Дядюшка Стерх расхаживал по своему кабинету, то и дело поглядывая на двоих мужчин, сидевших у стола.
— Да поймите же, парни! — вскричал он наконец. — Вы мне нравитесь! В сравнении с теми отбросами рода человеческого, которые меня окружают… Симпатичны, короче, вы мне оба, честно признаюсь. Но мы же конкуренты, и вы моему бизнесу помеха.
В кабинете было жарко, из раскрытого окна — ни дуновения. Вытерев лоб платком, Стерх остановился перед Тураном Джаем и Тимом Белорусом. Маленький, сухонький, суетливый человечек просительно улыбался гостям.
— Да ла-адно, — протянул Белорус расслабленно, с ноткой легкого превосходства. — Какая мы тебе помеха? Ты вон — Большой Босс, на тебя куча курьеров трудится, тачки у тебя — и сендеры, и мотоциклы, грузы по всей Пустоши развозят, бандероли, посылки, депеши… А нас, ты глянь, только двое. И грузовик у нас один. Ну отобьем, бывалоча, какой-нибудь заказ у тебя… Для такого крупного дяди, как ты, это что укус комара для маниса. — И Тим пошевелил огненно-рыжими бровями, радуясь тонкой шутке, которую отпустил: вроде и комплимент ввернул, но при том обозвал этого недомерка «крупным».
Неизвестно было, заметил ли Стерх подколку. Он молча отвернулся от компаньонов и зашагал к столу.
Туран Джай пихнул Белоруса локтем в бок, покрутил пальцем у виска, показывая, что напарник ведет себя по-идиотски, что над такой личностью, как Зигмунд Стерх, владелец крупнейшей службы доставки на юге Пустоши, лучше не шутить. Тим Белорус в ответ пожал плечами, ухмыльнулся, но тут же принял серьезный вид, когда хозяин кабинета уселся за стол лицом к ним.
За спиной Стерха было затянутое кишкой маниса приоткрытое окно. Со двора доносились голоса, хлопали двери, слышалось шарканье ног. Курьеров в конторе дядюшки Стерха сейчас было немного — все разъехались.
Этим утром Туран с Тимом прибыли в контору на своем грузовике «Панче» с очередным грузом, отвезти который их наняли запорожские торговцы. Груз — перевязанные бечевой ворохи чешуйчатых шкур ящеров-манисов — доставщики скинули на склад, получили причитающиеся им монеты, а после их очень вежливо попросили заглянуть в гости к Большому Боссу.
— Бизнесу-то вы как раз помеха, — произнес Стерх, ставя локти на стол и складывая пальцы домиком. — И у меня есть к вам одно серьезное предложение. Идите работать ко мне. Будете курьерами Стерха. Сколько простых парней в Пустоши о таком мечтают, а?
Туран с Белорусом переглянулись, первый едва заметно качнул головой, а второй с воодушевлением заговорил:
— Вот, Стерх, чтоб ты знал, как приятно слышать это от тебя! Мы ведь в курсе — к тебе на службу просто так не попадешь. Разные люди пытаются устроиться, и со своими тачками и без, но ты, стало быть, этот… и-ми-дж свой всегда блюешь, то есть блюдешь, нанимаешь только лучших из лучших и дисциплину среди них поддерживаешь. В общем, слава о «Курьерах дядюшки Стерха» гремит, можно сказать, по всей Пустоши. Поэтому предложение твое ну такое лестное — это я, чтоб ты знал, и от себя и от своего компаньона говорю, — просто душу ты нам согрел вот сейчас этими словами, просто вот так порадовал… что, как бы описать… что просто и не описать!
Стерх благосклонно кивал, слушая эту речь, и Тим заключил:
— Так что мы пойдем уже, бывай.
Оба доставщика поднялись, скрипнув стульями.
— Вы куда? — захлопал глазами дядюшка Стерх.
Тим, взявшийся за ручку двери, не удостоил его ответом, а Туран равнодушно бросил через плечо:
— Мы еще не психи, чтоб к тебе наниматься.
— Заделаемся психами — вернемся, — добавил его компаньон, толкнув дверь.
— Стойте! — приказал Стерх — и как-то неожиданно оказался рядом с ними. Крепкая ладонь легла на плечо Турана, сильные пальцы вцепились, будто крючки.
— Да чего тебе надо-то, дядя? — удивился Белорус, обернувшись в коридоре.
— Хочу вам предложение сделать.
— Ты ж уже сделал. — Движением плеча Туран скинул руку. — Мы отказались. Что еще?
— Нет, не это. Рыжий, закрой дверь. Сядьте, другое предложение у меня. То, что было, — это так, выстрел в небо. Я знал, что вы откажитесь, но не мог не предложить, очень уж хотелось вас к себе…
— Ладно, не начинай опять, — проворчал Туран, вместе с Белорусом возвращаясь в кабинет. — Говори быстрее, у нас дела.
— Да-да, срочные дела, — подхватил Тим, присаживаясь на краешек стула. — Мы пять дней в дороге были, пропылились, глотка сухая, так что мне надо срочно напиться до полной потери чувств, а ты мне препятствуешь в этом начинании.
Стерх не слушал его болтовню — он еще раз вытер лоб платком и покосился на окно, за которым солнце безжалостно опаляло двор лучами. Привалившись к столу, сложил руки на груди, посмотрел на одного доставщика, на другого, помолчал немного — и наконец повел перед ними такую речь:
— В общем, слушайте и не перебивайте. Вчера ко мне пришли трое фермеров с мариупольских полей. У них там засуха страшная, урожай горит на корню, а это для мариупольцев крах, это значит — голод и смерть для многих. Так вот, скинулись они и купили в Харькове два насоса. Притащились на одном сендере, этом… пикапе, так его сами называют, и поломались окончательно. Сутки чинились. Пикап их дальше оборудование не допрет, развалится. Слишком тяжелое. Поэтому фермеры обратились ко мне. А у меня… — Стерх огорченно махнул рукой, — ну нету тут сейчас таких тяжелых машин, чтобы груз перевезти. Все в разъездах, мелкий транспорт имеется, а тяжелого вроде вашего «Панча» нет. И в ближайшее время не появится. Фермеры же ждать не могут. Они уже шесть золотых монет мне сулили — шесть, прикиньте! И тогда я смекнул…
— Передать это дело нам, — заключил Туран, выросший на ферме и знавший, что такое, мать ее, битва за урожай. — Все ясно.
Стерх расплылся в улыбке.
— Чего радуешься? Мы ж еще не согласились, — заметил Белорус.
— На четыре золотые монеты не согласились? — удивился Стерх.
— Э, дядя, ты ж только что толковал про шесть монет, или меня мое среднее ухо обманывает?
— Не обманывает, да только… Знаешь про банду Голована?
— А то! — кивнул Белорус. — Кто ж про нее не знает? Страшные люди. Говорят, недавно целый поселок с лица Пустоши стерли, никого не пожалели — ни стариков, ни детишек. Да только они ж ближе к Крыму промышляют.
— Это раньше, — возразил Стерх. — Но недавно их там побили. У меня сведения верные: Голован сцепился с вождем одного тамошнего мутантского племени, и осталось от его банды всего несколько человек. Вот и перебрались они в наши края, подальше от мутантов, и теперь крутятся как раз где-то вблизи мариупольских угодий. Хотя теперь они не банда… так, одно название, потому что их мало — не то трое, не то четверо осталось, считая самого Голована. Но на вас с фермерами могут напасть. Поэтому я даю вам в помощь четверых своих парней во главе со Штопсом. Будут вас и пикап сопровождать на двух мотоциклах и мотоциклетке, прикроют.
— Да нам зачем, у нас же ракет… — начал Белорус и запнулся.
— Ага, слышал про ваше чудо-оружие. И все равно мои люди не помешают. Да и заказ я вам передаю — должен же хоть что-то с этого поиметь? Значит, две монеты моим людям отдадите, четыре себе оставите. Плюс фермерские харчи всю дорогу, плюс они горючее оплачивают… Сколько туда двигаться? За пару суток докатите. Ну что, согласны?
Белорус молчал, раздумывая, и первым заговорил Туран:
— Мы пока не знаем, войдет ли груз в «Панч» и потянет ли его машина, поэтому согласиться не можем.
— Да мне вообще не очень-то хочется… — начал Тим. — Нет, хотя… четыре монеты — это, конечно, деньги некислые, к тому же до мариупольских полей не очень далеко. Но ведь сезон большого солнца, жарища какая!
— Ехать ночью будем. — Туран встал. — Передневать можно в «Маркете», потом через Асланову балку, вдоль сухого русла, за ней возьмем южней — и попадем прямо к полям. Но это если, конечно, примем заказ. До того как с фермерами поговорим, мы ничего решать не будем.
Белорус тоже встал. Стерх внимательно наблюдал за ними.
— Где твои фермеры-то? — спросил Тим.
— В гостинице у Микиты обосновались. Я когда узнал, что вы сюда прибыли, сказал фермерам, что будет им транспорт, и пообещал людей на переговоры прислать. Вас то есть.
— Ну тогда мы пошли, — заключил Белорус. — Бывай, дядя.
Туран молча вышел в коридор, Тим — за ним, и как только дверь закрылась, Стерх негромко сказал:
— Заходи, Голован.
Слева за шкафом была еще одна дверь — узкая, неприметная. Она тихо скрипнула, и в комнату шагнул мужчина среднего роста в пропыленной дорожной одежде, в кожаном плаще с капюшоном. Плечи у него были узкие, а голова на тонкой шее казалась непропорционально большой. К тому же она была лысая, бугристая и какая-то нездорово желтая. Прихрамывая, двигаясь немного боком и подволакивая левую ногу, человек пересек кабинет и встал перед Стерхом.
— А ты говорил — не получится, — бросил хозяин кабинета.
— Они еще не согласились. — Голован не говорил, а сипел.
— Согласятся, никуда не денутся. Туран Джай сам из фермеров. Думаешь, не пожалеет свою братию? У меня все рассчитано.
— Где патроны? — спросил бандит.
Усевшись в кресло за столом, Стерх ответил:
— Два ящика для тебя приготовил. Значит, всё как договорились: ждете их в Аслановой балке. Подпустите ближе… Не заметят, если нормально заляжете. Мои парни будут с вами выходить на связь, сообщать, что да как. Смотри, чтоб их в суматохе не положили, ясно?
— А если положим, то что? — просипел Голован.
Стерх подался вперед, навалившись на стол. Теперь это был совсем не тот человек, который недавно принимал в кабинете двух доставщиков. Лицо стало жестким и властным, взгляд — безжалостным.
— А то будет, атаман, что, если обмануть меня вздумаешь, тебе в этих землях больше не промышлять. И нигде не промышлять. Из-под Крыма тебя изгнали — а отсюда не выгонят, нет. Есть у нас тут такая забава — связывать человека да зарывать в песок, чтоб одна голова торчала. В сезон большого солнца оно бывает особливо мучительно, когда с лица шкура от зноя слазит… У меня все эти места — вот где! — Стерх сжал кулак. — И ты тоже у меня здесь, раз решил в наших краях промышлять. Но если будешь со мной дружить, стану подкидывать тебе работенку. Кроме этих двоих недоумков, есть и другие вольные доставщики. И «Бегуны Пустоши» тоже есть, их маршруты я могу разведывать… В общем, не пропадешь. А сейчас я хочу увидеть, каков ты в деле, Голован, ты и твои люди. Поэтому фермеров и доставщиков убьешь, а мои курьеры, которые с ними будут, должны выжить. Деньги напополам, пикап забираешь себе, а груз фермеров вместе с грузовиком увозят мои курьеры. Да мы с тобой обсудили это всё уже, патроны дожидаются в тех развалинах, где ты обосновался. Так что, Голован, будем дело делать или станем еще языками мести и выяснять, кто из нас круче да кто сейчас главнее?
Несколько мгновений длилась тишина, потом бандит встал, накинул на голову капюшон и молча вышел из кабинета, не удостоив Стерха взглядом.
Откинувшись в кресле, тот скупо улыбнулся. Посидел, неподвижно глядя в закрывшуюся за бандитом дверь, затем встал и высунулся в окно. Во дворе стояли машины, между ними ходили люди.
— Штопс! — крикнул Стерх. — Эй, кто-нибудь, где Штопс? Пусть ко мне идет, живо!
Первым войдя во двор гостиницы, Белорус огляделся.
— Думаешь, у них на самом деле есть деньги? — Он привычным движением сунул в зубы спичку, поправил на переносице солнцезащитные очки с большими стеклами.
Туран не ответил, обошел напарника и направился к ржавому пикапу, стоявшему перед навесом. Такую машину он видел впервые: просторная кабина, четыре круглые фары на передке, вмонтированные по краям решетки, толстые бамперы, большие колеса, новые широкие шины для езды по пескам. Обходя пикап сзади, Туран посмотрел в открытый кузов — у борта лежала запаска, ремнями были закреплены две канистры, а под окошком кабины виднелись прикрытая брезентом лавка и железный короб с инструментами под ней.
В тени под навесом стояли два огромных, сколоченных из плотно подогнанных досок ящика. На одном сидел усатый чернявый мужчина с карабином в руках.
В том, что перед ними фермер, сомнений не было. Свободные домотканые рубахи, льняные штаны и сплетенные из тростника сандалии носили в основном обитатели южных земель, а кроме фермеров, в тех районах Пустоши никто и не жил. К тому же на ящиках имелась харьковская маркировка. Солидное оборудование — видать, на юге жарче, чем когда бы то ни было, раз фермеры раскошелились на мощные заводские насосы.
Туран собрался подойти к незнакомцу, но чуть не наступил на торчащие из-под пикапа ноги в кремовых сапогах. Похоже, там лежал механик. Снизу доносились сопение и лязг.
— И где третий? — спросил Белорус.
Усач молча смотрел на него, явно не собираясь отвечать. Напарники переглянулись.
— Говорить разучился? — Тим выплюнул спичку и шагнул к ящикам.
Фермер буравил его сердитым взглядом из-под кустистых бровей.
— Ну? — Белорус поскреб толстый белый рубец на скуле. — Может, ответишь?
— Он немой, — раздался из-под пикапа звонкий голос.
Туран повернулся к машине. Тим быстро снял очки и, присев возле колеса, заглянул под днище:
— Кто это там дребезжит?
На подрамник под дверцей легли затянутые в кожаные перчатки руки, и на свободное пространство между машиной и ящиками выкатилась на тележке курносая девчонка.
— С тобой, бродяга, не дребезжит, а говорит — заметь, пока еще вежливо, — Кира Берг. — Она бросила под ноги Белорусу разводной ключ, посмотрела снизу вверх на Турана. — А вы кто такие? Собачонки… то есть курьеры Стерха?
Кира принялась снимать длинные, до локтей, перчатки. На ней были темный потертый комбинезон, заляпанный машинным маслом, и косынка веселенькой расцветки на голове. Темные волосы заплетены в две косички.
— А с тобой, девочка, — Белорус приосанился, выпятил грудь, — говорят двое вольных доставщиков, которых еще называют гонщиками Пустоши и которые пока не решили, принимать или нет ваш заказ. Я Тим, он Туран. Иногда берем доставки, но чаще на бандитов как на мутафагов охотимся. Слыхала про охотников за головами?
— Значит, гонщики Пустоши… — Кира снова взглянула на Турана и протянула руку.
Он помог ей подняться.
— Нас прислал Стерх. — Туран указал на ящики: — Из самого Харькова везли?
— Да. — Кира глянула в боковое зеркало на дверце, послюнявила пальцы и стала оттирать маслянистый потек на щеке.
Белорус подал ей чистый платок и улыбнулся, показав ровные крепкие зубы. Туран присел возле заднего колеса. Коснувшись борта, сколупнул ржавчину.
— Рессоры не выдержали?
— Ага, — кивнула девушка. — Всю ночь провозилась. В этой дыре нормальной мастерской не сыскать, пришлось самой…
— Что самой? — Белорус продолжал широко улыбаться.
— Чинить. — Кира сунула перчатки за пояс, подняла разводной ключ. — Хорошо у хозяина гостиницы паяльная лампа и баллоны с газом после ремонта остались, а то бы…
— А то что? — снова вставил Белорус. Улыбка на его лице начала тускнеть: обычно женщины сразу обращали внимание на столь яркую персону, а тут…
— Пикап бы бросили, — серьезно ответила Кира. — За автоген последние деньги отдали, зато домой теперь доберемся.
Она встала на подрамник, так и не удостоив Белоруса взглядом, хотела забраться в кузов, но Тим положил руку ей на плечо:
— Как это отдали?
— Чего? — Кира спустилась на землю и наконец-то повернулась к Белорусу.
— Как последние деньги отдали? — уточнил тот. — Стерх гарантировал аванс, а у вас денег нет.
— Пусти. — Кира сбросила его руку. — Деньги будут. — И посмотрела Белорусу за спину.
Туран проследил ее взгляд. В дверях гостиницы стоял высокий старик. Горячий ветер, налетавший с улицы, трепал его длинные редкие волосы, кожа на скулах и под глазами собралась морщинами. Старик сильно щурился, глядя через двор под навес. На нем была та же одежда, что и на немом усаче. Только грудь стягивали ремни от походной сумы и длинноствольного ружья, цевье которого торчало высоко над плечом.
— Он у вас главный? — спросил Туран.
— Да.
— Кто такой?
— Его зовут Фарид, и он наш староста. О деньгах говорите с ним.
Белорус нацепил солнцезащитные очки; ухмыльнувшись, пригладил огненно-рыжие волосы на висках и с решительным видом двинулся в гостиницу.
— А ты почему остался? — Кира повернулась к Турану.
Он нагнулся за тележкой.
— Давай помогу собрать вещи. Время дорого.
Девушка залезла в кузов, Туран подал ей тележку, затем инструменты и отряхнул испачканные ладони. От него не укрылось, как легко Кира справляется с тяжелой поклажей — видно, не привыкать.
По полу кузова скрежетнул металл, хлопнула крышка, девушка расправила брезент на лавке, натянув полог вдоль борта, чтобы прикрыть канистры, и спрыгнула на землю.
— А ты молчун, Туран. — Она распахнула дверцу и начала расстегивать пуговицы комбинезона. — Никак не пойму, кто у вас верховодит, ты или рыжий?
Туран не ответил. Он всегда старался вначале понять людей, узнать о них побольше, и только потом рассказывать о себе или о Белорусе, если потребуется.
— И где ваш транспорт? — Кира ловко стащила комбинезон. Оставшись в светлой свободной безрукавке и таких же штанах, сунула рабочую одежку под сиденье и обернулась с флягой в руке. В другой был обмылок.
— Оставили у конторы. — Туран взял у нее флягу. — Давай полью.
— А чего тогда… — Кира замолчала. Нагнулась, подставив ладони, и сказала: — О, поняла. Бензин не хотите жечь. От конторы до гостиницы недалеко, вот и пошли пешком.
Туран кивнул, хотя девушка не смотрела на него — фыркая, плескала водой в лицо.
— Все равно придется ваш сендер сюда гнать. Или что у вас там? — Она забрала у него флягу.
— «Панч», — машинально ответил Туран, глядя на дверь в гостиницу. Белорус почему-то задерживался — не похоже на него.
— Как ты сказал? — Девушка прополоскала рот и выплюнула воду.
— Грузовик. Один ящик в него точно войдет, а вот второй…
— Нет. Такого уговора у нас со Стерхом не было. Вы везете оба насоса. А мы с Фаридом и дядькой Петро, — Кира кивнула на немого усача, — едем в пикапе.
— У нас закрытый кузов.
— Фургон?
— Угу.
Она закупорила флягу, бросила на сиденье вместе с обмылком и захлопнула дверцу.
— Пошли.
Туран остался на месте.
— Чего стоишь?
— Подожди. Как долго вы пробыли в конторе Стерха?
— Я не была там. Пошли. С конторой договаривался Фарид. У него все узнаешь. Ну?
Туран зашагал рядом с девушкой. Что-то намудрил Стерх: с оплатой заминка вышла, габариты ящиков не согласовал…
Войдя в гостиницу, он остановился в дверях зала, где столовались постояльцы. Белорус и Фарид сидели за ближним столиком, бармен за стойкой собирал нехитрую снедь на поднос, где стоял глиняный кувшин. В точности такой же был на столе у гостей, по всей видимости, уже пустой. Раскрасневшийся Тим держал стакан и широко улыбался, похлопывая свободной рукой старика по плечу. Других посетителей в зале не было.
«Еще бы, — подумал Туран. — Предыдущие сезоны оказались неурожайные, в Пустоши великая засуха, торговые пути опустели, кланы озабочены тем, как прокормить людей. Команды старьевщиков подались в города, где еще остались запасы провизии, кетчеры будто сквозь землю провалились — видимо, примкнули к Омеге или вступили в Орден, решив променять свободу на кормежку. Откуда здесь постояльцам взяться? Вон как бармен суетится, аж приплясывает».
Он подошел к столу.
— О! — воскликнул Белорус, вскинув голову. — Прикинь, я его знаю, служили вместе. Мировой старик, во! — Он показал большой палец. — Садись, выпей с нами. Затопчи меня кабан, ну и встреча!
— Решили с оплатой? — Туран не спешил опускаться на табурет. Отобрал у Тима стакан, понюхал и скривился от духа сивушных паров вперемешку с запахом настойки-огневки. Стало ясно, почему Белорус так быстро опьянел.
Старик поднял осоловелые, слегка припухшие глаза и слабо улыбнулся Турану. Потом он заметил Киру, посуровел лицом.
— Возвращайся к машине, — проскрежетал Фарид.
— Но…
— Уйди! — рявкнул старик.
Кира, побледнев, отступила к двери.
— Эй, — Белорус икнул, — чего на нее злишься?
— Что с оплатой? — повторил Туран.
— Да нормально все. — Тим сразу забыл про Киру. — Уже решили: Фарид заплатит, когда приедем на ферму.
— Так не пойдет. — Туран уставился в немигающие глаза старика.
— Рыжий, объясни напарнику ситуацию. — Фарид спокойно выдержал взгляд и щелкнул бармену морщинистыми, но еще крепкими пальцами. — У нас третий, давай стакан!
Бармен принес, разлил пойло по стаканам и молча удалился.
— Садись, — сказал Фарид. — Э-э…
— Туран, — подсказал Белорус. — Моего напарника зовут Туран Джай.
Он опять икнул и потянулся за выпивкой, но Туран перехватил его руку, сел рядом на табурет и раздельно повторил:
— Что… с… оплатой?
— Все нормально, — отмахнулся Белорус. — Давай выпьем!
— Нет. Сначала аванс, потом разговор.
— Ты чего? — вскинулся напарник, громко икнув. — Не веришь мне?!
Последовало напряженное молчание. За стойкой громко звякнула посуда, все повернули головы, и бармен быстро сделал вид, что протирает полотенцем тарелку, а к разговору посетителей не питает ни малейшего интереса.
Туран взглянул на Белоруса.
— Ну-ну, не смотри на меня так, — пробурчал тот. — Фарид был моим командиром, думал, что я погиб на болотах под Минском. Будут деньги, но после того как доставим груз.
Туран встал.
— Сейчас деньги — вечером выезжаем. Вечером деньги — поедем утром.
— Доставка срочная, — заговорил Фарид. — Опоздаем — погибнет урожай.
— Тогда почему ты пьешь, старик?
— Жду курьеров от Стерха.
Турану все меньше нравилась эта затея. В конторе их накормили обещаниями; не прошло и часа, как Белорус встретил давнего приятеля, коих в Пустоши ему в последнее время попадалось великое множество; не успели толком осмотреться, а Тим напился, и деньги его теперь совершенно не колышат… Туран снова взглянул на старика. Самое начало сезона, у них горючки — до ближайшей заправки. И пара медяков — монеты на полный бак не хватит. Все свои сбережения компаньоны держали в надежном месте у одного давнего знакомого в Херсон-Граде. Но до города отсюда декаду пилить.
— Стерх дает мотоциклистов, — сказал Фарид. — Нам нужны разведчики…
— Это мы знаем, — перебил Туран.
Если бы заказчиком был кто-то другой, он не согласился бы на такую доставку, но Туран Джай сам вырос на ферме и прекрасно знал, что такое засуха, неурожай, голод. Он быстро прикинул вес ящиков, выдержат ли рессоры «Панча», сколько потребуется времени на то, чтобы разрезать автогеном заднюю часть кузова (иначе второй насос туда не влезет), посчитал горючку на переход до фермы… И с досадой качнул головой.
— Когда подъедут курьеры Стерха?
— Мы уже здесь, — прозвучало за спиной.
Туран обернулся.
— Штопс, — представился толстяк с отекшим лицом и маленькими свиными глазками. — Руди Штопс.
Выехали, когда почти стемнело. Как ни торопились с погрузкой, а все равно задержались: в «Панче», как и предполагал Туран, пришлось разрезать автогеном заднюю стенку, чтобы уместились оба ящика.
Курьеров оказалось четверо, все были одеты в плотные непродуваемые куртки и штаны, на ногах — полуботинки из выделанной кожи пятнистых манисов. Старшим назвался Штопс. Суетливый разговорчивый толстяк со злым взглядом ехал перед «Панчем» на трехколесной мотоциклетке. За рулевого у него был худосочный паренек по прозвищу Пикча, носивший желтый омеговский шлем и круглые очки с выпуклыми стеклами. Мотоциклетка ревела на всю округу, потому что не имела глушителя, чем здорово раздражала скучавшего перед экраном локации Белоруса. Он даже беруши не поленился из марли смастерить и теперь сидел, скрестив руки на груди, клевал носом, наполняя кабину запахом перегара.
После спора в гостинице напарники почти не разговаривали, Туран угрюмо смотрел на дорогу, где в свете фары впереди идущей мотоциклетки пылил фермерский пикап. Опережая его на три корпуса, вдоль обочин катились два мотоциклиста. Одного звали Унылый, это был неразговорчивый мужик с длинным лошадиным лицом. При знакомстве с ним Туран понял по взгляду осоловелых глаз, что курьер давно балуется дурман-травой. Унылый флегматично жевал наркотическую жвачку, спрессованную из стеблей.
А слева ехал Федор, с первого взгляда ничем не примечательный блеклый простак. Туран, впрочем, много раз убеждался, что внешность бывает обманчива. Курьер помог толковыми советами, когда грузили насосы в «Панч», и сам в стороне не остался, участвовал в процессе. После чего уверенно проложил маршрут по холмам до заправки старого Ветлуги, куда сейчас направлялся караван.
На заправку должны были прибыть к полуночи, когда жара только начнет спадать. Мутафаги в это время еще прячутся по норам, а мутанты или кочевники лишь собираются на охоту. Поэтому компаньоны не стали расчехлять ракетную установку на крыше грузовика, но приготовили стволы. Трехзарядный помповик Турана перекочевал из-под сиденья в особый вертикальный захват возле дверцы; короткое движение рукой — и можно стрелять прямо на ходу, не отпуская руль. Белорус достал кобуры с револьверами, прицепил на пояс; правда, заряжать барабаны не стал, глянул на свет стволы — оружие напарники всегда держали в чистоте — и спрятал обратно. Туран хотел его заставить снарядить револьверы, но в последний момент передумал. Не желал он разговаривать, слишком еще был зол на Тима за пьянство в неподходящий момент.
Когда начались холмы и караван стал подниматься по пологому склону, из кабины пикапа высунулась Кира, замахала рукой — мол, тормозите все. Туран включил пониженную передачу. Придушенно загудел движок, мотоциклетка впереди вильнула и съехала на обочину, помигала фарами остальным курьерам, и караван остановился.
— А? Что? — Белорус завертел головой. — Приехали?
Туран выключил передачу, скрестил руки на руле, глядя перед собой. Тим тряхнул головой и энергично похлопал себя по щекам. Говорил он слишком громко, потому что забыл про беруши: скрученные полоски марли торчали из ушей, и в сумерках его лицо напоминало морду вислоухого шакала.
— А, вижу! — Белорус уставился на дорогу, где показалась выбравшаяся из пикапа Кира.
Штопс привстал на сиденье, поправил на ремне деревянную кобуру с маузером, рукоять которого поблескивала серебряным кольцом в свете фар, и что-то крикнул девушке.
— Что случилось? — Тим нахмурился, глядя то на дорогу, то на напарника.
Туран молча наблюдал, как Кира огрызнулась на Штопса, махнула руками и, бормоча под нос ругательства, поспешила к «Панчу».
— О! — оживился Белорус. — Похоже, к нам гребет.
Он распахнул дверцу навстречу Кире, вылез на подножку. Девушка без лишних слов забралась в кабину и села между компаньонами.
— В чем дело? — спросил Туран.
Кира буркнула: «Поехали», — и поджала губы, уставившись в лобовое стекло.
Штопс помахал мотоциклистам. Когда те двинулись по склону, за ними покатил пикап, и машины быстро выстроились прежним порядком.
— Та-ак-с, — протянул Белорус и светски развалился на сиденье, широким ненавязчивым движением переместив левую руку Кире за спину. — Не правда ли, чудная луна?
Хмель из его головы еще не выветрился. Он посмотрел на девушку, но встретился взглядом с ухмыльнувшимся Тураном, сдвинул брови и показал подбородком, чтобы компаньон следил за дорогой, после чего предложил девушке:
— Хочешь, покажу «Панч»? Заодно проверим, хорошо ли уложен груз. — Не дожидаясь ответа, он схватил Киру за руку и потянулся к дверце в задней стенке кабины.
— Пусти! — Она оттолкнула Белоруса. — Не хочу никуда идти.
— Почему ты пересела сюда? — спросил Туран, переключая скорость.
Кира процедила:
— Фарид — урод!
— Почему? — удивился Белорус, вновь садясь.
— Достал меня! Не может простить, желчь так и прет.
— За что простить?
— За жениха!
— Какого еще жениха? — поднял рыжую бровь Тим.
— Да что ты пристал! — буркнула Кира.
— Ну, интересно же…
— В прошлом сезоне Фарид хотел, чтобы я вышла за Каляма, его старшего сынка.
— Ну! А ты-то чего? Фарид у вас, судя по всему, самый крутой — отличная партия.
— Ты Каляма его видал?!
Белорус покачал головой.
— Ну вот увидишь и все поймешь. Я лучше с катраном в постель лягу, чем с ним! — Кира треснула по приборной панели так, что мигнул экран локации.
— Но-но! — забеспокоился Белорус, проверяя настройки. — Не балуй тут, а то…
— А то что? — насупилась Кира. — Высадите?
В кабине воцарилось молчание. Впереди рыкнула мотоциклетка Штопса, Пикча дернул рулем, свернул налево.
— Что-то не так. — Туран ударил по тормозам.
Пикап тоже остановился, а вот мотоцикл Федора резко принял вправо, ускорился, подрезал на вершине холма Унылого, заставив того отвернуть, и… подпрыгнул.
В свете мотоциклетных фар мелькнуло длинное чешуйчатое тело, блеснули пунктиром брызги кислоты, протянулись к Федору.
— Ползуны! — хором крикнули Тим и Кира.
Туран врубил передачу, выкрутил руль, съезжая с дороги. Белорус защелкал на приборной панели тумблерами, и темноту перед грузовиком вспороли яркие лучи закрепленных над кабиной ламп.
Когда грузовик выровнялся, Туран взял немного правее, чтобы осветить пологий склон и дорогу. Лучи выхватили из темноты спешащие к вершине вытянутые тела ползунов-солдат.
— У них тут что, сходка?! — крикнул Белорус, нервно запихивая патроны в барабан.
Загремели выстрелы. Штопс палил из маузера, Фарид отстреливался, высунувшись из пикапа. Мотоцикл Унылого скрылся за холмом, а вот Федор еще оставался на вершине, его машина лежала на боку — курьеру срочно нужна была помощь.
— Дай мне один! — Кира выхватила у Белоруса из кобуры револьвер, перегнулась к окну. Боек щелкнул. Она вновь взвела курок. Снова раздался щелчок. Тим отпихнул ее и открыл огонь по ползунам.
Слева от дороги потрескавшаяся земля была усеяна крупными камнями. Вынужденные лавировать между ними пикап и мотоциклетка Штопса продвигались наверх слишком медленно. Туран взял еще немного в сторону, потому что тяжелой машине такие препятствия нипочем, «Панч» ехал быстрее остальных. Главной опасностью сейчас были ползуны — выделяемая их железами кислота может расплавить металл. Надо держаться подальше от дороги и спешить наверх, где наблюдательный Федор спас от неминуемой смерти Унылого, но сам оказался в беде.
— Заряжай! — приказал Белорус, сунув Кире пояс с патронами.
Он выстрелил дважды в ползуна на вершине, подбиравшегося к мотоциклу Федора. Открыл дверцу и приготовился выпрыгнуть.
Федор сумел выбраться из-под машины с оплавленным кислотой передним колесом, стащил левой рукой со спины однозарядный дробовик. Правая висела плетью. Курьер поднял оружие и вдавил спусковой крючок.
Тело подползавшей к нему твари взорвалось кровавыми брызгами. Федор знал, что нельзя стрелять в голову, где находятся железы, выделяющие кислоту, и бил в туловище. Ползуна разорвало на части, когда Белорус оказался рядом с мотоциклистом. Тим выстрелил последний патрон, схватил курьера за плечо и поволок к выезжавшему на дорогу «Панчу».
Туран, почти развернув машину, высунулся в окно с помповиком и разрядил магазин в приближавшихся по склону тварей.
Когда на вершину въехали мотоциклетка Штопса и фермерский пикап, Белорус уже затащил в кабину раненого Федора, крикнув Кире, чтобы укрылась в салоне. Забрал у нее заряженный револьвер и начал стрелять, стоя на подножке.
Пропустив курьеров и фермеров на дорогу, Туран сдал немного назад, с хрустом в коробке передач включил вторую скорость и утопил педаль газа в пол. «Панч» вздрогнул, в салоне вскрикнула Кира, Федор повалился на сиденье, а Белорус едва не сорвался с подножки — так быстро поехал грузовик по склону вниз.
Курьер сел, вцепился здоровой рукой Тиму в плечо и затащил его в кабину.
— Все целы? — спросил Туран, глядя в боковое зеркальце на удалявшуюся вершину, освещенную бледным светом фары от брошенного мотоцикла.
— Порядок! — первым отозвался Белорус.
— Кира? — Туран быстро оглянулся.
— Цела!
— Курьер, ты как? — Тим привалился плечом к закрытой дверце, окинул Федора взглядом. — Зацепило?
— Малёхо, — буркнул тот и скривился.
Его правая рука и бок выглядели неважно. Куртку прожгло кислотой, кожу в нескольких местах разъело, кровь пузырилась на предплечье.
— Потерпи. — Белорус был серьезен и собран. — Кира, подай сумку. — Он перегнулся через спинку сиденья, обитую мягким войлоком. — Нет, не ту, под лавкой смотри… Да, эта.
Девушка протянула ему брезентовую сумку, и Белорус принялся доставать склянки и бинты.
— Помоги наложить повязку. А ты терпи, курьер.
Но Федор явно не нуждался в поддержке словами — сразу видно было, тертый мужик.
Белорус смастерил пару тампонов и смазал ожоги лечебным воском, после чего Кира наложила повязку.
— Откуда здесь ползуны? — спросил Туран.
Мотоцикл Унылого виднелся далеко впереди.
Штопс катил следом за ним с небольшим отставанием.
— Похоже, мигрируют, — подал голос Федор.
— Горючего совсем мало, — заметил Туран. — Но до заправки недалеко, скоро приедем.
— Да там же горит что-то! Тормози! — воскликнул Белорус, подавшись вперед. — Нет, вы гляньте… Ну точно — дом хозяина заправки горит!
Не успел он сказать это, как мотоциклетка с Пикчей и Штопсом начала притормаживать. Унылый так и вовсе остановился, пикап съехал с дороги, пропуская «Панч» вперед.
— Ты осторожней езжай, — посоветовал Белорус, перекидывая тумблер на мониторе перед собой.
— Что вы делаете? — Из салона, где лежал Федор, выглянула Кира.
Она еще в гостинице проявляла к локации интерес, задавала вопросы, но хозяева «Панча» отмалчивались, не желая рассказывать ей про ракетницу на крыше. Таких больше не было ни у кого, а тут еще и система наведения… В общем, чем меньше людей знают про это — тем лучше, потому что очень многие хотели бы заполучить себе такую штуку.
Но теперь выхода не было, и когда монитор разгорелся тусклым зеленым светом, Туран нехотя сказал:
— Это система наводки наших ракет.
— Каких ракет? — заинтересовалась девушка.
— Да тех, что на крыше, — пояснил Белорус. — Видала, там блок на стойке? Он может поворачиваться, и еще у нас радар, который реагирует на металл. Посылает, будем говорить, ракету по железным целям.
За спиной у Киры раздалось сопение вставшего Федора.
— В монитор смотри, — перебил Туран компаньона. Он видел, что тот готов из кожи вон лезть, чтобы завоевать расположение Киры.
— Угу. — Белорус опустил голову. — Но сейчас я ничего железного вокруг заправки не вижу.
На мониторе горели несколько ярко-зеленых точек, и все они соответствовали расположению машин их небольшого каравана. Мерцающая россыпь впереди — заправка. А вокруг никаких точек нет, что означает: в стороне от дороги и горящей заправки нет сендеров и мотоциклов.
Мотоциклетка курьеров опять разогналась, Пикча уверенно рулил к заправке, привставший позади него Штопс замахал руками, сделал знак: двигайтесь дальше. Мотоциклетка вдруг вильнула, объезжая большой камень, он едва не вылетел из седла и вцепился в торчащую из сиденья железную скобу.
Туран и Белорус подались к лобовому стеклу, напряженно глядя вперед. Обитый жестью дощатый домик старого Ветлуги догорал. Второй, стоящий за ним, — приземистый барак, где жили пять-семь охранников, которых нанимал хозяин заправки, — был цел, хотя вскоре выяснилось, что у него выбиты двери.
Машины встали. Из-за «Панча» вырулил мотоцикл Унылого, остановился рядом с пикапом, откуда выскочил Фарид. С оружием на изготовку они бросились вслед за Штопсом и Пикчей, спешащими мимо горящего домика к бараку.
— Здесь оставайтесь! — велел Белорус. Явно красуясь, выхватил револьвер, распахнул дверцу и спрыгнул с подножки, крикнув напоследок: — Тур, защищай Киру!
— А может, это Кира его защитит?! — возмутилась вслед девушка.
Она тоже сунулась к двери, и Туран сказал:
— Я бы не советовал. Непонятно, что там случилось.
— Боишься — оставайся здесь! — Она побежала к пикапу, из которого как раз выбирался немой Петро, держа перед собой карабин.
Вслед за Кирой из «Панча» выпрыгнул Федор. Туран, пожав плечами, остался сидеть. Свое внимание он делил между происходящим впереди и зеленым монитором. Судя по прибору, в темной степи по сторонам от дороги никого не было.
Курьеры, Белорус и немой водитель скрылись за горящим домом, Кира осталась возле машины. На заправке, помимо горящего дома и барака, был еще навес, а под ним стояли в ряд четыре железные бочки с вентилями. Эти бочки обычно наполнялись горючкой, которую пригоняли из Московии, и хозяин за плату разливал ее в баки проезжих машин. Хорошо, что огонь не перекинулся к навесу, иначе могло бы громыхнуть.
В свете фар показался Тим, призывно махнул рукой: давай сюда!
Кира залезла в пикап и сдала влево, позволяя грузовику подъехать к заправке. Туран плавно тронулся с места, подруливая к бочкам. Белорус с немым водилой уже разматывали навстречу шланг, Пикча насаживал другой его конец на торчащий из ближайшей бочки вентиль.
Закипела работа. От барака вернулись Штопс, Фарид и Унылый, начали помогать. Кира с немым занялись другим шлангом, курьеры принялись наполнять канистры, взятые из багажника мотоциклетки. Когда Белорус снял заглушку на горловине бака, упрятанного под кузовом «Панча», и вставил туда конец шланга, Туран высунулся в окно, крикнул:
— Где местные?
Тим, оторвавшись от работы, ребром ладони провел по горлу.
— Что — все? — удивился Туран.
— Угу, — кивнул напарник. — И хозяин, и заправщик… В бараке все разгромлено, вещей нет, стволов — ни одного. Радар ничего не показывает?
— Ничего.
— Ну и хорошо. — Тим наклонился к машине, слушая, как горючка льется в бак.
— А следы остались? — спросил Туран, ощущая сильное беспокойство. Кто это решился напасть на заправку хитрого старого Ветлуги, который ходил чуть ли не в лучших друзьях у главы крупного московского клана, знался и со Стерхом, и с кетчерами, нанимал для охраны омеговцев?.. Неужели Голован, с остатками своей банды перебравшийся в эти края? — Эй! — повторил он громче. — Следы, спрашиваю, есть какие-то?
Взревела движком мотоциклетка Штопса, и выпрямившийся Тим повысил голос:
— Дротик я вроде заметил. Ветлуга, понимаешь, там, в доме, сидел, через окошко я его разглядел — в кресле, прямо посреди горящей комнаты. Уже и пламя к нему подступало. Сидел и на меня так… — Тим покрутил пальцами в воздухе, — укоризненно пялился. А из груди у него дротик торчал. Вот.
— Дротик? — переспросил Туран. Он кинул взгляд на монитор, по-прежнему показывавший только машины каравана, взял помповик, снял с крючка за сиденьем патронташ и полез на крышу «Панча».
— Ты чего? — удивился Белорус, задрав голову.
— Идиоты! — бросил Туран. — Мозги у вас где? Дротик — это ж кочевники. А у них железа никакого нет.
С заправкой мотоциклов было покончено, бак пикапа тоже почти наполнился, только бездонный «Панч» никак не мог насытиться.
— Эй, парни! — зычно крикнул Тим. — Напарник мой говорит, это могут быть кочевники! Осторожней!
— Какие кочевники? — брюзгливо спросил стоящий у мотоциклетки Штопс. — Мутанты, что ли, с Крыма? Они сюда не забредают.
— А вот теперь забрели, — возразил Тим. — И если…
Туран в это время залез на ракетницу и осматривал окрестности. Через степь к заправке быстро приближался синий огонек.
— Едут сюда! — Он спустился.
Белорус, покончив с заправкой, выдернул шланг из горловины бака, ввернул заглушку.
— В кабину, быстро! — прокричал Туран. — Отъезжаем!
Бросив шланг, из которого на землю потекло горючее, Тим кинулся в кабину, проорав остальным то, что сообщил ему напарник.
Вокруг засуетились. Снова взревел и раскашлялся движок мотоциклетки, зарокотал пикап.
— А ты уверен, что… — начал Белорус — и полетел на сиденье, когда грузовик, рывком сдвинувшись с места, покатил вперед. — Осторожно! — завопил он, выпрямляясь.
Зацепив бортом край навеса, «Панч» стал набирать ход. Навес медленно завалился, треща деревянными подпорками. Из-под колес грузовика вынеслась мотоциклетка. Рулил Пикча; сидевший позади него Штопс оглянулся, погрозил кулаком.
— В степи огонек синий, — сказал Туран, — сюда движется. Синий, ты понял?
— Как светящийся тростниковый газ, который кочевые используют? — догадался Белорус.
— Да.
— Ну, это паршиво… Ай! — Он едва не подскочил, когда ручка дверцы справа задергалась. — Какого мутафага, что такое?!
Дверца распахнулась, и в кабину полезла Кира.
— Ты откуда взялась?! — завопил Белорус.
— Догнала! — Она захлопнула дверцу. — Вы видите их, видите?!
«Панч» все увеличивал скорость, заправка пропала из виду. Мотоциклетка катила перед ними, пикап и Унылый на мотоцикле держались сзади. В темной степи дергался, перемещаясь короткими зигзагами, синий огонек. Сощурившись, Туран разглядел маниса, на котором сидели сразу трое кочевых, рядом — другого. А позади катила повозка — скорее всего, плетеная из тростника, легкая, такие в основном используют кочевники-мутанты. На ней и горел огонь. Отряд чужаков наискось приближался к дороге и теперь, когда машины разогнались, постепенно отставал от них.
Сзади полыхнул огонь, ярчайшая вспышка на мгновение высветила степь вокруг. От валунов и чахлых кустарников прочь от дороги протянулись тени… Съежились, угасли вместе со вспышкой… И тут же полыхнуло снова — раз, второй, третий. Грохот накрыл караван, тугие горячие волны били сзади, багровый свет озарял затылки пригнувшихся курьеров на мотоциклетке, дорогу. Густая тень «Панча» четко обозначилась перед грузовиком.
— Вот это да! — восторженно вскричал Белорус и, обхватив зажмурившуюся Киру за плечи, с энтузиазмом прижал ее к себе. — Не бойся, милая! Мы здесь, а он там!
— Кто «он»? — спросила она, открывая глаза и то ли вправду не замечая, то ли делая вид, что не замечает ладонь Белоруса на своем плече.
— Взрыв, что еще?! Слышала, сколько раз рвануло? Четыре, как раз столько бочек под навесом… Короче, до горючки огонь добрался.
— Это потому, что ты шланг бросил и оттуда натекло, — заметил Туран. — Что сзади? Я в зеркало ни пикап, ни мотоцикл не вижу. И кочевников тоже.
— А сейчас проверим, проверим, — с этими словами Белорус полез к двери мимо девушки и чуть не плюхнулся ей на колени, когда грузовик качнулся на ухабе.
— Сиди на месте! — крикнула она, отпихивая Тима. — Сама посмотрю!
Взрывы смолкли, хотя гудение пламени доносилось даже сквозь шум мотора. Открыв дверцу, Кира шагнула на подножку, повернулась спиной по ходу движения. Белорус, не вставая, длинной рукой обхватил ее за талию, всем своим видом выражая искреннюю озабоченность безопасностью пассажирки.
— Так, убрал клешню! — велела Кира, ныряя обратно в кабину. — В общем, все целы, едут за нами.
— А кочевники? — спросил Туран.
— И они едут, но их уже почти не разглядеть. Вернее, разглядеть можно только из-за огня. Отстают.
— Их по трое на каждом манисе, поэтому и не могут догнать, — авторитетно заявил Белорус. — За ночь мы от них далеко оторвемся, но вот днем… Ладно, будем надеяться, отвяжутся — чего им нас преследовать?
Стало темнее: они отъезжали все дальше от места, где бушевал огонь. Мотоциклетка кашляла и ревела впереди, разогнавшийся «Панч» бодро катил за ней.
— На повозке не меньше трех-четырех мутантов, — заговорил Туран. — Да три маниса, по трое на каждом… Больше десятка бойцов. Интересно, что они делают в мариупольских землях? Штопс прав: никогда раньше кочевники сюда не забредали…
В Аслановой балке когда-то был богатый поселок, где обитала команда старьевщиков. На юге Пустоши люди всегда селились возле воды. Но источник четыре сезона назад иссяк. Сколько ни пытались старьевщики бурить новые скважины и найти хоть каплю живительной влаги, ничего не получилось. Пришлось им бросить жилища и податься на север, ближе к Киеву.
Голован стоял на гребне холма в тени старой липты и смотрел на дорогу, лентой вившуюся вдоль склона к покосившимся хибарам. Крыши дырявые, стены с подветренной стороны занесло песком, а вот приземистый ангар, где у старьевщиков когда-то находился склад, неплохо сохранился. Так получилось, потому что ангар возвели за хибарами, прямо под склоном: строители учли розу ветров, явно стараясь уберечь барахло на складе от продувавших балку суховеев.
— Эй, молодой! — просипел Голован через плечо. — Как тебя, Дерюжка… Сюда иди.
Раньше среди людей атамана не было ни одного способного схватывать мысль на лету. Главарь давно мечтал о толковом помощнике. И вот в прошлом сезоне к банде прибился этот парень. Гига, тупой силач с бычьей шеей, только и умевший махать тесаком, едва не пришиб Дерюжку, когда случайно нашел того спящим в ангаре среди мусора, оставленного старьевщиками. Но Голован не дал разделаться с тощим бродягой, взял в банду — и не прогадал.
— Как думаешь, — заговорил он, когда молодой подошел, — куда они машины поставят?
— В ангар загонят, — с ходу отозвался Дерюжка. — Им тень нужна, дневать будут.
— У них будет грузовик, один сендер, два мотоцикла и трехколеска, — сказал Голован, наблюдая за своими людьми, прятавшимися в тени под склоном.
Бандитов было четверо: Хлюп — вечно простуженный старик, Гига, Конь и Сера. Последний цветом кожи не отличался от атамана, желтоватый оттенок ее походил на серный порошок, но прозвище свое бандит получил не поэтому, а за то, что вспыхивал от ярости, словно спичка. И ему, как и Гиге, всегда было наплевать, кого убивать и за что.
— Курьеров четверо, — продолжил Голован, — будут на мотоциклах. Фермеры едут в сендере, на грузовике — двое наемников. Груз мариупольским они везут. Значит, так, валить нужно всех, кроме курьеров. Вот и прикинь, где кто разместится, чтобы быстро чужаков кончить. Потом мне доложишь.
Он замолчал, обдумывая, стоит ли делиться с Дерюжкой своими соображениями по поводу того, как действовать дальше. Голован хотел курьеров тоже порешить, груз, деньги, машины забрать себе, а после ночью нагрянуть в гости к Стерху. Он глянул под дерево, где стояла полученная в конторе рация для переговоров с курьерами, и решил повременить: приказ своим как действовать отдать всегда успеет. Главное — вначале разобраться с наемниками, а фермеры, как увидят, что им грозит, разбегутся, бросив машину и груз. Вот тогда и надо брать Штопса в оборот, точнее, его мотоциклетку с рацией, чтобы Стерха не предупредил.
— Ну-у… — с умным видом протянул Дерюжка, запустив руку под рубаху и пошкрябав грязными пальцами живот. — Думаю…
— Не тяни катрана за хвост, — просипел Голован.
— Да, надо по рации поговорить с ихним старшим.
— С кем? — не понял вожак.
— С курьерами. Кто у них старший?
— Штопс.
— Вот с ним. Предупредить, пусть на въезде в поселок тормознут и с фермерами как-то разберутся. Когда грузовик в ангар заедет, наемников там будут ждать Конь, Гига и Сера. А мы с Хлюпом их подстрахуем, прячась под окнами у склона. Ну а ты здесь будешь наблюдать, ружье у тебя вон какое, с ептическим прицелом. — Дерюжка кивнул на длинноствол с прилаженной к нему трубкой с линзами внутри. — Как пальнешь отсюда, башку любому снесешь.
— Забери тебя некроз! — разъярился Голован. — Дурень!
Молодой аж подскочил на месте.
— Я тут буду, они — в ангаре, как же тогда…
— Понял, понял тебя, атаман! — замахал руками Дерюжка. — Нам тогда надо там всем быть, то есть тебе с нами. Мы в ангаре спрячемся, там же мусора полно…
— Теперь дело говоришь, — смягчился Голован и снова посмотрел на рацию: прав Дерюжка, пора выходить на связь. Солнце почти в зените, караван как раз на дневку расположился в месте, где после Погибели остался дом с табличкой «МАРКЕТ» на фасаде.
Он скинул капюшон, опустившись на теплый песок, поставил железный ящик между ног и нацепил наушники. И решил: с курьерами следует разделаться сразу, как будет покончено с наемниками. Потом надо в Киев ехать, там продать то, что забрал у крымских кочевников, потеряв две трети своей банды. Людей боевитых нанять и сюда вернуться, Стерху вломить, всю округу под себя подмять и зажить богато, красиво и сытно. За штуку, которую у кочевников увел, монет много получить можно…
Атаман повернул тумблер на запыленной боковине железного ящика — мигнула лампочка, в наушниках раздалось шипение. Он знал: караван все ближе и вскоре после дневки в «Маркете» будет здесь.
— Выспалась? — Белорус облокотился на руль, протянул Кире флягу. — На, промочи горло.
— А где все? — спросила она, выглядывая в прорезь между листами брони, закрывающими лобовое стекло сверху и снизу.
Машины загнали в «Маркет» еще утром. В зал на первом этаже большого двухэтажного здания заехали через пролом в стене. Осмотрелись, затем решили, кому идти в охранение, кому спать, и разошлись по местам.
— Тур на крыше отдыхает, курьеры въезд стерегут, — пояснил Белорус. — Твои с пикапом возятся.
— Сломались? — Кира поднялась с сиденья.
— Не! — Белорус торопливо махнул рукой, опасаясь, что девушка ринется на выручку фермерам, она же механик. — У них крепеж в кузове полетел, железку мастерят.
— Какой крепеж?
— Задняя стенка сама раскрывается, вот они и придумывают, как на нее крепеж навесить. Ерунда, в общем.
Кира успокоилась, села и потянулась, широко зевнув.
— Странное место, — сказала она.
— Ты что, никогда здесь не была?
— Я редко выезжала с фермы. Зачем предки строили такие громады? Неужели жили здесь?
— Не, я слышал, что в таких домах у них раньше были рынки. Ну, такие крытые.
В зале не осталось никакой мебели, пол — сплошь серый потрескавшийся бетон, под потолком ржавые железные конструкции. «Панч» стоял между двумя квадратными колоннами, за ними виднелся край пролома в стене, где маячила фигура Пикчи в желтом шлеме.
— У них тут лотки раньше были — торговые ряды, что ли? Давай покажу тебе здание. — Тим протянул девушке руку.
Кира помедлила и выбралась вместе с ним из кабины.
— Вы куда? — раздалось сверху. Туран выглянул с крыши, потер спросонья глаза.
— Прогуляться, — сердито буркнул Белорус. — Спи.
— Далеко не ходите. — Напарник опять скрылся из вида.
Белорус повел Киру в боковые комнаты, поясняя на ходу, что там вряд ли осталось чего-нибудь стоящее из пожитков. Команды старьевщиков все древние строения в округе давно вычистили. Но бывает, попадаются занятные находки, ведь до Погибели люди делали много необычных вещей и устройств, о назначении которых очень трудно догадаться. Поэтому их ценность не всегда можно с ходу определить.
— Я всегда знала, что вокруг в мире много странного и непривычного, удивительного. — Кира остановилась на пороге комнаты, окинула взглядом обшарпанные стены.
— Тут, наверно, были отдельные лавки-магазины или рыночный управитель сидел, — предположил Белорус и указал на барельеф вверху. — Смотри, какой узор под потолком. Сразу видно, дорогая была отделка. Лезь за мной! — Он вскочил на подоконник, собираясь спрыгнуть наружу.
— А не сгорим на солнце? — Она подошла к окну.
— Уже вечереет, нормально. Давай.
Тим помог ей забраться в проем, и вскоре оба стояли во внутреннем дворе.
— Тихо, — сказала Кира. — Прям как у нас на ферме, когда все на работах. — Она помолчала. — Я вам, доставщикам, завидую, вы везде ездите, всё видите…
— Могу свозить тебя на Мост. И на Корабль, я везде бывал. — Белорус обнял девушку за талию, притянул к себе, чтобы поцеловать…
Кира толкнула его в грудь, размахнулась, метя ладонью по щеке, но Тим перехватил ее руку.
— Пусти!
— Да ладно, чего ты дергаешься? Можно подумать, большое дело — мужик поцеловать ее вздумал, а она… — Он потер большим пальцем рубец на скуле. — Ты же, наверное, не только мира не видела, ты и мужиков нормальных еще не встречала, только тупых фермеров…
Кира, ни слова не говоря, развернулась и быстро пошла к двери в здание.
Тим возмущенно фыркнул ей вслед:
— Ну иди, иди к своим фермерам, с ними тебе самое место.
Кира исчезла в «Маркете», а он направился к железной лестнице у стены. Забрался на крышу дома, повернулся лицом к закату и сказал с досадой:
— Вот бабы!
— И не говори, — раздалось за спиной.
Белорус обернулся. В проломе, ведущем внутрь полуразрушенной кирпичной надстройки, стоял Федор. Он положил дробовик на плечо, держа раненую руку на весу.
— Как плечо? — буркнул Белорус.
— Терпимо. — Федор подошел к нему. — Солнце садится, выезжать пора.
— Пора. — Белорус вздохнул, повернулся к лестнице, но так и не шагнул на ступени. — А это чего там?
— Где?
— Да вон же… А, чтоб их!.. — Белорус запустил пятерню в свою рыжую шевелюру и завопил во все горло: — Тур, заводи!!!
Вместе с Федором они быстро спустились с крыши. Курьеры уже выкатывали мотоциклетки из «Маркета», гудели двигатели.
— Что случилось? — Туран развернул «Панч» кабиной к пролому, распахнул дверцу и перелез на пассажирское сиденье, освобождая место за рулем.
— Кочевые! — отозвался Тим, садясь за баранку. Он сделал вид, что не заметил Киру, выглянувшую из салона грузовика.
— Далеко? — Тур включил на всякий случай локацию. Но на экране, кроме машин каравана и железных конструкций в здании, ничего не высветилось.
— Не очень. Скоро здесь будут.
— Чего им надо? — спросила девушка.
Белорус гордо промолчал, выруливая на улицу вслед за пикапом. Туран посмотрел на дорогу и задумчиво сказал:
— Они как-то странно нас преследуют. Не нападают, но из вида не выпускают, будто ждут, когда мы сами разговор им предложим.
— Ага, держи карман шире, — все-таки подал голос Белорус. — Вспомни, что они на заправке Ветлуги учинили. К таким выйдешь поговорить, а они из тебя дикобраза сделают. Постреляют отравленными дротиками, будешь валяться совсем мертвый, никому не нужный.
Туран почесал затылок.
— Ну тогда не знаю. Они нас просто догнать не могут, но и не отстают. Это ж кочевые, они и днем в этот сезон двигаться могут. Теперь всю ночь придется петлять, чтобы оторваться. Эх! — Он стукнул кулаком по ладони. — Нам бы в балку до полудня теперь успеть.
Дорога вывела их на равнину, курьеры помчались вперед, набирая ход. Тим прибавил скорости, стараясь не отставать от пикапа.
— А может, кочевые кого-то ищут? — предположила Кира.
Туран с Белорусом переглянулись, и Тим нахмурил огненно-рыжие брови:
— Это возможно. Но кого?
Когда-то Дерюжку звали немного иначе, солиднее — Дерюга. Он часто вспоминал славное времечко своего стремительного роста в клане Большого Хозяина, управителя Моста, помощником которого был всего несколько сезонов назад. Как набирал авторитет и силу, легко решал задачи, порученные атаманом Макотой.[4] Да, решал, был крутым, имел вес — но все это осталось в прошлом, развеялось по ветру, как ил во время бури в Донной пустыне. Нет теперь банды атамана Макоты, да и самого Макоты тоже нет.
Приближалось утро. Войдя в ангар, Дерюжка направился к костру у дальней стены, где спиной к нему сидел Голован. Справа от вожака были кучи мусора, слева грудой искореженного металла возвышался древний станок.
Услыхав шаги, атаман обернулся и быстро спрятал за пазуху какой-то сверток. В ангаре, кроме него и помощника, никого не было. Конь и Сера отогнали сендеры подальше от Аслановой балки, оставили в овраге за холмом и сейчас возвращались в поселок пешком. Гига дежурил на склоне, где росла старая липта. Оттуда хорошо просматривалась вся округа. В небе висела полная луна, равнина под холмами была как на ладони.
— Где Хлюп? — просипел атаман, следя за помощником.
— Поселок обходит. — Дерюжка остановился в двух шагах от костра. — Позвать?
— Не надо, — буркнул Голован и отвернулся. Положил ружье на колени, достал ветошь и принялся протирать прицел.
Дерюжка расценил действия атамана по-своему. Уверенно приблизился к огню, над которым висел котелок, вынул из-за голенища люминевую ложку, протянул руку, собираясь зачерпнуть похлебку. И наткнулся на холодный взгляд Голована.
— Молодой, я тебе что приказывал?
— Так я же… — Дерюжка замер, забыв о том, что собирался обсудить с атаманом.
— Чего?! — Голован двинул ружьем, направив его в голову помощника. Отдельные языки пламени, взлетая выше, касались вороненой стали, где виднелись нарезы, раскручивающие пулю, прежде чем та покинет длинноствол.
Дерюжка быстро заговорил:
— Я сверху проследил, чтобы Конь и Сера машины поставили где надо. Гига на холме дежурит, как ты велел, Хлюп ща явится. Я… я пришел ангар осмотреть. Повторно.
Пару мгновений Голован глядел на него не моргая, затем кивнул, подцепил стволом котелок с крюка на перекладине и поставил перед собой.
Медленно распрямившись, Дерюжка облегченно выдохнул. Еще чуть-чуть — и лежать ему под стеной, забрызганной кровью и его собственными мозгами. Вовремя он сообразил, что ответить, ведь на самом деле атаман поручал вместе с Хлюпом поселок обойти, дождаться перегонявших сендеры бандитов и только тогда явиться на доклад. Да, видно, позабыл. Он уставился Головану в грудь, где из-под куртки торчал краешек свертка. Интересно, чего у него в той тряпице завернуто? Не из-за этой ли штуки банда с кочевыми сцепилась и вынуждена была бежать?
Голован отложил ружье, вынул нож и, сунув его в котелок, начал помешивать вкусно пахнущее варево.
— Чего встал? — просипел он, не глядя на помощника.
Дерюжка встрепенулся, повертел головой и двинулся вдоль стены, делая вид, что внимательно осматривает усыпанный мусором пол. Голован приподнялся, ткнул ножом в гущу похлебки. Из-за пазухи у атамана вывалился тот самый увесистый сверток и упал возле котелка на тлеющую головешку.
— Некроз тебе в печень! — рявкнул Голован. Сверток быстро занялся.
Вожак бросил нож, схватил вспыхнувшую тряпицу руками и сразу выпустил, сдувая тлеющие ошметки с пальцев, затряс кистями. Что-то вытянутое и блестящее с хлюпом шмякнулось в котелок, расплескав кипящую похлебку.
— Да чтоб тебя мутафаги сожрали! — выругался Голован. — Молодой, иди сюда. Живей!
Дерюжка быстро оказался рядом, снова выхватил ложку и получил тяжелой ладонью по руке.
— Держи котелок, сам достану! — Атаман обжег его взглядом.
Натянув рукава на кисти, помощник обхватил посудину с почерневшими от сажи боками. Голован сунул в нее нож, подцепил на дне какой-то предмет.
— Отвернись!
Дерюжка дернул головой, но любопытство пересилило страх, и он скосил глаза на атамана. Ругаясь, тот выудил из похлебки статуэтку длиной в локоть, протер рукавом и только тогда поднял взгляд.
Молодой помощник уже глазел с безучастным видом в потолок, но перед этим он хорошо рассмотрел, что статуэтка была из чистого золота.
— Ладно, расслабься, — проворчал Голован. Пододвинул к себе походную суму и начал рыться в ней, придерживая другой рукой спрятанную за пазуху статуэтку. Выпрямился с новой тряпкой в руке, отошел к станку, не забыв прихватить с собой ружье. Сопя, повозился в сумраке, стоя вполоборота к Дерюжке, и наконец вернулся к костру. — Ну, Хлюп, значит, поселок обходит?
— Да, — сразу оживился Дерюжка. — А я вот решил ангар еще раз осмотреть. И…
Атаман спокойно смотрел на него, ожидая продолжения.
— Я спросить хотел: почему мы сендеры должны так далеко от балки поставить?
Голован опустился возле огня, но сел так, чтобы пламя отделяло его от помощника.
— У наемников в грузовике есть штуковина, которая железо видит.
— А что за штуковина? — Дерюжка нахмурился — ведь он сам когда-то разъезжал по Пустоши на таком грузовике.
— Мутафаг его знает. Видит, и всё. Об этом Штопс сообщил. — Атаман снова достал нож, опустил в похлебку и вынул с серым, разваренным куском мяса на конце. — Иди назад, отыщи Хлюпа. И чтобы завтра все по плану было, ничего не сорвалось. Скоро светать начнет, караван вот-вот подъедет. Вернутся Конь и Сера — пусть поедят и сменят Гигу на посту.
Дерюжка сглотнул слюну — так аппетитно выглядела и пахла наваристая похлебка.
— И никому ни слова про сверток. — Голован взялся за ружье. — Ну, ты понял?
— Конечно, — закивал Дерюжка и попятился к выходу из ангара. — Все будет как надо. Завтра мы всех сделаем, атаман.
Он развернулся и чуть ли не бегом выскочил сквозь широкий проем в ночь.
Солнце жарило вовсю.
— Смотри-ка, Штопс чего-то притормаживает, — произнес Белорус, сидевший за рулем.
— Ну и ты тормози, — отозвался Туран, напряженно глядя на экран локации.
Ему не нравилось то, что на подъезде к Аслановой балке, на краю экрана, мигнули и погасли две неподвижные точки. По размерам и свечению они напоминали небольшие сендеры. Караван вроде бы двигался им навстречу, но как только грузовик оказался на вершине холма, точки пропали с радара. Почему?
— Он машет, чтоб вперед ехали.
— Кто? — Туран подкрутил настройку.
— Штопс, кто ж еще? Оторвись от локации. — Белорус почти остановил машину. — Вылезай, побазарь с курьерами — чего вдруг тормозим? Солнце и так жарит, сваримся, надо в укрытие скорей… Кира, дай флягу, а то я сдохну сейчас от жажды.
В «Панче» было не продохнуть. К балке прикатили позже, чем рассчитывали, и шевелюра Белоруса потемнела от пота. Туран сидел перед экраном в одних штанах, повесив через плечо патронташ и держа помповик на коленях. Кира ушла в салон.
Белорус все норовил смениться за рулем, но Туран не позволял — что ни говори, а с локацией он всегда управлялся лучше, чем напарник. И желание Тима поменяться местами прекрасно понимал: того не радар интересовал, а возможность поближе пообщаться с девушкой.
Фермерский пикап уже въезжал в поселок. За домами под склоном виднелся неплохо сохранившийся ангар, но другие постройки выглядели совсем паршиво. С севера их полностью занесло песком.
Туран, повесив помповик на плечо, спрыгнул на обочину.
— Чего остановились?
Пикча даже не обернулся, сидел за рулем прямо, Штопс копался в багажнике. За ними на обочине стоял мотоцикл Унылого, тот вместе с покинувшим пикап Федором присел возле заднего колеса: курьеры о чем-то оживленно спорили.
— Что случилось, почему встали?
«Панч» рыкнул двигателем и покатил за пикапом вниз. Туран качнул головой: добился-таки Белорус своего, остался наедине с Кирой.
— Эй, Штопс…
— Поломались, — отозвался толстяк, доставая из багажника большой пенал с инструментами. — Сейчас починим, тут недолго. — Он захлопнул крышку и обошел мотоциклетку.
— Может, помочь? — Туран попытался заглянуть через его плечо и понять, какая неисправность приключилась у мотоцикла.
— Не, — отмахнулся Штопс. — Не надо. Лучше в ангаре осмотритесь, ведь туда машины поставим, так? Всё, иди. Сейчас будем.
Сняв помповик с плеча, Туран поспешил за машинами. Оставаться на солнцепеке ему не хотелось, да и отдохнуть не мешало после долгой поездки, поспать, в конце концов.
Колеса машин подняли с дороги пыль. Туран пожалел, что не взял с собой хотя бы платок, который можно нацепить на голову и прикрыть лицо. Он задержал дыхание, сбежал на обочину, огибая оседавшую на дорогу взвесь, споткнулся о камень и растянулся на песке.
Но перед тем напоролся взглядом на блеснувшую в окне ангара вспышку.
Когда поднялся на ноги, машины уже были между домами на подъезде к ангару. Узкий оконный проем, смотревший на дорогу, выглядел как прежде, ничего там не мелькало и не светилось. Туран сплюнул песок, скрипевший на зубах, отряхнулся и, внимательно глядя под ноги, начал спускаться.
Он подошел к ангару, а на склоне зарычали мотоциклетки. Обернулся — и нос к носу столкнулся с незнакомым стариком, замахнувшимся на него ножом.
Туран присел, вскинув над головой карабин, который держал за цевье и приклад. Лезвие лязгнуло по стволу, старик выбросил вперед другую руку, метя в кадык, но Туран увернулся и вмазал нападавшему прикладом в живот.
В ангаре грохнул выстрел. Другой. Вскрикнула Кира, и тут раздался громкий повелительный голос:
— Всем стоять на месте!
Голос показался знакомым. Оставив старика корчиться на песке, Туран забежал в ангар и сразу кинулся в сторону, к стене, стараясь укрыться за машинами. Он успел насчитать троих бандитов, и у всех были обрезы. Один — крупный, настоящий силач. Второй — высокий с вытянутым лицом. Третий — с желтой кожей. Этот стоял в стороне и держал за волосы Киру, целясь в Белоруса, засевшего между «Панчем» и пикапом.
— Рыжий, бросай оружие!
— А то девку убьем!
Фарид лежал в пыли возле машины, легкий ветерок, задувавший сквозь проем, шевелил его редкие волосы. Немой Петро сидел за рулем, только как-то неестественно сгорбился. Туран прокрался вдоль стены, быстро подбежал к «Панчу», присел за колесом и увидел у дальней стены между кучами мусора стоявшего на одном колене лысого мужика с большой бугристой головой, целившегося в него из длинноствольного ружья.
Хлопнул выстрел. Пуля высекла искру из крыла, но Турана там уже не было — он нырнул под грузовик, выстрелил бандитам по ногам и попал в силача. Тот с ревом повалился на пол, подняв облако пыли.
Туран прополз под машиной к пикапу, выглянул. Белорус за это время успел куда-то сныкаться. Сзади рычала мотоциклетка Штопса — ну все, сейчас курьеры дадут бандитам прикурить. Главное — освободить Киру. Он понял, что мигнувшие на локации точки — это оставленные вдали от балки бандитские сендеры. Значит…
Между машинами на полном ходу промчались Унылый и Федор на мотоцикле, резко свернули налево и скрылись за «Панчем». Следом подъехал Штопс. Пикча затормозил, толстяк проворно спрыгнул на землю и навел на Турана маузер:
— Вылазь! Оружие на землю!
Значит, бандиты знали, что в «Панче» есть радар, поэтому спрятали тачки так далеко, где-нибудь в овраге или за холмом. Их предупредили дядюшка Стерх или Штопс, все равно.
Туран встал на четвереньки и заметил в полу между пикапом и Панчем плохо прикрытый люк: вот куда подевался Тим, пока он перестреливался с бандитами.
— Рыжий где?! — крикнул Штопс.
Туран поднялся на ноги, сделав над собой усилие, чтобы не вмазать толстяку. Он легко бы его разоружил, но не знал, что тогда будет с Кирой, и не был уверен, что напарник вовремя подоспеет. Подземный ход мог вести куда угодно. Сейчас надо тянуть время. Выяснить все подробности — чего хотят курьеры, зачем использовали для засады бандитов…
Штопс ударил Турана в живот и сразу отступил на пару шагов, целясь из маузера ему в голову. Пикча слез с мотоциклетки, навел дробовик.
— Ну? — Свиные глазки толстяка забегали. — Где он?!
— Кончай его, — просипели сбоку. — Он Гигу подстрелил.
Возле «Панча» показался тот самый мужик с длинностволом. Держался он спокойно и уверенно — похоже, это и есть их вожак.
— Его напарник ушел, — возразил Штопс, глядя на Турана, — надо узнать куда. А потом…
Жахнул обрез за грузовиком, потом еще. И еще — но уже с другой стороны. Брызнуло стекло в дверце пикапа, Пикча повалился Турану под ноги. Толстяк вздрагивал каждый раз, когда слышал выстрел. В маленьких глазках плескался ужас. И вдруг бандитский вожак, вскинув ружье, всадил пулю Штопсу промеж глаз. Перезарядил, прицелился в Турана.
— Не убивай его, атаман! — закричали сзади знакомым голосом.
Туран оглянулся. Перед ним стоял Дерюжка. В памяти всколыхнулись воспоминания о походе в Донную пустыню, о жестоком атамане Макоте, убившем семью Бориса Джай-Кана, отца Турана.[5]
— Не стреляй! — повторил молодой помощник. — Только он может показать, как с локацией управляться.
Вожак медленно опустил ружье и спросил:
— Где рыжий?
— Убёг, — затараторил Дерюжка, — через подпол убёг. Я видал, Голован. А мы то и не знали, что здесь ход есть…
— Ладно. — Голован сплюнул сквозь кривые редкие зубы. — Ход потом проверим. Пошли. Все равно беглец на жаре подохнет или вернется, тогда пришьем его. — И похромал на свободное пространство, двигаясь немного боком, подволакивая левую ногу.
— Ступай! — Дерюжка пихнул Турана в плечо стволом обреза.
Они вышли за машины. Там лежали убитые бандитами курьеры — вот что означали недавние выстрелы.
— Трупы уберите, — приказал атаман. — Конь, Сера, слышали? Девку давайте сюда. Где Хлюп?
— Я здесь, хозяин, — прохрипел старик, ковылявший от ворот. Он одной рукой держался за живот, другой утирал сопли.
Киру толкнули в спину, она упала на пол. Раненый Гига перетягивал себе ляжку жгутом.
Голован уселся на деревянный ящик, венчавший кучу мусора, пристроил ружье между ног и уставился исподлобья на Турана:
— Рассказывай, как и что надо делать.
— Отпустите девчонку — скажу.
— Что?! — К Турану подскочил Дерюжка. Он сильно исхудал с тех пор, как они виделись в последний раз. — Торговаться с Голованом вздумал?!
— Заткнись, — бросил атаман и обратил к Турану желтое, лоснящееся от пота лицо. — Значит, девку спасти хочешь? — Он помолчал, раздумывая. — Сера, за дело! Гига с Конем и без тебя справятся. Хлюп, помоги им.
— Я расскажу, но… — произнес Туран, следя за приближающимся к девушке Серой.
— Но? — Голован смотрел ему в глаза. — Опять условие хочешь выставить?
Сера грубо схватил Киру за руку, поднял рывком с пола.
— Не торгуйся, — бросил вожак и кивнул бандиту, державшему девушку.
Тот поднес к ее щеке нож, провел, едва касаясь острием, по коже, оставив царапину. Голован махнул рукой, и Сера отнял лезвие от лица Киры, но нож не опустил.
— Я расскажу, как управляться с локацией, только прежде хочу узнать, почему убили курьеров. Ведь они были в сговоре с вами.
Голован удивленно поднял брови. Он-то думал, что Туран сейчас опять станет за девчонку вступаться…
Проскочив бочком мимо пленника, Дерюжка приблизился к атаману, хотел нагнуться, что-то шепнуть на ухо, но Голован отмахнулся.
— Атаман, я…
— Умолкни, — сипнул Голован.
— Хозяин, тут… — Из-за пикапа показались Хлюп и Конь. Они приволокли Фарида и бросили перед кучей мусора. — Фермер живой.
— Так убейте. Чего притащили?
— Он про золото бормочет. И про воду еще что-то…
— Обыщите его. Машины перетряхните! — Голован забыл про Турана и девчонку.
Когда речь заходила о золоте, он становился другим. Драгоценный металл имел над ним особую власть, с тех пор как Голован впервые взял в руки золотую монету. И если он слышал о золоте или уж тем более видел его, должен был завладеть им во что бы то ни стало. Поэтому атаман положил большую часть своей банды, напав на лагерь кочевников; поэтому согласился на предложение Стерха: ему хотелось заиметь как можно больше золота, чтобы заплатить наемникам, подмять с их помощью курьеров, мариупольских фермеров, старьевщиков. Золото — это власть! Обитатели юга Пустоши хорошо понимают язык силы, а наемники — звон монеты. Пока у Голована будет золото, он сможет держать в кулаке всю округу. А как разбогатеет, настанет момент подумать о делах покрупней — например, завладеть восточными воротами в Донную пустыню, захватить Мост, и тогда…
— Ай-яй! — завопил Дерюжка. — Держи его! А-а-а!!!
Голован пропустил момент, когда пленник, разоружив Серу, метнул в Коня отобранный у бандита нож. Вскинув ружье, атаман выстрелил вдогонку доставщику, который вслед за девчонкой залезал в грузовик. Пуля ударила в захлопнувшуюся бронированную дверцу. Атаман вскочил, целясь из ружья в кабину. Потом, слегка опустив ружье, огляделся.
Бледный от ярости Сера поднимался на ноги, утирая кровь с лица. Гига, тяжело дыша, хромал к грузовику, Хлюп выглядывал из-за станка — старый пень, когда жареным запахло, сразу слинял! Дерюжка таращился, широко раскрыв глаза, на кабину, где скрылись беглецы. Конь стонал на полу перед машиной, пытаясь вытащить засевший в плече нож.
Белорус разгреб песок, просунул голову в дыру и зажмурился — таким ярким оказалось солнце. Он вдохнул раскаленный воздух Пустоши и невольно подался обратно в лаз, пряча нос в промокший от пота воротник. Под землей воняло, в десяти шагах разлагался труп ползуна. Видимо, тварь проникла в подземелье недавно, день или два назад, и подохла, не найдя выхода на поверхность. А может… Тим зажал нос, задышал через рот. Может, ползун взорвался от жары, прежде чем успел выбраться. Ведь их шкуры выделяют газ, который на жаре становится опасен для самих ползунов. Лаз песком завалило, тварь ползала, ползала, воняла, а потом — бац! И…
У него закружилась голова, перед глазами поплыло. Белорус больше не мог здесь находиться и полез на поверхность, понимая, что выбор у него невелик, все равно погибнет: не от жары, так от вони, не от вони, так от бандитской пули.
Тим собирался вернуться в ангар во что бы то ни стало, только вот четкого плана по спасению напарника, фермеров и Киры у него не было. Если бы он не успел шмыгнуть в лаз, то высокий, с непропорционально большой головой бандюган его бы подстрелил. А так…
Было как-то стыдно, что он смылся. Получалось, Тим Белорус бросил Киру, фермеров и Турана. Напарник явно спешил на помощь, даже стрелял в бандитов — Тим это слышал, но сидел в подземелье, ожидая появления курьеров. Уже хотел выбраться, когда те прикатили в ангар. Но потом загремели выстрелы, раздались крики, и все стихло. И еще кто-то вдалеке сказал про него, что, мол, убег через лаз. Тогда Белорус смекнул: курьеров завалили, напарник вроде как жив, Кира тоже. Вот только появляться в ангаре как герой и палить во все стороны Тим не мог, потому что не знал, где и кто стоит, сколько точно бандитов, может, кто из курьеров с ними заодно. Не стал рисковать, а решил разведать, куда ведет лаз, и уж тогда…
Он проверил оружие. Один револьвер остался в «Панче», патронов в петельках на поясе было всего шесть, три — в барабане. Осмотрелся — ползти пришлось достаточно долго, поэтому сразу сообразить, в какой стороне находится балка, ему не удалось. Покрутив головой, Белорус наконец определил, что надо идти на север, и побрел туда с надеждой выйти к дороге раньше, чем на подъезде к поселку появятся преследовавшие караван кочевники. Те запросто разъезжают по жаре. Привычные, им все нипочем.
В голове постепенно зрел план действий, но все зависело от того, умеют ли кочевые балакать на языке нормальных людей или нет. Если да — может получиться. Если нет… Об этом он думать не хотел.
Сколько времени прошло с момента, когда он выбрался к дороге, Белорус сказать уже не мог. Жара почти доконала его. Казалось, песок под ногами раскалился добела, впереди мерещились барханы, которые таяли в дымке, сменяясь озером кристально чистой воды, затем возникали какие-то строения, иногда на горизонте всплывали странные фигуры… В голове все перепуталось, он слабо понимал, куда идет и зачем. Когда различил впереди крупные размытые силуэты, не поверил, что видит их наяву, подумал: мираж. Но до ушей донеслась гортанная речь кочевников, и Белорус захрипел:
— Воды-ы… — Он упал на колени, протягивая руки навстречу всадникам на ящерах. — Воды. — И рухнул лицом в песок.
Вокруг мягко затопали ноги рептилий, донеслось шипение, на незнакомом языке что-то сказали, кто-то ответил… Тима взяли за плечи, перевернули и сунули в рот то ли соску, то ли мягкую полую пуповину. В глотку полилась теплая густая жижа, Тим стал жадно глотать. В голове почти сразу прояснилось, перед глазами возникли две обветренные коричневые рожи в черных тюрбанах. У одного не было зуба.
— Фпафсибо, — прошамкал Белорус, не выпуская пуповину.
Кочевой что-то сказал, повернув голову к другому. Тот кивнул, держа под мышкой бурдюк из мочевого пузыря маниса, к которому тянулась пуповина. Оба кочевника рассмеялись, вокруг шумно загоготали остальные. Шланг выдернули у Тима изо рта.
— Э, чё ржете? — «протрезвевший» от напитка Белорус стал озираться. — Классный у вас этот… чем угостили. Рецепт дадите?
Кочевых было больше десятка. Один вскинул руку, и все стихли.
Туран протянул сидящей справа Кире револьвер Белоруса, а сам достал из-под сиденья двуствольный обрез и коробку патронов.
— Шины они нам спустили, — произнес он, выглядывая в просвет между листами брони, закрывающими лобовое стекло.
С глухим стуком в стекло ударила пуля, он машинально отпрянул, девушка ойкнула.
— Ничего, — сказал Туран, — стекло у нас бронированное. Древнее. У одного старьевщика купили за непомерную сумму, но теперь я не жалею. А в шинах есть автоподкачка. Бандиты об этом не знают.
— А что это впереди? — Кира показала на груду железа сбоку от ведущей из ангара двери.
— По-моему, какой-то древний станок. Локация его видит. А еще…
Оба посмотрели на монитор, где горела целая россыпь точек, некоторые ярче, некоторые слабее.
— Вот эта точка — наш пикап, правильно? — спросила девушка. — Он слева от нас. Бандиты, кажется, за ним прячутся…
Туран глянул в узенькую щель между закрывающими окно железными полосками, которые могли проворачиваться наподобие жалюзи.
— Пикап вижу, бандитов не вижу… А, вроде мелькнул кто-то.
— Сколько их всего? Ты помнишь? Они говорили кликухи друг друга: Конь, Гига, Хлюп, Сера…
— Коня я ножом поранил в плечо. Гига — такой здоровяк с тупой мордой, он за пикапом вместе с их главным, Голованом. Еще Дерюга…
Снаружи стукнул выстрел, и пуля ударила в дверцу. На миг за пикапом показались голова и ствол, но тут же исчезли.
— А если они сзади подберутся? — Кира вскочила. — Я посмотрю из салона, у вас же там задник спилен! — Девушка нырнула в салон — и тут же дважды выстрелила из револьвера.
— Что там?! — Туран вскочил, сунулся было к ней, но Кира крикнула:
— Оставайся на месте!
Он направил ствол в открытую дверь, ведущую в салон.
— Так что у тебя?
— Я тут залегла, за ящиками, — пояснила она. — Двое пытались в кузов влезть, одного ранила, они отступили. Давай так: я буду здесь караулить, а ты там. И слушай, мы ракеты ваши использовать можем?
— Не выйдет. На локации куча всякой рухляди, весь ангар железом завален. Ракеты разлетятся по металлическим целям, в бандитов не попадем, просто завалим ангар.
— Там была одна яркая точка — пикап, а другая — прямо перед нами.
— Правильно, станок.
— Ну да. Ракета в него ведь полетит, раз он яркий такой? Взорвется — наверняка обрушит стену, видишь же, какие они хлипкие.
— Тогда на нас завалится крыша.
— А ты заведи мотор раньше. Как только взрыв — включай автоподкачку в шинах и сразу ходу.
Туран то и дело выглядывая в боковые и передние окна, обдумал это предложение и нашел его слишком рискованным, но выполнимым. Тут впереди перед кабиной появились сразу трое бандитов: Дерюжка, раненый Конь и старик Хлюп, получивший от Турана в брюхо еще в самом начале боя с бандитами. Они волокли связанного Фарида.
— Эй, Кира, тут… Глянь, в общем. Прямо сейчас сзади к нам вряд ли кто-то подберется.
Раздались шаги, шуршание — и девушка вернулась в кабину.
— Да что же это! — воскликнула она, увидев происходящее впереди, и, вскинув револьвер, дернула дверцу справа.
— Нет, стой! — Туран схватил ее за руку. Рядом с головой высунувшейся Киры о бортик кабины лязгнула пуля. Туран втянул девушку обратно, и она захлопнула дверцу. — Они держат нас под прицелом, не высовывайся!
Тем временем бандиты затащили Фарида под кабину. Донесся приглушенный стук, лязг.
— Что они делают? — спросила Кира.
Вдруг прямо впереди возник Дерюжка — его было видно по пояс. Гаденько ухмыляясь, он показал вниз, провел ребром ладони по шее и опять исчез из поля зрения.
— Кажется, они как-то примотали Фарида к бамперу или к оси, — понял Туран. — Теперь если поедем — раздавим его. Иди быстрее назад, они могут опять попытаться через салон пролезть.
В это время, отбежав вместе с Конем и Хлюпом обратно в подсобку, куда вела дверь возле стоящего у стены станка, Дерюжка радостно потер ладони. Дерюжка молодец, Дерюжка хитрый — вон как ловко придумал! Конь и Хлюп — тупари, только стрелять да драться сподобились, а Дерюжка умный…
Бандиты, встав у стены, выглянули, молодой помощник атамана тоже посмотрел в проем. С этого места был виден фермер, привязанный к оси.
В кладовке была и вторая дверь, ведущая наружу, и через нее быстро вошел Голован. Чтобы как-то защититься от солнца, он накинул капюшон, но все равно тяжело дышал, по лицу тек пот — долго снаружи сейчас находиться было нельзя. Сера и Гига, которые по приказу атамана попытались забраться в «Панч», но получили отпор, караулили за грузовиком.
— Атаман, то, что мы ему колеса продырявили, — это мало что даст! — жарко зашептал Дерюжка. — Ты на другое погляди: они теперь и так с места не сдвинутся, если фермера своего размазать не хотят!
— Из этой… — Голован руками изобразил ракетную установку на крыше «Панча», — выстрелить могут.
— Я ж тебе говорил: я эту машину знаю! Она только в железо стреляет, ракеты ейные сами его ищут и…
— Так вон же оно… — пробасил Конь, мотнув головой в сторону стоящего за стеной станка. — Этот — железный.
Голован уставился на Дерюжку, и тот пожал плечами:
— Ну так что же, значит, отсюда отойти надо. Но все равно стрелять они не будут, иначе ангар завалят на себя же. Нам бы их выкурить оттуда… А вот если эту, пластмассу… Ну точно!
— Пластмассу? — переспросил Голован.
— Да! — Дерюжка уже загорелся своей идеей. — Тут ведь вокруг много всякого разбросано. Значит, берем дерево, пластмассу, резину, крошим их, пихаем все в канистру, поджигаем и тушим. Что будет?
— Вонять будет, — заметил Конь.
— Правильно, пластмасса будет как бы так тлеть, черный дымяра от нее повалит. Все это надо делать за пикапом. Насаживаем на горловину канистры шланг, пропихиваем его конец под днищем пикапа к грузовику — и дым тогда будет идти прямо ему под днище да вверх подниматься. А в «Панче» всяких щелей хватает, сейчас еще дыра сзади прорезана, откуда ящик торчит, точно говорю. Долго они там не протянут. Чтоб не задохнуться, выскочат оттуда. И тут мы их возьмем.
Дерюжка замолчал, с надеждой глядя на Голована, Конь и Хлюп тоже смотрели на него.
— Дерюга, Конь, быстро собрать пластик, — приказал наконец тот. — Хлюп, найди канистру, а шланг там, за пикапом, валяется. Выкурим их.
— Вы Голована ищете? — Белорус смотрел на всадника, одиноко восседавшего на пятнистом ящере.
Кочевник медленно опустил руку. Беззубый и тот, что держал бурдюк, сразу зарычали на своем наречии. А потом бурдюк упал на землю, и Белорусу в лицо прилетел загорелый кулак.
Перед глазами вместо большого желтого пятна на мгновение воцарилась темнота, вспыхнули и погасли десятки светлячков. Упав на спину, Тим приготовился умереть. Но перепалка смолкла так же быстро, как началась. Его вновь поставили на ноги, сняли пояс с кобурами.
Когда зрение восстановилось, перед ним был только беззубый, а кочевой, ударивший Тима, стоял возле всадника и, покорно склонив голову, слушал его тихий свистящий шепот.
Только сейчас Белорус заметил у наездника на шее ожерелье из зубов катрана и цветных побрякушек и решил, что на манисе сидит вождь. Кому как не вождю разъезжать в одиночку? Остальные кочевники были похожи друг на друга как две капли воды: на всех черные просторные хламиды, на головах тюрбаны, лица прикрыты платками. Разве что по телосложению да по росту их можно различить. Кочевой, слушавший сейчас наставления, был на голову выше других. Может, он главный помощник вождя или почетный воин племени — вон какой тесак на боку висит. Даже не тесак, а сабля с широким лезвием и резной рукоятью. Все кочевые имели при себе холодное оружие, но не такое тяжелое и красивое. У нескольких за плечами виднелись ружья.
Белорус посмотрел на беззубого, и тот ощерился:
— Така говорить. — Кочевник полез в суму на бедре. — Така дает тебе тюрюк. — Он протянул широкий отрез темной ткани.
— И чего? — спросил Белорус.
— Тюрюк голова. — Така ловко свернул ткань и нахлобучил Тиму на лоб, затем перевязал черной лентой. — Така дает — бери. — Он опять полез в суму, вынул наркотическую пластинку и сунул Тиму в рот, прежде чем тот успел возразить. — Жуй! Солнце жжет, дурман спасает.
Белорус скривился от боли в ушибленной челюсти, смял зубами пластинку и принялся медленно жевать. И тогда вождь что-то громко крикнул.
— Где Голован? — перевел беззубый.
Белорус повернул голову. Воин с саблей грозно смотрел на него, но лицо вождя оставалось невозмутимым.
— В балке, — прохрипел Белорус и сглотнул горькую слюну. — Там. — Он махнул рукой на юг, где висело солнце.
Вождь снова что-то спросил.
— Как далеко? — поинтересовался Така.
Тим пожал плечами. Мысли загустели, будто древесная смола, ноги стали ватными, от жары и жвачки перед глазами поплыли круги. Он зажмурился, и по щекам потекли слезы.
Така быстро заговорил с вождем. Похоже, этот кочевой был не только толмач, но и проводник. Беззубый опустился на корточки, поддернув полы хламиды, обнажил грязные костлявые колени и принялся чертить пальцем на песке какую-то схему. Белорус не понимал его слов, но вскоре врубился в рисунок. Така предлагал ехать к поселку по дороге, потом разделиться и осмотреть дома.
— Не, ты чего, — возразил Тим и поднял голову к вождю. — Нельзя так!
Проводник вопросительно посмотрел на него снизу вверх.
— Вас так постреляют всех к некрозовой плесени. — Тим присел рядом. Нарисовал широкую дугу, соединив дорогу и полукружие, обозначавшее холм на западе от поселка. — Надо разделиться. Вот тут под склоном ангар. В него ведет подземный ход. Если трое пойдут со мной, я покажу. Остальные поедут по дороге.
Така быстро переводил его слова. Белорус вновь взглянул на вождя, тот кивнул и гаркнул три коротких слова.
— Сколько людей в поселке? — спросил беззубый.
— Бандитов то ли пятеро, то ли шестеро. Но есть люди, которые против них.
— Сколько? — повторил Така.
— Было… — Белорус мучительно пытался вспомнить, сколько на самом деле их было в караване. — Кажись, девять. — Он показал беззубому на пальцах. — Только сейчас непонятно, сколько остались в живых. — И потер кулаком рубец на скуле. — Нас же врасплох застали…
Така перевел. Вождь раздумывал не долго, ткнул пальцем в воина, в Таку, крикнул остальным и ударил пятками маниса в поджарые бока.
— Поехали, — кивнул беззубый, стерев ногой схему на песке.
— С этим, что ли? — Белорус указал на воина.
— Боишься? — Така прищурил один глаз.
— Это он меня боится! — Тим быстро встал и пошатнулся. От резкого движения закружилась голова. Кожу на лице нещадно жгло полуденное солнце, было трудно дышать.
Проводник поддержал его за локоть:
— Совсем слабый. Не спеши, поедем. — И подвел к манису, на которого уже взобрался воин, крепивший к седлу знакомый бурдюк.
— Это… — Тим облизал потрескавшиеся губы. — Дайте еще, ну… жижи из бурдюка.
Така объяснил, чего хочет Белорус. Воин качнул головой — мол, нельзя — и сел прямо, натягивая повод.
— Жмот. — Белорус выплюнул жвачку и полез в седло. — Эй, а чего вы на ту заправку напали? Решили, что там люди Голована засели?
Ему не ответили. Когда Тим оказался за спиной у воина, Така дернул его за руку.
— Чего? — Белорусу и без того было плохо, тратить силы на лишние движения не хотелось.
— Жуй. — Беззубый проводник протягивал ему зеленый комок, облепленный песчинками.
— Не… — попытался возразить Белорус, но воин обхватил его, сдавил пальцами челюсть и сунул поднятую с земли жвачку в рот.
Песок заскрипел на зубах.
— Вот уроды! — буркнул Тим, когда отпустили, и едва не выпал из седла.
Его поддержал Така, запрыгнувший ящеру на спину. Рептилия зашипела, высоко подняла голову и побежала на запад. Остальные кочевые и повозка двинулись по дороге на юг.
Пить хотелось неимоверно, Белорус вновь попробовал уговорить Таку, чтобы дали живительной влаги из бурдюка, но кочевник приказал жевать пластинку и помалкивать.
Вскоре они отыскали следы Тима и поехали по ним к видневшемуся впереди холму. Спешились в тени на склоне, осмотрели лаз. Кочевники о чем-то быстро посовещались.
— Идем, — сказал Така и кивнул на дыру в земле. — Ты вперед.
— Э-э… — Белорус все-таки присел, опасаясь получить от воина кулаком. — Пусть пушку вернет. — Он указал на свой револьвер за поясом у кочевника. — А то, понимаешь, без него мне как-то неудобно.
— Лезь. — Така вынул кривой нож.
— Ладно. — Белорус сел на песок, спустил ноги в дыру. — А чего он так зыркает на меня? Чего злится?
— Голован убил его брата. — Така сделал шаг и пихнул Белоруса ногой в плечо. — Лезь.
— А чего вам Голован-то понадобился? — Тим спустился по пояс в лаз. — Я ж знаю, что на Крыме ваше племя ему накостыляло, а…
Така поднял ногу, чтобы ударить его по голове, и Белорус исчез под землей.
Закашлявшись, Кира крикнула:
— Надо выходить! Мы же просто задохнемся!
Туран приподнялся над ящиком, выглядывая в прореху в задней части грузовика. Дышать становилось все тяжелее.
— Кира, ты видишь, как они дым пускают?
— Нет! Он будто снизу идет. Не знаю, как у них получилось. Может, шланг протянули? Вонь как от горящего пластика!
Сзади больше никто не пытался подойти к «Панчу», и девушка вернулась в кабину. Туран смотрел в просвет между железными полосками, закрывающими дверцу. Он надеялся, что в полу вот-вот сдвинется люк и оттуда появится напарник. Кира, усевшись на место Белоруса, свинтила колпачок с фляги. На приборной доске перед ней лежали две чистые тряпки из аптечки.
— Они не пытаются напасть, просто ждут, когда мы выйдем, — сказала она.
Туран привстал — за пикапом мелькнула и пропала чья-то голова. От вони уже першило в горле, начали слезиться глаза.
— Держи! — Девушка сунула ему в руки мокрую тряпку, а вторую повязала себе на лицо, закрыв нос и рот. — Немного поможет.
— Совсем немного, — пробормотал он, затягивая узел на затылке. И потянулся к тумблерам под зеленым монитором справа от рулевой колонки.
— Что ты делаешь?
— Выстрелю в этот станок впереди. Проломим стену и сразу поедем. Они начнут стрелять по колесам. Когда «Панч» встанет — выскакиваем и бежим. Просто бежим. Попробуем укрыться в других строениях и отбиться. — Туран перекинул два тумблера, повернул верньер.
— Там же Фарид! — Девушка схватила его за кисть, но Туран сбросил ее руку. Кабина наполнялась черной гарью, дышать было уже почти невозможно.
Он сказал, глядя Кире в глаза:
— Другого выхода нет. Либо погибнем втроем, либо один фермер. Они все равно убьют его сразу после того, как достанут нас. — Туран повернул ключ, скрежетнул стартер, и двигатель «Панча» завелся.
— Но его намотает на ось! — простонала девушка. — Это же… Он живой человек, а ты хочешь переломать ему все кости!
— Не хочу. Просто нет другого выхода. — Туран уже коснулся пальцем тумблера, когда Кира закричала:
— Стой! Люк! Да стой же!
Она со всей силы пихнула его в плечо, потом ударила ладонью по голове. Решив в первый миг, что девушка обманывает, просто чтобы не позволить ему выстрелить ракетой, Туран сильно толкнул ее — и краем глаза увидел, что крышка люка действительно сдвигается.
Одновременно снаружи закричали.
План у кочевых был простой — они решили напасть с двух сторон, одну группу повел вождь, вторую воин. Морща носы от вони разлагавшегося ползуна, троица под командованием воина с трудом пробралась по лазу к люку и остановилась. Белорус по плану должен был вылезти первым и принять, так сказать, главный удар на себя. То есть поймать первую пулю.
Тим сложил пальцы в кукиш, приподнял крышку люка, осторожно выглянул, и тут снаружи донеслись крики, улюлюканье — это кочевники с вождем помчались на манисах в атаку.
Белорус помедлил, оценивая обстановку, и получил болезненный укол в зад. Он дернулся вверх, высунувшись почти по пояс, — и уставился в дико поблескивающие глаза старого фермера в полутьме под кабиной «Панча». Фарид, прикрученный к оси передних колес, дергался, безуспешно пытаясь высвободиться.
Бандитов не было видно. Тим хотел сообщить об этом кочевникам, но снова получил укол в ягодицу, выскочил наружу, кривясь от боли, и сразу присел. Мимо люка к грузовику тянулся шланг, воняло паленой пластмассой, в ангаре было дымно. Фарид призывно замычал — у него во рту был кляп.
Прямо за пикапом, возле которого находился люк, раздался приказ:
— Молодой, двигай к воротам! Конь, твою мать, к окну справа встань!
Затопали, впереди мелькнула тень, кто-то пробежал за спиной у Тима. И тут же из приоткрывшейся дверцы «Панча» высунулся Туран:
— Сюда! — крикнул он — и выстрелил поверх головы напарника в одного из тех, кто был за пикапом.
Оттуда тоже выстрелили, пуля ударила в кабину, Туран отпрянул.
Тим упал плашмя, из люка высунулся беззубый проводник, поднес к губам короткую духовую трубку и дунул в нее. Под днищем машины свистнул дротик, воткнулся кому-то из бандитов в ногу. Така перекатился в сторону. За ним на поверхности показался воин с саблей наголо, грозно зарычал и кинулся в проход между машинами.
Сколько точно бандитов там было, Тим не знал. Он вскочил и бросился к «Панчу». Нырнул за колесо, стал распутывать привязанного к передней оси Фарида. Тот извивался и вращал глазами.
Вверху несколько раз выстрелили, хлопнула дверца, вскрикнула Кира…
— Руки! — захрипел Фарид, когда Тим сорвал с его лица тряпку.
Под грузовик залез Така, полоснул кривым ножом по веревкам, отпрыгнул и побежал, мгновенно скрывшись из вида.
— Великая Пустошь! — Фермер выпучил глаза. — Кто это?!
— Кочевой. Потом про них. — Тим стал отползать к колесу, волоча за шиворот освобожденного фермера.
Сбоку раздался топот. Белорус схватился за подножку. Появившийся возле кабины человек сцапал его за кисть и рванул на себя. Тим отпустил Фарида, врезался лбом бандиту в живот, отбросил его, пригнулся. Над головой сверкнул нож, он отбил удар, вскочил, попав противнику макушкой в подбородок. Но врезать по челюсти не успел: его огрели по ноге чем-то твердым. Белорус охнул и опустился на одно колено. Сообразив, что против него теперь двое, машинально закрылся локтем, куда тотчас воткнулся приклад ружья. В плече хрустнуло. Тим зарычал, прыгнул вбок и двумя ударами свалил нового противника на пол. Бандит вдруг заверещал, Белорус отпрянул. Это движение спасло ему жизнь. Первый бандит, вытащивший его из-под машины, взмахнул ножом, острие которого чиркнуло Тиму по уху, и занес руку для нового удара.
Только теперь Белорус по неестественно крупной бугристой башке смекнул, с кем имеет дело: перед ним стоял Голован.
Атаман подался вперед, Тим приготовился отразить атаку. В дыму за спиной бандита загремели ружья кочевых. Одна пуля угодила атаману в ногу, другая в руку, его развернуло, он выронил нож. Белорус прижался плечом к борту пикапа, закрывая голову руками.
Он хотел спрыгнуть в люк, но его опередил молодой бандит. Тот, ужом скользнув вниз, сдвинул крышку над собой перед носом у Тима, и теперь, чтобы подцепить ее, нужен был нож. Оружие лежало всего лишь в шаге от Белоруса, и за ним нагнулся раненый Голован.
Пули свистели вокруг. Тим выбросил вперед ногу, нож отлетел под пикап. Атаман выпрямился, схватил Тима за плечи, ударил в нос бугристым лбом. Белорус сделал подсечку, и оба повалились на пол.
Из разорванной рубахи атамана выпал сверток, покатился под «Панч». Голован с сиплым ревом пополз к грузовику. Тим подался следом и снова получил от противника по носу — тот ударил затылком, откинув голову назад. Перед глазами вспыхнули звездочки, и когда Тим снова смог нормально видеть — он уже лежал на спине, а бандит навалился на него и душил. Прямо над ним было бешеное лицо атамана. Руки все сильнее вдавливали горло.
За спиной у бандита появился Фарид, занес над его лысой головой продолговатый сверток и с выдохом опустил на затылок. Попал как-то вскользь и слишком слабо, удар пришелся больше по плечу. Фермер снова ударил. Атаман, выпустив шею Белоруса, откатился вбок, вскочил и скрылся в дыму.
— Уходим! — прохрипел Белорус, бросаясь к «Панчу». — Тур, открывай! Мы идем!
Удушливая гарь заполнила весь ангар. Он едва видел подножку и приоткрывшуюся дверцу грузовика. Со всех сторон раздавались крики, стук и звон стали. В отдалении шипели манисы, доносились топот и шорохи.
Белорус уже вспрыгнул на подножку, когда в ангаре громыхнуло. «Панч» качнулся, сверху посыпались искры. Фарид возле кабины присел от испуга. Белорус, стоя на подножке, схватил его за шиворот и потянул вверх. Выпущенная Тураном ракета с пронзительным свистом ушла в стену напротив и взорвалась. В дыму сверкнула яркая вспышка, Тим успел открыть дверцу и втащить за собой фермера, прежде чем град осколков пробарабанил по бронированному корпусу «Панча».
Зарычал двигатель, «Панч» дернулся и покатил вперед. Туран включил фары, велев Белорусу следить за локацией — вдруг кто-то из бандитов погонится за ними на пикапе. Кира помогла старику Фариду сесть. «Панч» выехал из ангара через пролом в стене, сквозь который наружу выползали клубы угарного дыма.
Тим не удержался и высунулся в окно. Следом за грузовиком из пролома выбежал Голован, за ним воин с саблей в руке. Рослый кочевник легко догнал атамана, взмахнул оружием… Облако пыли и гари накрыло обоих.
А потом грузовик повернул за угол, обогнул соседнее здание, покатил между домами к выезду из поселка — и ангар пропал из виду.
Некоторое время после Аслановой балки никто не думал про жару — Туран гнал грузовик, и только когда все уже начали задыхаться от сухого, обжигающего легкие воздуха, Белорус сказал, что надо прятаться от солнца.
Пришлось повернуть на восток, проехать немного по высохшему руслу ручья. Туран бывал в этих местах еще в детстве, он знал, что русло ведет в глубокий котлован, где раньше били ключи, питающие озеро. Очень давно, когда озеро только начало мелеть, поисковая команда нефтяников пробила шурф в кромке берега, но что-то там не учла — слои породы сместились, и своды обрушились на людей. Никто не спасся. С тех пор вода навсегда ушла из озера, а на месте шурфа образовалась пещера с широким входом.
Там и пересидели жару. Зализали раны, поговорили о случившемся в балке и на закате отправились в путь.
К ферме подъехали лишь с рассветом. Сидевший между напарниками Фарид поднялся с места и пошел в салон, пробурчав:
— Хочу осмотреть ящики.
Белорус обернулся:
— Ты ж смотрел уже, с грузом все нормально. Чего опять?
Из салона выглянула Кира, но Фарид надавил ей на плечо, толкнул назад, и оба скрылись в проеме.
— Э-э, — Белорус встал, перелез через сиденье. — Я с вами… — И столкнулся с Фаридом.
— Мы сами. — Старик захлопнул дверцу перед носом у Тима.
— Оставь их, — бросил Туран. — Лучше смотри за локацией.
Пожав плечами, Белорус полез на свое место.
— А знаешь, Тур… — Он убедился, что дверь за спиной прикрыта плотно, и продолжил: — Знаешь, что у Голована из-за пазухи выпало, а старик схватил?
Напарник качнул головой, не отрывая взгляда от дороги. Белорус придвинулся ближе и тихо добавил:
— Золотая статуэтка.
— Ну и что? — Туран скосил глаза на локацию, где появилась россыпь мерцающих неподвижных точек.
— Как что?! Это же…
— На экран лучше глянь.
— Ну так и что, ферма на экране. Сейчас нас встретят.
— Готовь фляги. Надо воды набрать, пожрать прикупить и в Херсон-Град ехать.
— Не, ну ты меня не слышишь совсем. — Белорус даже тряхнул напарника за плечо. — Ты помнишь, что я сказал про статуэтку? Она зо-ло-та-я. Улавливаешь?
— И что ты предлагаешь?
— Забрать.
Туран глянул на Белоруса и усмехнулся.
— Она по праву нам принадлежит! — повысил тот голос. — Я ж из люка тогда выскочил и вас спас. Прежде всего старика спас! Значит, статуэтка моя. Потом Фарид ударил ею Голована по башке. Значит, теперь мы можем…
— А Кира?
— А чего Кира? — Тим покосился на дверцу в салон.
— Ну, как ты собрался отбирать статуэтку? Ствол наведешь, Фариду в лоб дашь, так? А девчонке тоже врежешь для верности, чтобы легла без сознания, пока мы сваливаем?
— Не, зачем же так… — Белорус помрачнел и отвернулся к локации — про Киру-то он действительно не подумал. — Не, ну все равно… — Он посмотрел на Турана и надолго замолчал.
А что тут скажешь? Тим спас Фарида. Тот помог в драке. Если бы Киры не было с ними, он еще в пещере у старика статуэтку забрал бы. А так выходит, что…
Белорус махнул рукой и полез под сиденье за пустыми флягами.
Когда в утренних сумерках потянулись мариупольские угодья, обнесенные приземистым плетнем, вышедший из салона Фарид сказал:
— Сейчас развилка будет, направо сворачивайте.
Тим обернулся на сиденье и встретился взглядом с Кирой, стоявшей в проеме. Лицо у нее было красное, глаза мрачные. Белорус перевел взгляд на старика, обратно на Киру. О чем они там разговаривали, опять о свадьбе с Калямом, старшим сыном Фарида?
— Здесь поворачивай. И посигналь, — попросил старик Турана.
Впереди показались бараки, за ними виднелись несколько мазанок с соломенными крышами, а вдалеке слева — большой дом, сложенный из темно-коричневых кирпичей. Фарид указал на него:
— Туда рули. Там у нас гараж с мастерской, там и разгрузимся.
Туран дважды надавил на клаксон, оглашая ферму ревом гудка. В окнах бараков замелькал свет карбидных ламп, над воротами в гараже зажегся прожектор. Из домов стали выходить люди.
— Вы что, совсем не охраняете ферму? — спросил Туран.
— А чего сейчас с нас возьмешь? — Фарид кивнул на распаханное поле возле дороги. Оно тянулось насколько хватало глаз, на грядках виднелись стебли пожухлой ботвы. — Все почти перемерло. Засуха. Земля не родит.
— Тогда насосы зачем? — поинтересовался Белорус. — Если урожай погиб…
— Много ты понимаешь, Рыжий. — Фарид тяжело вздохнул. — У нас запас семян хороший, и за холмом в низине плодородный слой почвы еще остался. Мы туда воду с оросительной системой подведем и заживем по-людски. Нам тогда никакая засуха нипочем.
Туран проехал мимо бараков, свернул на улицу между лавками. Вскоре грузовик подкатил к распахнутым воротам гаража и остановился.
— Ну всё, приехали. — Фарид глянул сквозь лобовое стекло на двух крепышей, вышедших из ворот. У старшего было круглое красное лицо и тупые глазки, а уши — большие и оттопыренные. — Смотри, Рыжий, сыновья мои. Сейчас познакомлю.
Тим открыл дверцу со своей стороны, и старик вылез на подножку. С улицы донеслись радостные голоса, топот. Батраки и фермеры спешили к мастерским.
— А ты чего не радуешься? — спросил Тим, обернувшись к Кире. — Все-таки дома. — И напомнил Фариду: — Груз доставлен в целости, пора расчет получить.
— Это без вопросов. — Фермер спрыгнул на землю, кивнул сыновьям. — Хотя один вопрос все же есть: по срокам не уложились. Должны были за двое суток, а получилось, что опоздали.
— Фарид, ты чё? — Белорус высунулся из кабины. — Ты забыл, что с нами приключилось? Гони монеты, а то груз не получишь!
Старик усмехнулся. Один из сыновей передал ему обрез, и фермер нацелил его на Тима.
— Получу, куда он денется…
Туран взялся за рукоять стартера, другую руку положил на рычаг переключения скоростей… и тут в затылок ему уперся ствол.
Судя по тому, как напрягся, распрямив спину, Белорус, с ним произошло то же самое.
— Не дергайтесь, доставщики, — долетело с улицы. — Кира стреляет так же хорошо, как чинит машины.
— Да пошел ты!.. — Белорус резко обернулся.
Кира отпрянула — но не опустила револьверы.
— Я думал, ты приличная девушка! — бросил Белорус презрительно. — Думал — в кои веки не шалава какая попалась, а… Хорошо, что не поцеловал тебя тогда, а то сейчас неприятно было бы, будто в гниль наступил.
Она молчала, глаза ее сверкали, губы были поджаты. На подножку забрался Калям, рявкнул: «Наружу!» — и сильно ткнул Тима стволом в бок. Пришлось выходить. Туран тоже выпрыгнул, когда дверцу с его стороны распахнул младший сын Фарида.
Вокруг машины собралось много людей. Насосы быстро перегрузили на платформу и повезли куда-то.
— Грузовик в большой гараж загоните, — донесся голос Фарида сквозь рычание удалявшегося трактора.
Стоявшие перед кабиной компаньоны переглянулись. Спрыгнувшая на землю Кира по-прежнему держала их на прицеле. Вокруг суетились фермеры, громко разговаривали.
— Он еще и «Панч» забрать хочет, — тихо произнес Белорус.
Из-за грузовика вновь показался Фарид, он довольно потирал руки и впервые на памяти Тима улыбался.
— Ну вот, дело сделано. Вас я отпускаю. Идите на все четыре стороны и не возвращайтесь.
Белорус злобно ощерился. Фарид, встав возле Киры, достал из-за пазухи сверток, размотал тряпицу и задумчиво оглядел золотую статуэтку: человека, опирающегося на рукоять длинного меча.
— Хороший сегодня день. Правильный. Жизнь у нас тяжелая, с утра до ночи одна только работа. Хоть что-то светлое в ней должно быть. Машину вашу забираем в компенсацию за не убереженный вами пикап. А это… — Фарид взвесил статуэтку в руке. — Это мне приз за…
И вдруг Кира двинула его локтем в зубы. И тут же, развернувшись, стволом револьвера в лицо. Старик, вскрикнув, упал на колени, вокруг закричали, а девушка приставила ствол к его затылку и тоже крикнула:
— Всем заткнуться!
— Ты что делаешь?! — К ней бросился Калям, но Туран, быстро шагнув вбок, сделал ему подсечку, и фермерский сынок упал в пыль.
— Всем стоять! — снова крикнула Кира, а потом выстрелила.
Пуля пролетела над головой пытавшегося подняться Каляма.
— Кира! — заговорил кто-то в толпе. Фермеры обступили двух доставщиков, девушку и старика плотным кольцом.
— Что мы делаем?! — гневно выкрикнула она. — Эти двое… Они из-за нас жизнью рисковали! Спасали груз от бандитов, а мы теперь… Из-за этой гниды старой мы теперь сами в бандитов превращаемся! — Кира пнула носком сапожка под зад попытавшегося встать Фарида, и тот снова повалился на землю, выпустив из рук статуэтку. — Садитесь в машину! — приказала девушка доставщикам.
Белорус оглядел лица людей вокруг. Растерянность, злость, смущение… Вдруг один из них, веснушчатый здоровяк с соломенными волосами, отступил в сторону. И тут же, почесав затылок, в другую сторону шагнул стоявший рядом с ним седой коренастый мужик. А потом и младший сын Фарида попятился, смущенно глянув на отца с братом.
— Валим! — шепнул Туран на ухо Белорусу.
— А… — Тим смотрел через плечо на Киру. — Да, идем быстрее!
Они зашагали к «Панчу», а позади стояла гробовая тишина, только невнятно ругался и кашлял Фарид.
Белорус побыстрее обошел «Панч». Туран полез в кабину со стороны водителя, завел двигатель. Сзади заговорили сразу несколько человек, раздался гневный крик Фарида… глухой бас Каляма… восклицание… звук удара, снова крик, гомон толпы…
Грузовик тронулся с места, когда Тим еще только закрывал дверцу.
— Эй! — вдруг произнес он и снова открыл ее.
На подножку вскочила Кира. Чтобы не упасть, она схватилась за край дверцы. Костяшки пальцев на ее правой руке были разбиты в кровь.
Девушка посмотрела на Белоруса, на Турана — и бросила ему на колени золотую статуэтку.
— Это вам оплата за доставку.
— Слишком много, — возразил Туран, поворачивая руль. За лобовым стеклом проплыла улица, посреди которой толпились люди. Там дрались.
— За доставку и за риск. И за… наше предательство.
— А ты не… — начал Белорус.
Кира вдруг нагнулась, притянула его к себе и поцеловала в губы. Потом отпрянула, широко улыбнулась и спрыгнула на землю, хлопнув на прощание дверцей.
— Э, ну… — начал растерянно Тим, но звук двигателя заглушил его голос, когда Туран, вырулив на улицу, по которой они вкатили в поселок, резко увеличил скорость.
— Ракетницу включи.
Белорус занялся кнопками на приборной панели, перекинул пару тумблеров, развернул назад ракеты, хотя был уверен, что фермеры не станут преследовать.
Когда грузовик уже катил среди полей, Туран надавил на клаксон, и «Панч» прощально прогудел на всю округу. А потом скорость еще увеличилась — и вскоре поля остались позади.
Когда солнце начало припекать, они остановились в тени у склона большого холма. Белорус все разглядывал золотую статуэтку. В зубах у него была сломанная спичка, на носу — солнцезащитные очки с треснувшими стеклами, и выглядел он как обычно: простым, уверенным в себе доставщиком, отчаянным гонщиком Пустоши, которому любые бандиты, мутанты и даже фермеры нипочем.
— Ну что, удача с нами! — жизнерадостно заговорил он. — Интересно, что это вообще такое? Вон на подставке написано… Что же там написано?.. «О», потом что-то вроде змейки… «с», кажется, потом «к», «а» и «я», только наоборот. Имя какое-то, что ли? Не знаю. Короче, Тур, это нам приз за удачную гонку! — Белорус поднял статуэтку над головой, потряс ею и торжественно водрузил на приборную доску. — Наверное, кочевые взяли эту штуку с одного из тех древних железных кораблей, которые в Донной пустыне иногда находят. У мутантов оно как идол было, они на этого «оская» молились, а Голован его похитил, вот они аж сюда за ним и приперлись. Монет за него много выручим, а? Так что, куда теперь, может, в Херсон-Град махнем? Продадим идола и два сезона проживем, ни о чем не думая. Но сначала надо Стерху гостинцев отправить.
— К Стерху обязательно заедем, — согласился Туран. — Это ведь он на нас бандитов натравил, если припомнить все дело с самого начала…
— Да ясно, что он! Как считаешь, его конторе двух ракет хватит или три потратить придется?
Туран ничего не ответил. Откинувшись на спинку сиденья, он прикрыл глаза, вслушиваясь в тихий шелест песка. Солнце подбиралось к зениту, суховей гонял пылевые смерчи по растрескавшейся от жары земле. Пустошь лежала вокруг, и тысячи дорог пересекали ее от края до края.
Атаман Макота — персонаж романов А. Левицкого, А. Бобла «Кланы Пустоши» и А. Левицкого «Воин Пустоши».
См. роман А. Левицкого, А. Бобла «Кланы Пустоши».