Гай Филипп также услышал первую фразу трибуна.
- Гм, - промолвил он. - Если бы видессиане не нанимали солдат, они прикончили бы нас всех, едва только мы попали в этот сумасшедший мир.
- Это правда, - признал Скавр.
Гай Филипп кивнул и тут же поспешил обругать какого-то несчастного васпураканина, который оказался достаточно глуп, чтобы облегчиться прямо у реки. Бедняга тут же огреб на свою шею град ругательств. И неделю нарядов по уборке нечистот вдобавок.
Марк погрузился в раздумья. Гай Филипп очень редко вмешивался в разговоры трибуна с Хелвис. Было ли его замечание грубоватой попыткой сгладить острые углы в нелегких отношениях Скавра с женой? Если вспомнить о неприязни Гая Филиппа к женщинам вообще, то подобная попытка с его стороны была более чем необычна... Но трибун не мог найти другого объяснения.
Он пробормотал ритмичную фразу на старом греческом языке. Хелвис странно посмотрела на него.
- "Мой друг, что ни сказал бы ты, ты говоришь, не ошибаясь", - перевел Марк. Кажется, у старика Гомера были ответы на все вопросы. Как жаль, что все эти ответы остались так далеко...
* * *
Супругу Зонара, умную седовласую женщину, звали Фекла. Овдовевшая сестра Зонара, Эритро, жила с ними в одном доме. Эритро была на несколько лет моложе Ситты и отличалась довольно легкомысленным характером: любила поболтать и помечтать. У нее был истинный дар нарушать покой и уют, столь ценимые ее старшим братом.
Эритро была бездетной, но у Ситты и Феклы имелись взрослые дети: дочь и трое сыновей. Ипатия Зонара немного напоминала Марку Алипию Гавру с ее тихим, ненавязчивым умом. Ипатия была замужем за одним из землевладельцев - его имение располагалось на холмах к югу от усадьбы Зонара.
Муж Ипатии, судя по всему, и должен был унаследовать имение Зонара, поскольку единственный сын Ситты - последний из сыновей, оставшийся в живых, Тарасий, был слабым, болезненным юношей. Тарасий переносил свое недомогание мужественно и смеялся над приступами кашля, которые то и дело сотрясали исхудавшее тело. Его молодое лицо было уже отмечено смертной печатью.
Двое его старших братьев вместе со многими крестьянами из поместья Зонара пали в битве при Марагхе, сражаясь под знаменами Ономагула. Несмотря на это, Зонар не поддержал мятежа своего соседа против Туризина Гавра.
- Как писал Калокир: "Когда бурлит гражданская война - надежно усидит на месте лишь толковый, неторопливый и практический; судьба же прочих - туман..."
Скавр подавил улыбку, услышав цитату. Видессианского военного историка в последний раз обильно цитировал Ортайяс Сфранцез - самая жалкая пародия на солдата из всех, что встречались трибуну.
В столовой на стене висели в черной рамке портреты погибших сыновей Зонара.
- Довольно топорная работа, - сказала Марку Эритро. - Я хочу, чтобы ты знал: мои племянники были очень красивы...
- У тебя нет вкуса, милая сестричка, - проворчал Ситта Зонар.
Они с Эритро постоянно спорили, получая от этого огромное удовольствие. Если сестра рассуждала о хорошем вине, брат на другой день принимался хлебать пиво - только чтобы досадить ей. Она грозила утопить всех кошек в поместье и нежно гладила их по шерстке, как только брата не оказывалось рядом.
Но в данном случае Скавр был склонен согласиться с Эритро. Картины были работой недоучки - вне всякого сомнения, какого-то местного мазилы. Вместе с тем разговор о живописи натолкнул Марка на одну удачную мысль.
Два дня спустя после того, как легионеры разбили лагерь у поместья Зонара, трибун подошел к Стипию.
- Я хотел бы попросить тебя об одном одолжении.
- Ну, - милостиво позволил Стипий, не утруждая себя, впрочем, сугубой вежливостью.
Что ж, подумал трибун со вздохом, по крайней мере, сейчас он трезв.
- Будь добр, напиши для меня икону.
- Икону? Для тебя?.. - Стипий подозрительно сузил глаза. - Зачем это безбожнику понадобилось изображение святого?
- Я хочу сделать подарок Хелвис, моей жене...
- А, закоренелой еретичке!..
Жрец-целитель говорил неприязненно, но Скавр заранее заготовил некоторое количество аргументов. Ему уже доводилось играть в эту игру с видессианами. Диалог занял некоторое время, однако Стипий был вынужден признать - неохотно и угрюмо, - что настоящее произведение искусства может наставить на путь истинный даже закоренелого еретика. То есть обратить последнего к вере самого Стипия.
- Ну, и какого святого тебе изобразить?
Трибун вспомнил маленький храм в столице, куда Хелвис направилась в тот день, когда Видесс поднялся на еретиков-намдалени.
- Я не помню его имени, - начал он. Стипий поджал губы. Трибун быстро добавил: - Я знаю, что он жил в Намдалене еще до того, как Княжество было потеряно для Империи. Кажется, в Калаврии... В столице есть святыня, посвященная ему. Недалеко от порта Контоскалион.
- А... - протянул жрец, удивившись тому, что Скавр хотя бы приблизительно знает, о ком говорит. - Святой Несторий. Он изображается в виде лысого старика с раздвоенной бородой. Значит, еретики Княжества все еще поклоняются ему?.. Ну что ж, хорошо. Считай, икона твоя.
- Спасибо. - Марк выдержал паузу и решил добавить: - Услуга за услугу. Когда у меня будет свободное время, я смогу позировать для твоей картины... Как ты назвал этого святого?.. Ах да, вспомнил. Кведульф.
- Да, да, очень любезно с твоей стороны, - рассеянно промолвил Стипий. Трибун решил было, что жрец уже обдумывает, как начать работу над иконой, но когда Марк уже уходил, жрец пробормотал себе под нос: - Фос, как я страдаю от жажды...
Не в первый раз уже трибун пожалел о том, что веселый, умный и добрый Нейп предпочел профессорскую должность на отделении теоретической тавматургии Видессианской Академии превратностям полевой жизни.
Следующие дни с их заботами заставили Скавра забыть об иконе и Стипий. Поместье Зонара с его маленькой армией могло бы какое-то время продержаться против местного барона. Но Скавр отнюдь не питал иллюзий по поводу того, что они сумеют выдержать настоящий бой с ветеранами Дракса.
Легионеры рыли землю, как кроты, укрепляя поместье. Однако тревога Марка все росла. Самое лучшее - все равно ничто перед идеальным. Трибуну катастрофически не хватало людей.
За намдалени следили солдаты из дружины Зонара и видессианские кавалеристы Скавра. Каждый день они приносили известия о том, что все больше и больше намдалени собираются к югу от Аранда. Однако большого отряда латников, которого опасался трибун, пока не появлялось. Всего в двух часах езды на лошади к северу от дубовой рощицы солдаты Княжества начали строить укрепленный замок.
- Дракс занят где-то в другом месте и не хочет, чтобы мы ему мешали, сказал Гай Филипп.
Марк, недоумевая, развел руками. Далеко не всегда поступки намдаленского мятежника казались трибуну осмысленными.
- Да нет, просто они решили занять себя хорошей работой, - заявил старший центурион. Истинный римлянин, он ценил результат, а не метод.
Трибун отвез к краю дубовой рощицы одного из пленных намдалени, освободил его и отправил послом к Драксу с предложением обменять всех пленных на Метрикия Зигабена. Прощаясь с парламентером, его командир - веснушчатый Перик Рыболовный Крючок (прозвище ему дали из-за кривого шрама на руке) - сказал уверенно:
- Все будет в порядке. Через неделю мы будем свободны. Тридцать намдалени стоят одного видессианского полководца.
В ожидании обмена пленные островитяне весело помогали легионерам. Оказавшись в плену, они, тем не менее, по-прежнему неплохо ладили с римлянами.
Когда Марк вернулся в усадьбу Зонара, его глазам предстало необычное зрелище: Стипий на четвереньках в огороде водит носом по листьям капусты и латука.
- Что ты ищешь? - спросил Скавр у жреца-целителя. Какие же целебные травы растут на огороде?
Стипий ответил:
- Мне нужна пара жирных улиток... А, вот!..
Жрец бросил свою добычу в маленький мешочек у пояса.