Он не верил, когда ему говорили другие, до тех пор, пока не сказала она сама. «Император – мой брат, – прошептала она однажды, чувствуя, что слухи и домыслы ранят его, заставляя метаться из угла в угол, когда рядом нет её, и нет исцеляющего взгляда синих глубоких глаз, – это правда».
– Почему же тогда ты – рабыня? – спросил он, чувствуя, что ранит её этим вопросом, чувствуя, что не имеет права на этот вопрос, но она только пожала плечами, словно плеснула волна.
– Это мой выбор, – проговорила Шеби тихо, – ты не знаешь, но... Мы оба из клана воинов – и я и он. Из древнего, хорошего рода. Он талантлив, и горд, более чем горд, и умен, он сумел постичь ту истину, которая не многим даётся здесь, на Эрмэ, ту, что в Империи есть лишь один человек, которому не приходится давать отчёта в своих действиях никому. И это – Император. Остальные – рабы. Он не хотел быть рабом. Его это унижало – понимать и... повиноваться.
– А ты?
– А я... – она отвела взгляд в сторону, вздохнула тяжело и устало, вновь заглянула в его глаза. Смотрела печально, как раненый зверь, который знает, что ему нет спасения, – Я не могу убивать, – прошептала тихо, – Это сильнее меня, во много раз сильнее. Когда рядом кто-то умирает, умирает и что-то во мне. Это тяжело, чувствовать, как в тебе что-то обрывается. Сама я не могу поднять руки ни на кого. Так какой же из меня воин?
– Ты...
– Я выбрала танец, он – трон, вот и вся разница. Она невелика, правда?
Она тихонечко рассмеялась и, склонив голову на бок, протянула ему руку, от кончиков её пальцев исходило тепло, пряное и колючее. От кончиков её пальцев словно летели искры, и, касаясь его руки, превращались в целительный тёплый поток.
Мужчина прикрыл шкатулку, с сожалением провёл пальцами по причудливой резьбе и улыбнулся. Память о ней, её глаза и голос, интонации несущие исцеление от ран, исцеление от памяти, в которой только ненависть боль и страх заставили его цепляться за каждый глоток воздуха, который ещё мог быть.... Улыбнувшись, он убрал шкатулку в сейф, закрыл его и, выйдя из комнаты, спустился вниз, в сад, прошёл по тропинке, в задумчивости отсчитывая шаги, как секунды, и увидел человека, спешившего навстречу.
– А, Донтар, – поприветствовал он молодого человека, – что новенького в Амалгире? Ты нашёл Таганагу?
Донтар склонил голову.
– Да, господин Да-Деган.
– Это хорошо. Где он?
– У Вероэса.
Да-Деган пожал плечами, посмотрел на офицера, попытавшись заглянуть тому в глаза.
– Что с ним? – спросил безучастно, – Ранен?
– Вам лучше самому поехать туда, – ответил Донтар, отведя взгляд.
– Ордо там? – спросил Да-Деган, словно раздумывая.
– Ордо будет там, я сообщил ему.
– А Рэя не нашли?
– Ищут.
– Если у вас есть какие-то основания считать, что он здесь, то дом в вашем распоряжении.
Донтар посмотрел в лицо вельможи и невольно усмехнулся, заметив искорку озорства в светлых, серых глазах. Впрочем, она тут же потухла.
– Где Лия? – спросил Донтар.
Да-Деган слегка пожал плечами.
– Там же, где и Рэй, – ответил, улыбнувшись, – я так думаю.
Ордо курил у окна, он обернулся, заслышав легкие шаги и, увидев Да-Дегана, недоумённо пожал плечами.
– Ты? – проговорил он.
Да-Деган молча кивнул и подошёл ближе.
Ордо был устал, под глазами появились круги, словно он не спал несколько ночей. И глаза тоже смотрели устало. Чувствуя, как в душе поднимается волна сожаления, Да-Деган невольно вздохнул. Это сожаление просыпалось каждый раз, когда приходилось встречаться с бунтовщиком. Глядя на мужественное взволнованное лицо, на котором время оставило свои следы он, помнящий Ордо мальчишкой, никак не мог смириться с тем, что время идёт и между ним и людьми, окружавшими его, пролегает пропасть. Далеко не все могли принять его, таким, каковым он был. Смущало юное лицо, слишком юное, словно чужое. И тогда молодость тела начинала казаться ему не благом, а проклятьем. Разве что у Вероэса хватало сил не обращать внимания на внешность. И, усмехаясь, медик иногда уверял, что завидует этому дару. «Люди мечтали о вечной молодости, – говорил Вероэс, – ты же имеешь этот дар, и ещё жалуешься. Да кто угодно с удовольствием бы поменялся с тобой местами!» Но его не радовали даже эти слова, не ободряли и успокоения не приносили.
Присев на подоконник рядом с Ордо вельможа состроил недовольную гримасу, и, помахав в воздухе руками, разгоняя дым, заметил ворчливо.
– Столько курить, Ордо, вредно. Если не для твоего здоровья, то для здоровья окружающих. Пожалей людей.
Ордо усмехнулся.
– Ты чего припрыгал? – спросил бесцеремонно, – тебя, кажется, не звали.
Да-Деган вздохнул ещё раз, посмотрел на Ордо пристальней.
– Удивляюсь я тебе, – проговорил вельможа, не сводя взгляда с лица бунтовщика, – сколько раз тебе говорил, а всё без толку. И когда тебя годы научат осмотрительности?
Ордо поморщился.
– Дагги, – заметил недовольно, – я не спрашиваю у тебя советов. К счастью, я не контрабандист из Оллами, которым приходится их выслушивать. И, шёл бы ты своей дорогой. У нас они разные.
Да-Деган вновь пожал плечами.
– Что с Таганагой? – спросил, отбрасывая остатки шутливого тона.
– Уже знаешь? – недовольно поморщился Ордо.
– Так что случилось?
– Он умирает. Вероэс утверждает, что нет никаких причин, для затухания физиологических функций...
– Но факт остается фактом? – тихо переспросил Да-Деган, – так я и думал.
Ордо поднял глаза, встретился взглядом с вельможей, рассмотрев того внимательней, спросил:
– Ты можешь помочь?
Да-Деган в который раз пожал плечами.
– Не знаю, – ответил, качнув головой, увенчанной причёской с десятками бриллиантов, блистающих в ярком свете. – Может быть да, а может статься, и нет. Но могу попытаться, если ты попросишь.
Ордо дёрнул кадыком и вновь закурил. Да-Деган встал и отошёл от окна.