МАЙКЛ МУРКОК
Ледовая шхуна
перевод изд-ва "Осирис"
Глава 1
КОНРАД АРФЛЭЙН
Оставшись без ледового корабля, Конрад Арфлэйн покинул Брершилл и отправился на лыжах через большое ледовое плато. Он шёл с твердым намерением выбрать: стоит ему умереть, или продолжать жить.
С собой он взял только немного пищи и снаряжение, полагая, что если в ближайшие восемь дней выбор не будет сделан, то он умрет с голоду и от изнеможения.
Для такого шага у него были веские причины. Хотя ему исполнилось всего тридцать пять, и он был одним из лучших шкиперов на плато, в Брершилле капитанской должности ему не получить, а служить первым или вторым офицером под чьим-то командованием он не хотел. Всего пятнадцать лет назад Брершилл имел флот численностью свыше пятидесяти кораблей. Теперь, их осталось двадцать три. И хотя Арфлэйн не обладал болезненной впечатлительностью юнца, единственной альтернативой службы в чужом городе оставалась смерть. Он шёл через плато на юг.
Арфлэйн был высоким, крепким мужчиной с густой рыжей бородой, блестевшей от инеея. От холода его защищал комбинезон из чёрного тюленьего и белого медвежьего меха с капюшоном из кожи медведя. Для защиты глаз от блеска отраженного солнца Арфлэйн надел козырёк из тонкой ткани, натянутый на каркас из кости тюленя. На бедре в ножнах висел короткий клинок, в каждой руке он держал по восьмифутовому гарпуну, которые являлись одновременно и оружием, и лыжными палками. Его лыжи представляли собой длинные полозья, вырезанные из кости большого кита. На них он смог развить приличную скорость и скоро оказался за пределами обычных корабельных курсов.
В то время как его предки были моряками, Конрад Арфлэйн стал ледовым шкипером. И если предкам иногда приходилось перебираться с моря на сушу, то он никогда не покидал льда. Однако у него были такие же привычки, независимый характер и серые глаза, что и у всех мужчин из семьи Арфлэйнов.
Повсюду, на тысячи миль вокруг, был лед - ледяные горы, ледяные долины, и даже ледяные города. Лед постоянно менял свою окраску в зависимости от цвета неба, он был бледно-голубым, лиловым, изумрудно-зеленым, фиолетовым, желтым. Глубокие летние тени придавали глетчерам и гротам сказочное очарование. Зимой же сверкающие ледяные горы и долины были великолепны под хмурым северным небом. В любое время года пейзаж оставался неизменным: лед различной формы и цвета. Арфлэйн был уверен, что все в мире будет так же неизменно, как вечен лед.
Большое ледовое плато, хорошо знакомое Арфлэйну, полностью покрывало часть мира, известную под названием Матто Гроссо. Ее горы и долины уже давно поглотил лед. Арфлэйн знал плато лучше любого другого, впервые он проехал по нему с отцом еще в двухлетнем возрасте. Его отца звали Конрад Арфлэйн, как, впрочем, и всех мужчин его рода на протяжении вот уже нескольких сотен лет, и все они были судовладельцами, а хозяином стаксельной шхуны он стал в двадцать один год. Всего несколько поколений назад семья Арфлэйна обладала многими кораблями.
Ледовые корабли - большей частью торговые и охотничьи суда представляли собой парусники, закрепленные на полозьях, подобных гигантским лыжам. Давным-давно корабли стали главным средством связи, существования и торговли для обитателей Восьми Городов плато. Каждое из этих поселений, расположенных в расселинах ниже уровня льда, обладало собственным флотом, а их могущество напрямую зависело от количества парусников.
Родной город Арфлэйна, Брершилл, когда-то был самым сильным из восьмерки, но его флот быстро рассеялся, и теперь капитанов стало больше, чем самих кораблей. Фризгальт, извечный соперник Брершилла, стал ведущим городом плато. Он диктовал свои торговые цены, монополизировал охотничьи земли и скупал, как в случае с баркентиной Арфлэйна, корабли других городов, не выдерживающие соперничества.
Спустя шесть дней после выхода из Брершилла, все еще не решив окончательно, Конрад Арфлэйн увидел темный предмет, медленно движущийся в его направлении. Он остановился, пытаясь определить его природу. Оценить размеры было невозможно. Предмет мог быть чем угодно, начиная от раненого сухопутного кита, двигающегося на огромных мускулистых плавниках, до дикой собаки, ушедшей от теплых водоемов, где она охотилась за тюленями. Обычным состоянием Арфлэйна было уединение и молчаливость, но на этот раз в его глазах промелькнуло некоторое подобие любопытства.
Угрюмое небо, огромное, серое, тяжелое от снега, вращалось над его головой, закрывая собой солнце. Подняв козырек, он смотрел на предмет, гадая, подойти к нему или двигаться дальше.
Арфлэйн шел по плато не ради охоты, но если это был кит, то, добив его, можно сделать свое будущее относительно безбедным.
Нахмурившись, он ткнул гарпуны в лед и, оттолкнувшись, устремился вперед. Мускулы перекатывались под его меховой курткой, за спиной подпрыгивал увесистый мешочек. Его движения были размеренными.
На мгновение красное солнце пробилось сквозь завесу холодных туч, и лед засверкал, подобно бриллианту, до самого горизонта. Арфлэйн понял, что на снегу лежит человек. Затем солнце скрылось.
Арфлэйн почувствовал себя обманутым. Кит, даже тюлень, могли принести ему хороший доход, от человека же не было никакой пользы. Еще больше возмутило Конрада то, что здесь, как он считал, такая встреча не могла состояться.
Хотя он продолжал двигаться по безмолвному льду по направлению к человеку, он все еще хотел проехать мимо него. Этика ледовых полей позволяла ему не оказывать помощи другим. Если человек умрет, совесть его будет чиста. Трудно было вызвать чувство любопытства у Арфлэйна, но коль скоро оно появилось, его нужно было удовлетворить. Присутствие человека в этом районе являлось крайне редким. Подъехав достаточно близко, чтобы получше рассмотреть фигуру на льду, он остановился.
Человек был едва жив. Изможденное лицо, руки и ноги, лиловые от холода и страшно опухшие. На голове и руках замерзли подтеки крови. Одна нога повреждена. Остатки некогда богатых мехов обмотаны вокруг тела полосками кожи, седые волосы на непокрытой голове искрились от мороза. Это был истощенный, но еще крепкий широкоплечий старик. Он продолжал ползти с необычным, животным упорством. Красные, полуослепшие глаза смотрели вдаль. Большой высохший череп с синими от мороза губами, застывшими наподобие усмешки, поворачивался при каждом движении. Арфлэйна он не видел. Мгновение Конрад постоял задумчиво над человеком, затем повернул было в сторону. Он чувствовал невольное восхищение этим живым мертвецом, хотя и не считал нужным вмешиваться в его борьбу. Он поднял гарпуны, готовый отправиться в путь, но, услышав за собой шум, обернулся. Старик рухнул на белый лед и затих. До его смерти оставались считанные минуты. Повинуясь внезапному импульсу, Арфлэйн вернулся к неподвижному телу. Положив один гарпун и упершись и другой, он потряс человека за плечо.
- С тобой все кончено, старик,- прошептал он.
Большая голова повернулась... Арфлэйн увидел обмороженное лицо под прихваченной льдом гривой волос. Медленно открылись глаза, полные внутреннего безумия. Синие опухшие губы раздвинулись, и из горла вырвался хрип. Арфлэйн задумчиво смотрел в безумные глаза, затем, сняв и открыв мешок, он достал флягу со спиртом. Ловко отвернув колпачок, он поднес горлышко фляги к искривленному рту и влил туда спирт. Старик сделал глоток, закашлявшись, задохнулся. Отдышавшись, он тихо произнес:
- Такое впечатление, что я горю, хотя это и невозможно. Перед тем как вы уйдете, сэр, скажите, далеко ли до Фризгальта...
Глаза закрылись, и голова старика поникла. Судя по остаткам одежды и его акценту, умирающий был фризгальтийским аристократом. Но как он оказался здесь, один, без слуг? Может, на самом деле оставить его умирать в одиночестве? Арфлэйн ничего не добьется, пытаясь спасти ему жизнь.
Старик почти уже мертв. К великим лордам Фризгальта, чьи ледовые шхуны почти полностью захватили плато, Арфлэйн испытывал лишь презрение и ненависть. По сравнению с жителями других городов фризгальтийская знать жила в роскоши, забыв о Богине. Они открыто смеялись над учением о Ледовой Матери, сверх всякой меры обогревали свои дома, часто бывали расточительны. Они отказывались занимать своих женщин простой работой и даже дали им одинаковые с мужчинами права.
Арфлэйн вздохнул и, вновь нахмурившись, взглянул на старого аристократа. Предубеждение к знати и чувство самосохранения уступало место восхищению упрямством и смелостью человека. Если старик потерпел кораблекрушение, то, само собой, он прополз не одну милю, прежде чем добраться сюда. Кораблекрушение - вот единственное объяснение его пребывания здесь. Арфлэйн пришел к решению. Достав из баула отороченный мехом спальник, он расстелил его на льду. Неловко переступая на лыжах, он зашел человеку в ноги и, ухватившись за них, втянул старика в мешок. Крепко завязав тесемки спальника, Конрад взвалил его на спину и закрепил полосками кожи. С видимым усилием он навалился всем телом на гарпуны и начал долгий путь к Фризгальту.
За спиной поднялся ветер. Высоко в небе он рвал в клочья тучи, открывая на время солнце. Лед казался живым, подобно рвущемуся к берегу прибою. Черный в тени и красный в проблесках солнца, он сверкал и переливался. Плато казалось чем-то не имеющим границ, без видимого горизонта. Казалось, что тучи переходят прямо в лед. Солнце уже садилось, до наступления темноты оставалось около двух часов, вряд ли было разумно продолжать путь ночью.
Арфлэйн шел на запад, к Фризгальту, по пятам за скрывающимся красным диском солнца. Легкий снег и крошечные кусочки льда кружились над плато, подгоняемые холодным ветром. Мощные руки Арфлэйна размеренно поднимали и опускали гарпуны, ноги скользили на грубых лыжах.
Сумерки перешли в ночь, а луна и звезды начали изредка показываться из-за разрывов туч. Замедлив движение, он остановился. Ветер стихал, его шум стал похожим на отдаленные вздохи. Когда Арфлэйн поставил палатку, ветер и вовсе прекратился.
Затащив старика в укрытие, он занялся обогревательным устройством. Оно работало на небольших солнечных батареях. Арфлэйн, как, впрочем, и любой другой, не понимал принципа его работы. Даже объяснение в старых книгах ничего не говорило ему. Предполагалось, что срок службы батарей беспределен, но все же лучшие из них со временем портились.
Приготовив суп на двоих, он с помощью спирта привел старика и чувство.
Просвечивая сквозь износившуюся ткань палатки, луна освещала его ровным мягким светом.
Фризгальтиец закашлялся и застонал. Арфлэйн почувствовал, что тот дрожит.
- Хотите немного супу? - спросил он.
- Да, если вы можете поделиться.
Арфлэйн приложил чашку к слабым губам. Поев, фризгальтиец поблагодарил его.
- Благодарю вас, достаточно.
Вновь поставив чашку на обогреватель, Арфлэйн молча присел рядом. Первым заговорил фризгальтиец.
- Как далеко мы от Фризгальта?
- В десяти часах ходу на лыжах. Мы могли бы продолжить путь при луне, но у меня нет карты. Нет смысла пускаться на риск, выходя до рассвета.
- Конечно. Я думал, мы ближе, но...- Старик снова закашлялся, на этот раз слабее, затем едва слышно вздохнул.- Так ошибиться в расстоянии. Мне повезло, вы спасли меня. Благодарю. Судя по вашему акценту, вы из Брершилла. Почему?
- Не знаю,- отрезал Арфлэйн.
В наступившей тишине он приготовился лечь на пол палатки. В его спальном мешке лежал старик, но если он не выключит, как обычно, обогреватель, вряд ли будет слишком холодно.
- Так необычно идти одному без карты по незнакомому льду,- вновь произнес слабый голос.
- Верно,- ответил Арфлэйн.
После небольшой паузы фризгальтиец хрипло, явно собрав последние силы, произнес:
- Я - лорд Пётр Рорсейн. Многие оставили бы меня умирать на льду, даже из числа моих сограждан.