Я сцепила зубы, не заводилась и помалкивала, лишь время от времени изображая крайнюю степень тупости, и задавала наивные вопросики, ответы на которые уже и сама прекрасно знала.
Пожалуй, это было самое правильное - казаться гораздо примитивнее и глупее, чем ты есть на самом деле. Каждая из самых затюканных шестерок в особняке чувствовала себя мудрее меня и снисходительно старалась помочь.
Первым меня раскусил Вадим. Это когда после дедуктивных размышлений я вычленила и составила списочек главных конкурентов Туманских, то есть персон и структур, с которыми она и он схлестывались подковерно то и дело, и сказала:
- Помогите разобраться! Если это враги, то во что они уже успели вцепиться, во что - собираются и на каких полях пойдут сражения? Чего ждать-то?
- Это вы сами вычислили? - удивленно глянул он.
- Это - не все?
- Конечно. Но в основном все точно. Видите ли, Лизавета Юрьевна, после смерти Нины Викентьевны, увы нам, вся эта шарашка необыкновенно сплотилась, врубила все мощности и возможности, и наезды идут уже беспрерывно. У нас пытаются перехватить кое-какие финансовые потоки, пытаются оттеснить от "трубы", я имею в виду нефть, начали втихую скупать акции и уже отыграли табачную фабричку на Урале. Вышибли нас оттуда и перепродали "Филиппу Моррису"...
- Давайте-ка точнее...
Он долго с интересом разглядывал меня, покуривая, и потом спросил:
- С чего вы из себя дурочку-то строите, Басаргина?
- Ах, друг мой любезный... - закатила я глазки. - А что еще остается делать одинокой беззащитной затюканной девушке? Когда вокруг все такие умные?
- Ну, вы финик, Лизавета! - одобрительно сказал он. - Можно на "ты"?
- Валяй!
В общем, я пробила первую брешь, и мы задружили.
Туманский вел себя странно. Так, словно его уже ничто не интересует. Выздоравливал он трудно, из спальной почти не вылезал, только вел какие-то бесконечные телефонные переговоры, в смысл которых меня не посвящал, и когда я в последний раз его видела за городом, они вместе с Гришкой запускали в спальной игрушечную железную дорогу, очень до" вольные друг другом.
Сим-Сим лежал на ковре, орудуя пультом, Гришка сидел у него на спине и вопил от восторга, а по игрушечным рельсам ездили несколько составов, пассажирских и товарных, ныряли в туннели и проносились по мостам, посвистывая и трубя, загорались и гасли огоньки светофоров, и игрушечный начальник станции брал "под козырек". Гришунька уже называл его "дед Сеня", и, по-моему, по степени восторгов от игры они ничем друг от друга не отличались. Я даже испытала некоторое ревнивое чувство, когда мой парень заорал:
- Мама Лиза, не мешай... Мы, блин, играем! Ночью я пожаловалась Сим-Симу на мои московские проблемы, на то, что до сути дел приходится, в общем, добираться самой. Он слушал молча, потом сдвинул стенную панель, за которой оказался небольшой встроенный в стену сейф, набрал код и открыл его. В сейфе были лишь десятка три одинаковых папок с бумагами. Оказалось, что это досье, персональные. Большая часть из них относилась к противникам Туманских, к врагам, значит, но несколько папок были посвящены биографиям и деяниям и ближнего окружения, то есть друзьям; Кену, Чичерюкину, Вадиму, еще кое-кому и даже Элге!
- Господи, а это-то зачем? - удивилась я. - Это же - свои!
- Своих сейчас не бывает, - нехотя сказал он. - Сегодня свой, завтра чужой И наоборот. Это все - ее работа! Погляди, тебе это полезно.
Я включила ночник, уткнулась в папки. Да так и просидела до утра. Содержимое было не просто увлекательным, иногда смешным, иногда страшным.
Несколько персон я знала только по громким фамилиям и передачам "Герой дня" по ТВ. Я не знаю, как это добывала и как использовала Туманская (в конце концов, у них была и служба разведки), но в этих досье персоны представали голенькими, в них было все подробности о том, что эти люди тщательно скрывали, включая грехи молодости и тайные пристрастия, начиная от запоев и кончая вычеркнутыми из официальных биографий судимостями, номерами анонимных счетов в банках, перечнями недвижимости, суммами взяток, даваемых и получаемых, и даже списками наград и званий, полученных ни за что.
Я удивилась количеству тайных "голубых", мощи их сообщества, тому, как они втихую подсаживают и поднимают друг дружку все выше и выше, так что создавалось впечатление, что самая успешная карьера на Москве - карьера педика. И так далее и тому подобное. В сейфе были и две видеокассеты, но смотреть я их не стала.
Было такое ощущение, что я заглянула в какой-то тайный скотный двор. И еще - мне почему-то было жалко этих людей. Одно дело, когда их ведет на своих веревочках из небесных пределов глумливый Главный Кукольник, который знает все о каждой куколке. Но другое дело, когда за эти веревочки дергает такая же куколка, исполняя роль судьбы и заставляя их двигаться и плясать так, как нужно ей.
И пожалуй, я впервые задумалась над тем, что Нина Викентьевна была не только запредельно умна и талантлива в своих предприятиях, она была очень жесткой, даже жестокой женщиной, раз умудрилась собрать такое, она могла расчетливо и безжалостно заставлять этих бедолаг делать то, что нужно ей и ее делу...
И кажется, к своим тридцати семи годам она узнала не только об этих людях, но и вообще о человеке что-то такое, что было выше понимания для такой дуры, как я. Во всех этих досье было что-то от мертвецкой, когда человека на части разбирает совершенно циничным и бесчувственный паталогоанатом.
Сим-Сим что-то почуял, и, когда мы завтракали, а я безучастно сидела, бледная, с провалившимися от бессонной ночи глазами, он похлопал меня по руке и сказал:
- Мерзко, да? Успокойся... Это никогда не пускалось в ход по-настоящему. Я ведь тоже к этому руку приложил. Собирал, как говорится, по зернышку. Но она ни разу, запомни - ни разу не использовала эти закрома для того, чтобы что-то пробить, провернуть, сыграть по-крупному. Это бы означало - стать на один уровень... с этими и уже ничем от них не отличаться.
- Зачем же тогда надо было все это добро копить?
- Последняя линия обороны, - серьезно сказал он - Последний редут, арсенал, боезапас... На крайний случай, который, к счастью, так еще и не произошел! Многие из этих типов догадываются, а кое-кто даже точно знает у нас это есть. Вот ей и дали существовать. И работать. И никаких наездов всерьез. Такой вооруженный нейтралитет. В общем, нейтральная зона. По крайней мере была.
В этот раз Сим-Сим посоветовал мне побывать на презентации на военном аэродроме в Жуковском "В целях самосовершенствования, - ухмыльнулся он. - В общем, приглядись!"
Кен удивился, что мы с Вадимом собрались сопровождать его, но ничего не сказал.
Было жутко холодно, возле ангаров по бетонке мело сухим снегом, и низкое солнце висело негреюше, как желток. Деловых людей, наехавших из Москвы в своих лимузинах, на поле не пустили и свезли к ангару в трех военных автобусах.
Знаменитая авиафирма представляла публике модификацию такого же знаменитого боевого вертолета, охотника за танками и все такое, отличившегося еще в Афгане. Предполагалось, что деловые люди раскошелятся и отстегнут энные суммы на производство этого чудо-оружия, существовавшего покуда в единственном экземпляре, поскольку наша доблестная, но тем не менее обнищавшая героическая армия, лишенная бюджетной подкормки, освежить себя такими вертолетами и показать флаг всяким НАТО и "Сикорским" пока еще не может.
Вертолет стоял перед ангаром, зелененький такой, а перед ним на бетонке были выложены, как блестящие металлические сигары, стрелы и тому подобное, все те бомбы, ракеты, ленты со снарядами и иные смертоубийственные штуки, которыми вертолетчики будут пулять в гипотетического противника.
Авиагенерал с багровым от холода лицом сипло объяснял, какая это уникальная, способная исполнять уже и ночные полеты и напичканная электроникой замечательная фигня, показывающая немыслимую дальность и мощь, но, на мой взгляд, это был просто нелепый урод, похожий не то на тощую рыбу, не то на сушеного саранчука. Кабина была двухместная, и оба пилота в шлемах и в теплой одежде постукивали унтами и прыгали, чтобы согреться.
Я тоже мерзла в своей укороченной полушубейке и ругала себя за то, что решила форсануть и обулась в ботинки, а не теплые сапоги и нахлобучила на макушку меховую берегку, хотя у меня и был теплый оренбургский платок.
Деловые люди, в отличие от меня, были оснащены шубами, пальтуганами до пят и пыжиковыми ушанками. Они ползали вокруг вертолета молча и деловито.
Здесь, конечно, были не первые банковские и фирменные персоны, но Вадим кое-кого знал и нашептывал мне:
- Вон тот хмырь - господин Алюминий! Тетка - синьора Клизма! В общем, фармацевтика, аспирин и прочее... Толстяк - мистер Газ! Ну, эти два молодых сперматозоида - "Бета-банк"! А вон те - консервщики из Хабаровска! В общем, сплошные "Амурские волны"! А вот этого запомни, видишь, бородатого. похожего на козла... Сэр Никель... Только знаешь, чем это кончится? Ни хрена они не дадут! В ладоши похлопают, водочки на халяву тяпнут - и с концами!
В общем, так и вышло. Пилоты влезли в кабину, вертолет заревел турбинами, раскрутил ротор и рванул в небеса красиво, без пробежки. Минут двадцать кувыркался, замирал, летал чуть ли не задом наперед. И ничего уродливого в нем, летающем, уже не было. Даже наоборот.
Потом сел точно туда же, где и стоял. Все вежливо похлопали и потянулись в ангар. В ангаре было пусто и так же холодно, как и снаружи, а на железных столах стояла водка и лежали сиротские бутербродики с докторской колбаской и селедкой. Водку пили из картонных стаканчиков. Мне стало жутко жалко нашу армию.
- Слушай, а мы не можем отстегнуть им сколько-нибудь миллионов?.. сказала я Вадиму. - Она ж все ж таки летает, эта хреновина?
- Ты что, опупела? - сказал он. - Кто ж ее купит? Ее еще сертифицировать надо, на рынок выводить... А эмираты уже и так нашими вертушками и стрелялками затарились...
- На вас обращают внимание, - тихо сказал мой телохран из-за плеча.
А я это уже я сама замшила. Возле Кена стояли какие-то люди и что-то спрашивали, показывая на меня глазами. А он вежливо отвечал. Авиагенерал что-то громыхал про обороноспособность, но его не особенно слушали, и едва он кончил толкать речугу, как все эти приглашенные кавалькадой двинулись в мою сторону. И оказалось, что - "Матильда в центре всех событий!" - они все жаждут увидеть меня, познакомиться и обменяться визитками. Я растерялась, а Кен только покуривал и загадочно ухмылялся. Получалось так, что я если и не Туманская, то представляю семью, и все просто растекались в счастии меня лицезреть к выражали надежда что это - лишь начало... Долговременного знакомства и вероятного сотрудничества.
А фармацевтическая леди, так та просто обдала меня какими-то жуткими духами и защебетала о том, что по средам у нее в доме приемы - концерты древнеславянской музыки, исполняемой на рогах, бубнах и свирелях, и она будет просто счастлива...
Я ни фига не понимала.
И только позже сообразила, что навел на меня внимание всех этих типов именно Кен. Который и сказал мне:
- Презентация вертолетов их мало волновала. Их уже давно интересуете вы. Москва, знаете ли, в общем, большая деревня. Слухи, сплетни, подковырки... Никто не знает, куда исчез Семен, никто не знает, кто в действительности берет в руки дело... Я просто оказал вам услугу, Лизавета Юрьевна! Это был удобный момент. Нужный им человек в нужное время и в нужном месте.