровно проговорил Захар. — Ваш брат ошибся.
— Но попробовать-то можно, — сказал Олег. — Сделать эскиз. Не получится, значит не получится. Но просто попробовать. Ведь делать всё равно больше нечего. Или… у тебя какие-то срочные дела?
— Нет, — качнул головой Захар. — Ничего срочного. Идёмте.
— Захар, — окликнул Олег, — у тебя ничего плохого не случилось? С тобой всё в порядке? Никаких происшествий не было?
— Если не считать отвалившуюся дверцу секретера, то нет.
— Дверца секретера?
— Ну да. Там надо было давно петли поменять, а я всё тянул и тянул. Вот и дотянулся, что от случайного толчка она отвалилась, да ещё и документы по всей комнате разлетелись и перепутались. Теперь замучаешься их сортировать.