Шабар кивнул, соглашаясь, и, пожав плечами, заметил:
– Покурить бы....
Эта фраза заставила ее рассмеяться, пропали все сомнения, оставив легкость в душе. Эта фраза, что была так присуща Шабару, заставив ее окончательно и бесповоротно поверить в то, что это не мираж, не бред, не плод воспаленного разума.
Поежившись от налетевшего порыва ветра, что был прохладен и свеж, Гресс подошла к своей двери.
– Пойдете в гости? – предложила она.
Шабар, все так же, меланхолично пожав плечами, последовал за ней. Присев на стул, стоявший у самого стола, посмотрел на нее лицо пристально, и изучая.
– А вы помолодели, Гресс, – заметил он, – и это вам ужасно мило.
– Вы тоже помолодели, Шабар, – ответила женщина, подавая зеркало, оставленное Лией. – посмотрите, и не удивляйтесь, что я не узнала вас сразу.
Пилот взял зеркало, несколько минут придирчиво рассматривал свое отражение, словно изучал диковину, потом аккуратно отложил его. Вздохнув, молчаливо перевел взгляд умных глаз в сторону.
– Да, – заметил, обращаясь к пустоте, – мой внук, сказал бы, что я слишком молодо выгляжу, что б быть его отцом, не то, что дедом. И был бы прав.
Гресс улыбнулась. Шабар, слегка покачав головой, медленно прошелся по комнате, оценивая высоту потолков, ажурное кружево на вершинах колонн, сотканные из света и тени рисунки, проступавшие на потолке, медовый свет, заблудившийся в янтаре витражей, что украшали окна в их стрельчатой вышине. Казалось, что там, в вышине, танцуют танец сотни лучезарных, легких пери.
– Здесь красиво, – проговорила женщина, задумчиво глядя на лицо пилота.
– Красиво, – согласился он, – и все ж, я б с удовольствием узнал, где я нахожусь, и почему выгляжу совсем не так, каким привык себя видеть.
– Вас это не устраивает?
Он пожал плечами.
– Мне это не нравится, Гресс, – проговорил задумчиво, – мне это не нравится, потому, что у меня слишком много вопросов, и нет ни одного ответа. А я не люблю ощущать себя слепым котенком.
– Этого не любит никто.
Отойдя к окну, женщина посмотрела на небо, чувствуя радость и удивление. Она соглашалась с Шабаром, но у нее самой не было ярко выраженного желания ломать голову над вопросами, что занимали пилота.
Солнце, не спеша, взбиралось к горизонту, заливая окрестности мягким, перламутрово-золотистым сиянием. По небу цвета ультрамарина медленно плыли тонкие облака. Глядя на их неспешный полет, Гресс задумалась.
Отчего-то, опьянясь полетами, она никогда раньше не чувствовала так остро эту, земную, спокойную красоту. Ее волновали бури, вершины, новые звезды и новые планеты. И, отдаваясь их стихийной красоте, она чувствовала себя живой и счастливой, возвращаясь, домой, что б успокоить память, очиститься от новых ощущений.
Здесь же словно что-то размыло защитный панцирь привычки и голые нервы, соприкасаясь с этой красотой, заставляли чувствовать ее остро, до боли, до, наворачивающихся на глаза, слез, до кома, подступавшего к горлу.
Кантхэ, подойдя, встал рядом, молча взглянул в ее лицо, подпер рукой подбородок и задумался, глядя, как и она, на это небо, на этот сад, на море разнотравья, начинавшегося там, за садом, и простиравшееся до горизонта.
Гресс первой нарушила установившееся молчание, повисшее между ними, как занавес, тихонько кашлянув, вспугнула тишину. И, словно отозвавшись, откуда-то донесся шум шагов, приближавшихся быстро и уверенно.
– Лия. – проговорила она, взглянув пилоту в лицо, – Мы здесь не одни, здесь, кроме нас есть гости.
– Хозяева?
– Гости, – тихо отозвалась Гресс, – они, так же как и мы, не понимают, как очутились здесь, зачем и почему.
Посмотрев на девушку, ворвавшуюся, словно свежий ветер, Гресс невольно улыбнулась, чувствуя как крепнет симпатия, зародившаяся при первой встрече. Лия поставила на стол корзинку с фруктами и, заметив Шабара, кивнула ему, ничуть не удивившись новому человеку. Видимо устала чему бы ни было удивляться, а, может, была и другая причина.
– Привет, – произнесла Гресс.
– Привет, – отозвалась девушка. Озабоченно откинула прядь, упавшую на лицо и вздохнула.
– Нашелся Рокше? – спросила Гресс.
– Нашелся, – отозвалась Лия, – только он отказывается идти к вам. Говорит, что вы, если вы, и правда, Гресси Кохилла, то ему лучше держаться от вас подальше. Вы обещали лично надрать ему уши, а он, зная ваш характер, предполагает, что слово вы сдержите.
Гресс недоуменно вскинула брови.
– Он не сказал, где это было и когда? – спросил Шабар.
Лия только пожала плечами.
– У него, наверное, было много возможностей, – ответила просто, – говорят пилоты Лиги терпеть не могут контрабандистов.
– Твой Рокше контрабандист? – заинтригованная, спросила Гресси.
Лия кивнула. Шабар пожав плечами, усмехнулся.
– Да, – заметил он, – приятная ситуация. Мы не знаем где мы, как сюда попали, не знаем, зачем и почему, но мы знаем, что здесь возможно продолжение старой вражды пилотов Лиги и контрабандиста. Перспектива – обалдеть! – он, хитро прищурившись, посмотрел на Гресси и предложил, – Может, закроем старые счеты? Здесь мы не на разных кораблях. Я так понимаю, выбираться надо всем, вместе. Нас слишком мало.
Гресс, упрямо поджав губы, кивнула.
– Согласна, – проговорила она, – пусть будет перемирие.
Они нашли Рокшара в саду, около маленького озера с чистой, прозрачной водой, прозрачной настолько, словно в берега был налит жидкий хрусталь. В прозрачной глубине, на дне, были видны песчинки, и так отчетливо, что их можно было попытаться сосчитать.
Рокше меланхолично кидал камешки в воду, глядя, как они отскакивают от поверхности воды, и шлепаются на нее вновь; тонули они достаточно далеко от берега, сделав, от поверхности, пять или шесть рикошетов.
Юноша бросал камни давно, но, несмотря на это, там, на дне, Гресс не заметила ни одного белого голыша, что так контрастировали с золотым тоном песка.
– Привет, – проговорила Лия, присаживаясь рядом с контрабандистом.
Юноша кивнул, не оборачиваясь, и вновь бросил камень.
– Видишь, – проговорил он, – еще одна странность.
– Еще одна, – отозвалась Лия, – но здесь все странно, и странно, что ты к этому еще не привык.
Юноша поднялся на ноги, отряхнув со штанин пыль, взъерошил густые, темные пряди волос, улыбнулся, открыто, так, что засияли светлые, казавшиеся до этого льдинками, глаза. И Гресс тихонечко усмехнулась, узнавая юное, озорное лицо, что сейчас выглядело несколько озадаченно и озабоченно.
– Ну что, Рокше, – проговорила она, – вот мы и встретились. Так и быть, уши драть не буду. Передумала.