ОПЛОШНОСТЬ БОЦМАНА ВАСЬКИ
Тарелки встали точно перед участниками физкультпробега. - Что, опять "Крепыш"? - сквозь зубы спросил Плавали-Знаем, и Супчик подумал, как бы тарелки в том же порядке не полетели к нему обратно. Но с достоинством ответил: - К вечеру один "Малыш" останется. И то хорошо. И команда торопливо принялась уписывать детскую питательную смесь. - В воде лучше, - сказал Васька. - Почему? - спросил Плавали-Знаем. - Камбала водится. Лови себе хоть руками, - сказал Васька и вдруг, почувствовав, что допустил оплошность, перевёл разговор на другую тему: И чего там только нет - и морские ежи, и звёзды! Как игрушки! Хоть на ёлку вешай! Но было поздно. Глаза капитана на минуту остановились на Ваське, потом живо поехали по ожидавшей какого-то решения команде, и он сказал: - А почему бы зимовщикам не организовать рыбную ловлю? Разве кто-нибудь против? Никто! Хоть удочкой, хоть руками лови. - Плавали-Знаем посмотрел на Ваську. - И насчёт ёлки тоже очень хорошее предложение. Будем ловить ёлочные игрушки. - Так Новый год только через месяц! - Ну и что? А зимовать мы будем что - один день? И потом, почему бы не встретить Новый год заранее? Всё в наших руках, - усмехнулся Плавали-Знаем и, потерев руки перед нарисованным костром, подышал на них так, что изо рта повалил пар. - А кто будет собирать игрушки? - спросил Васька. - Конечно, человек с опытом! - мгновенно сориентировался Уточка, выставив вперёд утиный нос. - Без подводной маски туда не прыгнешь. А на меня ни одна маска не лезет! - сказал Васька. - Поможем, - сказал Уточка. - Натянем, - сказал Плавали-Знаем и, хлопнув Ваську по плечу, встал из-за стола.
КАМБАЛА С ОСТРОВА КАМБАЛА
Один за другим зимовщики скатились по трапу на лёд мимо лохматых актёров, которые терпеливо ждали съёмок, но были уже не прочь погрызть по хорошей косточке. - Ну, с чего начнём? - спросил Плавали-Знаем, оглядывая льдину. - С лунки, - сказал Васька, натягивая прихваченный за неимением маски старый противогаз, в котором Супчик иногда резал особенно злой лук. - Надо долбить лунку. - Долбить? - быстро спросил капитан. - Не пойдёт! Неожиданно он заметил падающий откуда-то сбоку яркий луч и под ним чёрного кота. Кот вертелся вокруг небольшого пятнышка в льдине, цапал его лапкой и, глядя вниз то одним, то другим глазом, нервно дёргал хвостом. Что-то кота привлекало. Плавали-Знаем с интересом посмотрел на него, сказал "брысь!" и плюхнулся на четвереньки. Кот недовольно фыркнул. Но Плавали-Знаем отодвинул его капитанской рукой, ткнулся в ледяное оконце лбом и, вскинув голову, стал быстро протирать лёд локтем. Ямка увеличивалась на глазах. Плавали-Знаем подышал на неё, вытер края носовым платком и, припав глазом ко льду, закачал головой. Внизу, как балерина на сцене, проплывала медуза, из травы щупальцами грозил ему осьминожек, а возле морских звёзд в траве мелькали такие мальки, что удивлённый капитан чуть не пробулькал "агу". И вдруг он весь изогнулся и махнул рукой: "Сюда! Сюда!" Так вот что так занимало кота! Внизу, на лысинке круглого камня, лежала камбала. - Сюда! - крикнул Плавали-Знаем, но, вспомнив, что лунка ещё не проделана, ударил в лёд каблуком. Команду осыпали брызги. - Крючок, крючок! - выпалил капитан. - Будет! - крикнул Уточка. Кот протестующе заурчал. Но Супчик, которому мысль заняться рыбной ловлей пришла ещё раньше, запустил в лунку сразу четыре лески с крючками, выточенными из зубьев сервизной вилки. - Так, - сказал Плавали-Знаем, снова припал глазом к лунке и схватился рукой за поясницу: падавший сверху луч начинал припекать. - Так, - повторил капитан: крючки прошли рядом с камнем. И вдруг закричал: - Не так, не так! Уходит, уходит. Ну что же вы?! - Он посмотрел на команду и разом, сорвав с себя шубу и унты, бухнулся в воду. Из воды вылетела ночевавшая на скале стая гигантских крабов и в ужасе бросилась прочь. Поднырнув под камбалу, Плавали-Знаем попытался схватить её за хвост, но скользкая рыбёшка, вильнув к свету, дёрнулась и в тот же миг вылетела наверх, подхваченная четырьмя крючками. Следом за ней в полынье появилась голова Плавали-Знаем: - П-поймали? - И, увидев камбалу на крючках, простучал зубами: - В хо-хол-лодиль-ник! Чтоб не испортилась. Схватив камбалу за жабры, Супчик потащил её к трапу мимо обиженного кота. А Плавали-Знаем, стуча зубами, повторил: - В холодильник! - И добавил: - Теперь меня!
- В холодильник? - спросил Уточка. - Наверх! Но туловище его в лунку не пролезало. - За волосы его! - крикнул Васька. Уточка схватил капитана за волосы и рванул вверх. Лёд не поддавался. - Может быть, по часовой стрелке? - сказал начальник училища. И Уточка крутанул капитана по часовой. - О! - издал Плавали-Знаем протяжный звук. - Лучше ломиком, - посоветовал Васька, - только не по голове! Но с палубы прозвучало: - Не надо ломика! На борту "Светлячка" стоял сосредоточенный Барьерчик, а из его рук падал и упирался в льдину яркий горячий луч. Барьерчик повёл им вокруг капитанской головы, разрезая лёд словно лазером. Под лучом задымилась струйка пара, и через минуту капитан выкарабкался из полыньи с ледяным кругом на шее. Луч сверкал, как юпитер. Над капитанской головой разливалось сияние, и кое-кто на берегу говорил: - Кажется, уже снимают... Но Плавали-Знаем этого не слышал. Сунув ноги в унты и влезая в тулуп, он хотел спросить: "Где ры-ы-ы...", но голос его поехал вниз и пропал. - Ы... - сказал он ещё раз, и Уточка, посмотрев на капитана, повернулся к Ваське и скомандовал: - Молока! Немедленно молока! Васька удивлённо глянул на новоявленного начальника и качнул головой: - Как, откуда? - Хоть на вертолёте! И, размахивая резиновым хоботом, боцман погнал перепуганную упряжку к острову под удивительным лучом, о котором нужно сказать хотя бы несколько слов.
БАРЬЕР И БАРЬЕРЧИК
Известно, что у курсанта Барьерчика зимовка никакого восторга не вызывала. "Ничего себе, зимовочка", - думал он, ворочая скулами. Правда, увидев обросший льдами "Светлячок", курсант чуть было не сказал себе словами одной своей тётушки: "Выше себя не прыгнешь!" Но ему гораздо больше нравились слова его школьного учителя: "Бери выше! Написал контрольную на "четыре"? Подумаешь, барьер! Это так, барьерчик... Ищи барьер! Бери выше!" И что бы старательный ученик потом ни сделал, он говорил себе: "Подумаешь барьер! Это так, барьерчик..." За что, понятно, и получил соответствующее прозвище. Ему хотелось сделать что-нибудь такое, о чём весёлый учитель сказал бы: "Вот это барьер!" Теперь, мечтавший о кругосветном плаваньи, Барьерчик готов был сам столкнуть "Светлячок" с места. Только бы мелькнула какая-нибудь подходящая для этого мысль, ну хоть какой-нибудь лучик! И в тот момент, когда из лунки вынырнула голова закоченевшего Плавали-Знаем, Барьерчик заметил не лучик, а самый настоящий луч. Правда, природа луча вызывала сомнение, но из каких пустяков порой не появлялись на свет самые гениальные штучки! Случалось, из самых сущих пустяков! Луч бил из дырявой кастрюли, которую Супчик повесил на корме в надежде, что кто-то из машинистов приварит ей днище. Но вместо машинистов отлично потрудился Плавали-Знаем, заливая из шланга палубу. Вода в кастрюле превратилась в лёд, ветер обточил и превратил его в прекрасную линзу, а солнце пропустило сквозь неё тот самый луч, который заметил вдумчивый Барьерчик. Одно движение руки - и луч сверкнул с необыкновенной, может быть лазерной, силой! "Вот это дело, - подумал Барьерчик, прожигая лёд вокруг капитанской головы. - Лёд против льда!" Барьерчика не волновала возможность научного открытия. Зато он видел "Светлячок" идущим сквозь разрезанный лучом лёд! Дело было теперь только в кастрюле, в большой кастрюле, и Барьерчик, прокатившись по палубе, бросился к Супчику. По дороге, на секунду заглянув в кубрик, он открыл дневник и написал: "Кажется, я нашёл выход из ледового...", но сломал карандаш и побежал в столовую. В это время разрумянившийся от творившихся вокруг жарких дел композитор, подышав на пальцы, вытаскивал из кармана кителя бумагу, чтобы записать несколько звонких, как лёд, и решительных, как ветер, нот. Стоянка во льду, отсутствие движения словно бы затормозили на некоторое время все звуки. Но только что он сам видел, как под солнечным лучом лёд хрустнул, плеснула живая вода, и целая горсть нот так и зазвенела в ушах. Нужен был карандаш! Но карандаша не было. И, поднимаясь за ним на палубу, композитор думал про своих курсантов: "Какие ребята! Какие ребята! С такими не просто зимовать, а идти наперекор ветру, бороться с невзгодами, ломать лёд! Ломать!"
Он забежал в кубрик, набросал в дневнике слова: "Вперёд, вперёд, ломая лёд!" И быстрым росчерком нанёс несколько решительных нотных знаков. Потом сунул тетрадку в карман и, размахивая рукой в такт мотиву, вышел на палубу, схватил стоявший у камбуза ломик и стал весело долбить лёд. Из-под ломика, как ноты, летели ледяные искры. Наконец начальник училища так поставил в мелодии восклицательный знак, что искры с ног до головы осыпали капитана. Капитан ткнул в лёд пальцем и гневно спросил глазами: "Что это значит?" - Что это значит? - гневно перевёл всё понявший Уточка и пронзительно посмотрел на своего недавнего учителя. - Получается! - сказал начальник. - Получается музыка! Почти как у Дунаевского! - И протянул тетрадку. Плавали-Знаем хотел отшвырнуть её в сторону, потому что начальник всё ещё долбил лёд, но вдруг провёл по тетрадке глазом, покачал головой и протянул тетрадь Уточке: "Читайте! "Вперёд, вперёд, ломая лёд!" Лёд, который он так наращивал! Плавали-Знаем осуждающе закачал головой, но, что-то вспомнив, еле слышно прохрипел: - Дневники - на проверку! Через несколько минут Уточка, над которым от усердия поднимался пар, вынес капитану стул и протянул несколько тетрадей.
Открыв первую, Плавали-Знаем прочитал:
1. Молочная смесь "Крепыш". 2. Питательная "Малыш". 3. "Крепыш". 4. "Малыш".
Под ложечкой у капитана засосало. Он открыл следующую тетрадь и мигом забыл о голоде, потому что увидел строчку, от которой брови его прыгнули вверх: "Кажется, я нашёл выход из ледового..." - Это чья? - Он помахал тетрадью. - Барьерчика! - живо ответил Уточка. Плавали-Знаем махнул было пальцем: "Барьерчика ко мне!", но тут услышал рокот, и брови его взлетели ещё выше. А все стоявшие на палубе так и приросли к месту. Прямо к судну рулил вертолёт. Под ним на стропах висела единственная на острове коза, которую Васька выпросил у хозяйки на главную козью роль, а шутники с вертолётной станции взялись побыстрее доставить. Под вертолётом, поспевая на бегущей упряжке, растрёпанный Васька держал одной рукой котелок, а другой доил дёргающуюся козу. Вертолётчики сверху подмигивали: чего только не сделаешь, желая увидеть на экране хороший фильм про собственный остров! Но скоро котелок был полон, вертолёт с козой отправлялся в обратный путь, а Васька махал вертолётчикам сорванным наконец противогазом.
НУ ЧТО МОЖНО СДЕЛАТЬ ЕЩЁ?
В минуту молоко закипело, и хлебнувший несколько целебных глотков капитан сказал: - Барьерчика ко мне! Постучав пальцами по тетрадке, он спросил у курсанта: - Так из чего вы нашли выход? - Из ледового плена, - доложил Барьерчик. - Значит, из плена... - с иронией сказал Плавали-Знаем. - И какой же это выход? И едва Барьерчик изложил свою мысль, капитан сказал: - Ерунда! Никакого выхода. - Может быть, и ерунда, - сказал Барьерчик. - Но без этой ерунды вы и сейчас бы болтали ногами в проруби. Стоит попробовать. Но в ответ услышал давно не звучавшее: - Плавали, знаем! А чтобы ваши знания пришли в порядок, почитайте денёк-другой "Навигацию". Полезно. - "Навигацию", "Навигацию", - сказал Уточка, подталкивая своего товарища к двери кубрика. - Ты что делаешь? - спросил Барьерчик. - Помалкивай, - шепнул Уточка. - Отзимуем, снимут кино! Финансы на бочку и покупай брючата. А так сиди себе с заплатками на карманах. - И он подёргал Барьерчика за штанину, на которой светилась штопка. Барьерчик вскинул голову, сказал: - Лучше брюки в заплатах, чем совесть в дырах! - и захлопнул за собой дверь. А Уточка выкатил грудь и вскинул голову, будто почувствовал себя штурманом. - Как же так? - удивился наблюдавший эту сцену начальник училища. Он был смущён... Ведь лёд действительно под лучом ломался! Он это сам видел! Об этом звенела его песня - она и сейчас ещё доносилась откуда-то с края льдины, где лежали нерпы, будто музыкальные животные услышали его мысли. Но недавний ученик, которому он ставил пятёрки, сказал: - Песня - это одно, а навигация - другое. Вы тоже могли бы повторить "Навигацию"! - И, вложив в руки начальнику потрёпанный учебник, Уточка кивнул на кубрик и замурлыкал: - "Вперёд, вперёд, ломая лёд!" Начальник пожал плечами и отправился в кубрик. Может быть, он действительно чего-то не понимал, но вступать в дискуссии, когда в душе звенела песня, он не стал. А Плавали-Знаем, похлопав по тетрадям, сказал: - Дневников достаточно. - И, пройдя в столовую, постучал перед Супчиком пальцем: - Барьерчику никаких мисок! Ни одной кастрюли! Ни-ни! Супчик, не понимая, почесал в затылке и спросил: - А что делать с камбалой? - Уху! - решительно сказал Плавали-Знаем. Супчик развёл руками: одной камбалы мало. - Поджарить, - предложил Уточка. - Ещё меньше! - Компота давно не было! - вспомнил Васька. - А что? Компот! - сказал Плавали-Знаем. - Конечно, компот. Супчик спросил: - Из камбалы? - А что? - С сахаром или с солью? - Компот на первое, соль на второе, сахар на третье, - подумав, сказал Плавали-Знаем. И собрался уже на корму, чтобы ликвидировать хитроумный прибор Барьерчика, но едва вышел на палубу, зажмурился и спрятал голову в воротник: в глаза плеснуло светом. На перекладине мачты сидел чёрный кот и вращал лапкой бутылку. Ту самую, последнюю, кефирную бутылку! - Поставь! - крикнул Плавали-Знаем. Но кот вдруг так глянул вниз, что в воздухе прозвучало: "А кто взял мою рыбку?" "Слуховые галлюцинации", - подумал, оглядываясь, Плавали-Знаем и для верности спросил: - Какую рыбку? "Камбалу с камня", - послышалось снова. И кот опять пустил кефирной бутылкой десятки зайчиков. - Поставь! - приказал капитан. Но усатый так качнул бутылку, что у Плавали-Знаем на лбу заранее вспухла шишка. - Ну, старая шапка! Ну, драный воротник, я тебе покажу! - проскрипел Плавали-Знаем. И кот, оставив бутылку в покое, спрыгнул на ящик и, явно передразнивая Плавали-Знаем, стал с издёвкой пересчитывать лапой одну за другой кефирные посудины. И при этом щурился: "Посмотрим, кто кому покажет. Кто кому..." Капитан встряхнулся и увидел перед собой сверкающую мачту, которую Васька непонятно когда успел уже разукрасить морскими звёздами и ежами. "Ну вот и ёлка", - подумал Плавали-Знаем. И, залив из шланга трещины и выбоинки на льду, во всю грудь глотнул морозного воздуха и подмигнул сам себе и Уточке: - Ну, кажется, сделано всё! Ну что можно сделать ещё? Ну что? И Уточка сказал: - Больше - ничего! И ни один, ни другой не представляли, что может найтись человек, который бы придумал что-либо ещё. А между тем к острову со стороны океана приближалась какая-то блестящая точка. Скоро над Камбалой снова застрекотал вертолёт, и кто-то, обвешанный аппаратами, стал быстро спускаться по верёвочной лестнице. "Ну, вот наконец и кино!" - обрадовался Плавали-Знаем и увидел, как сквозь расступившуюся толпу к "Светлячку" спешит толстенький, очень знакомый человек.
САМОЕ КОРОТКОЕ ИНТЕРВЬЮ
Да, по льду Камбалы в сверкающей пыжиковой шапке торопился корреспондент Репортажик. Тот самый Репортажик, который первым сообщил миру о необыкновенной зимовке "Светлячка". Честно говоря, он чуть не забыл об этом сам, но услышал, как залетевший в Океанск рыбак за чашкой чая шепнул соседу: - А у нас на Камбале дела! Зимует "Светлячок", и про него снимают кино. Две серии! Репортажик бросился в аэропорт: он сделал открытие, он сообщил о зимовке, а снимать будет кто-то? Ну нет, он ещё кое-что сумеет сам! Под ногами Репортажика скрипела морозная пыль, и, щёлкая на ходу то одним, то другим фотоаппаратом, раскрасневшийся корреспондент спешил к ставшему известным в такой короткий срок "Светлячку". Сомнений быть не могло: на судне готовились к съёмкам. Пароход сверкал сказочным льдом: видно, декораторы поработали на славу! Несколько раз Репортажик споткнулся и отдёрнул ногу: лёд кое-где был прозрачным, и сквозь него глядела чёрная глубина. Откуда ни возьмись, к корреспонденту подлетела собачья упряжка, Васька помог забраться в странный возок, и в несколько секунд они оказались перед приветственно машущим рукой Плавали-Знаем. - А киногруппа здесь? - спросил корреспондент. - Ждём, - сказал капитан.
Репортажик был первым! Он расстегнул магнитофон и протянул микрофон капитану: - Маленькое интервью. Что бы вы хотели сказать нашим слушателям об этой необыкновенной зимовке? При слове "интервью" Плавали-Знаем расплылся в улыбке, растерялся, от волнения приложил микрофон к животу. В желудке запело, и Плавали-Знаем смущённо замигал. Но Репортажик засмеялся и вскинул руку: - А что! Такого оригинального начала ещё не было ни у кого. Коротко, зато ясно! А остальное потом, в каюте или в столовой, за обедом, - по-свойски сказал корреспондент, привыкший к флотским угощениям, не замечая, что бравый капитан снова смутился. Васька кашлянул. От смущения, казалось, скрипнула дверь. И тут из-за двери показался старенький, но чистый колпак Супчика, и кок сказал: - Прошу на компот и блины. Почувствовав приближение гостя, гостеприимный Супчик испёк сковородку блинов из остатков питательной смеси и козьего молока. Корреспондент распахнул дверь: "Идём! Конечно, идём!" - и потянул капитана за рукав. Но ноги Плавали-Знаем и сами тянулись на блинные запахи, как Васькин нос.
МАСШТАБЫ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА
- Ну, чем вы потчуете зимовщиков? - спросил Репортажик, опуская на пол магнитофон, аппараты и потирая руки. - Компотом, - сказал Супчик. - Из груш, яблок? - Репортажик предпочитал из абрикосов. - Из камбалы! - сказал Супчик. Репортажик захохотал. - Прекрасно! - Он любил флотский юмор и тут же вскинул висевший на груди аппарат, чтобы сфотографировать для газеты остроумного кока. - А рецепт есть? - спросил он. - А как же! - вмешался Плавали-Знаем. - Лично мой! - А какой же? - Сперва кипятим воду без камбалы, а потом с камбалой, - пояснил Супчик. - Так это же уха, - пожал плечами Репортажик. - Нет, - сказал кок. - Уха с перцем и солью. А эта без ничего. - Интересно, - сказал Репортажик. - Это что-то новенькое. - А у нас всё новое, - засмеялся капитан. - Лёд - новый, собаки - новые, ёлка - новая. Супчик внёс сковородку, на которой шипели тощенькие блины. И, заметив, что к ним протягиваются несколько рук, Плавали-Знаем схватил один и бросил его в рот. В ту же минуту он выкатил глаза, заахал: "Ах-ха, ах-ха, ах-ха!" Наконец отдышавшись и смахнув слезу, Плавали-Знаем сказал: - Блины тоже новые. - И, вспомнив, что первым надо было угостить гостя, подвинул к нему сковородку, но блинов уже не было. На дне супницы ещё плескалось немного юшки, в которой плавал крохотный камбалий хвост, и, подхватив двумя пальцами, Репортажик спрятал его в рот: - А знаете - ничего! Компот пользовался успехом. Нужно заметить, что после этого угощения у автора рецепта появилось ещё одно прозвище - "Компот из камбалы", которое стало звучать гораздо чаще, чем "Плавали-Знаем". Однако рассчитывавший на крепкий флотский ужин Репортажик сказал: - Запить бы это теперь нарзанчиком. И Васька готов был погнать упряжку в единственный на Камбале ларёк, но Плавали-Знаем развёл руками: - Зимовка... - Так чем же вы занимаетесь? - спросил Репортажик, подходя к нарисованному огню. - Носимся на собачках, - выпалил Васька. - Собираемся у камина, - сказал Уточка. - Переносим вертолётами коров, - сказал Плавали-Знаем. - Коз! - поправил Васька. - Можно и коров, - сказал Репортажик, который любил сделать из большой мухи маленького, но слона. - Мёрзнем, как Амундсен, - вздохнул Супчик. - Ну, у Амундсена всё промерзало насквозь, - сказал Репортажик и заключил: - А у вас хорошо! Хорошо! Но маловато размаха! - Маловато? А что сделали бы вы? - с усмешкой спросил Плавали-Знаем. - Я? - Репортажик на секунду задумался и решительно сверкнул глазами: - Ну хотя бы межконтинентальный шахматный радиоматч: "Светлячок" - "Антарктида". - А что? - согласился Плавали-Знаем. В этом действительно был размах. - Но нет шахматной доски, нет шахмат. - Доски?! - спросил Репортажик. - А это что? - И, распахнув иллюминатор, он показал на раскинувшееся за бортом ледяное поле. - А фигуры? - Из льда! - воскликнул Репортажик, удивляясь, как у людей не хватает фантазии. - Из льда! - Гениально! - сказал Уточка и тут же доказал, что фантазии у него хоть отбавляй: - Нужно только, чтобы и фигуры были достойны зимовки. На месте короля не просто король или какой-нибудь Посейдон, а... Репортажик вопросительно посмотрел на курсанта. - А, скажем, главный герой зимовки! - Оригинально! Стоит подумать. Стоит поискать! - Нашёл! - сказал Уточка, посмотрев на покрасневшего Плавали-Знаем. Нашёл! - И бросился по трапу вниз выполнять замысел. - Может быть отличный снимок! - крикнул вслед ему Репортажик. А Плавали-Знаем вздохнул: - Да, есть ещё настоящие люди. А есть чудаки. Вбили себе в голову, что могут вырваться из "ледового плена". Начитались фантастических проектов! Так вот теперь сидят и учат "Навигацию". - Учат? Сейчас? - мгновенно откликнулся Репортажик. - Именно, - усмехнулся Плавали-Знаем. - Так что же вы не сказали сразу! "Учёба на зимовке" - прекрасный кадр! И, подобрав аппаратуру, Репортажик побежал в кубрик, где сидели над "Навигацией" курсант Барьерчик и начальник училища.
ХОРОШО! ХОРОШО!
Плавали-Знаем смотрел ему вслед и вспоминал, что же он хотел сделать из подсказанного размашистым корреспондентом. Из открытой двери, будто скрываясь от холода, в коридор влетела стайка снежинок, и капитан щёлкнул пальцами: "А! Вспомнил! У Амундсена в каюте всё промерзло насквозь! А разве мы хуже?" И, распахнув один за другим все иллюминаторы в столовой, он высунул нос наружу. За бортом разгорался такой мороз, что ошалелые бобики, сбившись в кучу, прятались под большого чёрного водолаза. "Хорошо берёт!" - подумал Плавали-Знаем. И увидел картину, от которой за ворот так и плеснуло теплом: внизу курсант Уточка вырубал из льдины фигуру, ещё незнакомую ни одному гроссмейстеру в мире. Под ударами кирки появлялись его, Плавали-Знаем, лоб, нос, подбородок, выставленная вперёд, как у покорителя полюса, нога... Плавали-Знаем разволновался, прошёлся по столовой. Стены вокруг обрастали мерцающими иглами инея. Всё становилось хрустальным. Шерсть на его воротнике поднималась дыбом.
"Хорошо!" Он представил собственный газетный портрет (в заиндевелой шубе!) и, даже показалось, услышал стук морзянки: "Межконтинентальный радиоматч! "Светлячок" - "Антарктида". Стук был в самом деле, но несколько иной. Курсант Упорный, уловив какой-то звук, схватился за наушники, придержал ключ, который от мороза выстукивал SOS, SOS, SOS, и стал записывать прорывающиеся издали сигналы. Временами они глохли и падали льдинками вниз, но, казалось, сидевший под столом вездесущий чёрный кот, как фокусник, подбрасывал их лапами вверх и подмигивал: на место, на место. Из букв складывался такой текст, что даже Упорному не сиделось в кресле! А Плавали-Знаем слышал только звуки будущей славы. Он смотрел на обросшую инеем столовую, где, как в глубине пещеры, пылал костёр Уточки. Капитан протянул к нему руки, но от костра дохнуло холодом. "Вот это зимовка", - подмигнул сам себе Плавали-Знаем и подумал вслух: - Интересно, долго ли собирается корреспондент снимать моих учеников? Он вдруг выбил на весь "Светлячок" чечётку и направился в кубрик за Репортажиком.
ИЗУМЛЕНИЕ КОРРЕСПОНДЕНТА РЕПОРТАЖИКА
Курсант Барьерчик хлопнул об стол учебником, который перечитал сто раз ещё в училище! Нашли кого заставить учить "Навигацию"! Пятёрочника, сдававшего экзамены досрочно! И кто усадил? Утёнок, которому он сам на каждом экзамене писал десятки шпаргалок. - На каждом экзамене по десятку! - горько усмехнулся Барьерчик. - Ну, вы, конечно, преувеличиваете, - мягко произнёс начальник: он любил мир между своими учениками, но возмущение курсанта ему пришлось по душе. Это уже проявляется характер! - Преувеличиваю? Да у него и сейчас из карманов торчат шпаргалки. Как вермишель! А меня заставляют учить "Навигацию"! - Ну, повторить никогда не вредно, - сказал с улыбкой начальник. - Не вредно! Ну ладно - меня! Так ведь и вы влетели сюда учить "Навигацию"! А Уточка выслуживается, - сказал Барьерчик. - И перед кем? Он насмешливо вскинул голову, выпучил глаза и повёл руками по воздуху, будто поливал из шланга мачты. - Великий мореплаватель! А мы с вами - мы ему помогали. - В чём? - спросил начальник. - Ловить тузиков, - сказал Барьерчик с презрением. Начальник промолчал. Тузиков он не ловил. Но как композитор - что и говорить! - мог подсказать курсантам кое-что толковое. Своей музыкой! - Стыд! - произнёс Барьерчик. - Шуточки! В это время открылась дверь и в кубрик вкатился с фотоаппаратом в руках Репортажик. Над ним сверкнула вспышка и щёлкнул объектив. - Отлично! - крикнул корреспондент, сразу взявшись за дело. - Прижмите учебник к груди. Вот так. - Учебник? - с усмешкой спросил курсант. - И покрепче? - Покрепче, покрепче! - появляясь в кубрике, благодушно пророкотал Плавали-Знаем. - Поучите и когда-нибудь ещё напишете воспоминания... - О том, как мы торчали во льду, когда была возможность вырваться из ледового плена? - спросил Барьерчик. - А что, разве такая возможность есть? - Репортажику сразу представился заголовок в полгазеты - "Из ледового плена". - Ещё какая возможность! - сказал Барьерчик и выложил корреспонденту свою идею. - Чепуха! Непробиваемый лёд! - сказал капитан. Но Репортажик ухватился за необычность идеи. Линза в кастрюле! И какая возможность прекрасного окончания эпопеи! - Чудесно! - крикнул он. - Если получится, это может быть даже очень здорово! - Здорово? Чудесно? - спросил Плавали-Знаем. - Конечно, - сказал Репортажик. - Я видел тонкий лёд своими глазами. - Так-так, - сказал капитан. - Так-так. Тогда загляните в учебник, пожалуйста, и вы. Поучите для сведения! - И вышел, захлопнув перед изумлённым Репортажиком дверь так, что зацепил его по носу.
МЫ ЕЩЁ ПОСМОТРИМ!
Но и на самого Плавали-Знаем неожиданно обрушился удар. Споткнувшись на трапе, в него буквально врезался вылетевший из рубки курсант Упорный. Но это был первый удар, за которым обрушился второй. - Радиограмма! - крикнул радист. И, схватив крупно исписанный бланк, Плавали-Знаем стал читать: "КАПИТАНУ ПАРОХОДА "ДАЁШЬ!". КАПИТАНУ ПАРОХОДА "СВЕТЛЯЧОК". ПРИКАЗЫВАЮ КОМАНДЕ ПАРОХОДА "ДАЁШЬ!" СЛЕДОВАТЬ НА ВЫРУЧКУ "СВЕТЛЯЧКА" ИЗ ЛЕДОВОГО ПЛЕНА. РУКОВОДИТЕЛЕМ ЭКСПЕДИЦИИ НАЗНАЧАЮ КАПИТАНА МОРЯКОВА". Плавали-Знаем вспыхнул, как ракета. - Хотят отнять славу! Такую славу! И кто? Солнышкин, Перчиков, Челкашкин! - Лицо капитана перекосилось от презрения, и он усмехнулся: - Ну ничего! Мы ещё посмотрим! В мерцающем от мороза пространстве раздалась команда: - Васька! Уточка! Ко мне! И скоро Васька и Уточка, перед которыми лежало расчерченное на шахматные квадраты поле, получили приказ: "Возводить укрепления!" - и, взяв ломики, принялись за срочную работу.
ТАКОЙ ЗНАКОМЫЙ ГОЛОС
Пароход "Даёшь!" выжимал последнюю скорость, по бортам вспыхивали разряды и дымилась вода. Дымилась вода, дымился утюг, которым дневальная Марина гладила простыни для пострадавших. Борщик колдовал над дымящимися котлами, и во все стороны, даже против ветра, разлетались такие ароматы, что, казалось, встречные льды поворачивали обратно, принюхиваясь, как собаки. Все торопились на помощь "Светлячку". Челкашкин раскладывал бинты, а боцман Бурун, сунув второпях под койку к горячим трубам свой дубовый бочонок, выбирал теперь на корме самый крепкий буксирный трос. Солнышкин стоял у штурвала, вглядывался вперед, и перед его глазами вспыхивали искорки. Где-то там, в жестоких льдах, замерзал "Светлячок". Солнышкину даже виделось, какой он крохотный и добрый: его хотелось взять в руки и прикрыть ладонями, как маленького пингвина в Антарктиде. На борту "Светлячка" люди ждали помощи. Что такое оказанная вовремя помощь, Солнышкин хорошо знал. И глаза его так и летели вперёд, как два спасательных круга. Дверь рубки была приоткрыта, и за ней стремительно пролетали созвездия. Рядом с Солнышкиным стоял Морячок, а сбоку с лапы на лапу переступал подросший пингвин. Он тоже готовился к встрече со льдами. Вдруг в рубку, странно моргая, ворвался Перчиков.
- Ты ничего не видел? - спросил он у Солнышкина. - Что было на пути, всё видел, - сказал Солнышкин. - А вертолёт с козой видел? - Мне не до шуток, - нахмурился Солнышкин, - придумал бы что-нибудь поумней. - Так я видел! - вспыхнул Перчиков. - Как на экране. Впереди вертолёт, под ним коза и кто-то на бобиках! - Ну и ну! Солнышкин дёрнулся. В открытую дверь влетело облачко каких-то чёрных частиц и ужалило его. Солнышкин хотел отмахнуться, но, вытянув шею, вместе с Перчиковым уставился на дверь: за бортом гигантскими скачками неслось стадо испуганных океанских крабов. Перчиков схватил кинокамеру, но стадо пронеслось с невероятной скоростью и скрылось за горизонтом... Встревоженный Моряков выбежал из рубки с биноклем, посмотрел вперёд и сказал: - Да, там явно неблагополучно. Прибавить ход! - Быть может, цунами? - сказал Перчиков. А Верный отчаянно залаял. - Чует, - сказал Солнышкин. И только Морячок был в каком-то странном спокойствии. Солнышкин оглянулся и едва не выпустил штурвал - Морячок вдруг чётко сказал: - Утечка полезного времени. - Рехнулся ящик! - возмутился Перчиков и хотел похлопать его по бокам, но услышал: - У ящика есть имя. Ящик в полном рассудке. - И Морячок ещё громче повторил: - Утечка полезного времени. - А вообще, - рассудительно сказал Солнышкин, - если изобретателю снятся козы, то почему изобретению не чокнуться? - Не обижай Морячка, Солнышкин... И Перчиков, который хотел сказать роботу что-то обидное, смолчал, припомнив, что Морячок вёл себя всё время разумно. Прекрасно играл в шахматы. В радиорубку приносил от Борщика сухари, а боцман в нового матроса просто влюбился и приговаривал: "Ну и молоток! Не хуже медведиков!", потому что не умевший спать Морячок в свободное от вахты время брал швабру и начинал драить палубу. Морячок то молчал, то к чему-то прислушивался, поворачиваясь грудью к ветру. И вдруг, притопывая на месте, запел каким-то чужим голосом: Ровно в двадцать четыре часа Совершим кругосветку, ребята... Потом сказал: "Ах, я дурак!" - и попытался хлопнуть себя по лбу. - Совсем рехнулся! - удивился Перчиков и хотел выпроводить его из рубки, но тут вдали что-то засветилось, засверкало. Наблюдавший в бинокль Моряков скомандовал: - Малый ход! - И сказал: - Странно, очень странно... - Смотри, смотри! - крикнул Солнышкин. Но Перчиков и вся команда "Даёшь!" уже всматривались в ночную даль с тревожным недоумением: среди открывшегося ледяного поля возникала ледяная гора... - Включить прожекторы! - приказал Моряков, и под вспыхнувшими лучами перед участниками экспедиции за ледяной стеной засверкало обросшее сосульками фантастическое судно, на борту которого горбился какой-то мамонт. Но ещё удивительней было то, что стена - громадная ледовая стена - на глазах у всех продолжала расти, и не какие-нибудь кристаллы, а целые куски льда всё поднимались и поднимались вверх, будто кто-то возводил укрепления. Моряков нахмурил брови. Ничего подобного полярный капитан не видел даже в Антарктиде. Последняя стадия обмерзания! "Есть ли там кто-нибудь живой?" - подумал он. А стоявший на баке боцман Бурун, не дожидаясь команды и опередив всех, крикнул: - Эй, на "Светлячке", принимай буксир! И в ответ донёсся давно забытый, но такой знакомый голос: - Плавали! Знаем!
ЛИЧНОЕ КРУГОСВЕТНОЕ ПЛАВАНИЕ
Пока Моряков, Солнышкин и вся команда "Даёшь!" спешили на помощь погибающим, жизнь на "Светлячке" тоже не стояла на месте. Лауреат будущей премии порывисто исписывал нотами листок за листком. Репортажик бегал по холодному кубрику и хлопал себя рукой по голове: - Я его прославил! Я первый сообщил о зимовке! А он меня - учить "Навигацию"! - И Репортажик хлопнул себя ещё и учебником. - Так это ты сообщил? - спросил Барьерчик. - Я! - Репортажик похлопал ладонью по висевшему на груди фотоаппарату. - А как же ты о зимовке узнал? - Я сам видел, - Репортажик показал пальцем вниз. - Откуда? - С самолёта! - С самолёта? - Барьерчик горько засмеялся. - Он видел с самолёта, а мы тут лови собак и жуй компот из камбалы! И к удивлению задравшего голову Репортажика, курсант ударил учебником по столу: - Тогда учи "Навигацию"! Смущённый Репортажик захлопал ресницами, присел на край кефирного ящика, а Барьерчик, вышагивая метр туда, метр обратно, воскликнул: - Люди совершают кругосветку, воюют со штормами, а мы из-за этих банок-бутылок, - он посмотрел на Репортажика, - сидим среди дурацкого льда в этой каморе! - Он ткнул сапогом в звякнувший ящик. - Ну, мы тоже совершаем кругосветное плавание или кругосветный полёт, сказал начальник. - Мы - кругосветное плавание? - Барьерчик с сожалением взглянул на него. - Да! - сказал начальник. - Совершенно точно! Каждый из нас в сутки совершает кругосветное путешествие - с кораблём, или с домом, или с кроватью. Мы и сейчас с льдиной и "Светлячком" совершаем оборот вокруг Земли - в двадцать четыре часа. И не такое уж это маленькое плавание. Глаза начальника вспыхнули. - Дело только в том, что за это плавание мы успеем сделать. Один двадцать четыре часа проспит, другой - напишет песню. - Он нарисовал в воздухе пальцем музыкальный ключ. - Один сделает глупость, другой - открытие. Один кого-то предаст, другой - спасёт человечество. Один решит мировую проблему, а другой - не выучит дважды два. И всё это в двадцать четыре часа! Только нужно чувствовать, какое это важное плавание, и быть толковым капитаном! Слышите, как мы быстро плывём? Начальник прислушался. Барьерчик тоже загорелся. Ему показалось, что он видит бег звёзд, слышит, как летит "Светлячок", как вместе с ним летит вокруг Земли остров Камбала. Ему почудился невероятный полёт океанского ветра. Но через минуту Барьерчик угас и усмехнулся. В кубрике была тишина. Слышалось грустное звяканье бутылок и какие-то быстрые удары, будто по льду, с пыхтением, в несколько рук били ломом. - Вот мы и плывём с этой дурацкой льдиной, - сказал Барьерчик. - За двадцать четыре часа мы при помощи этого друга, - он кивнул на корреспондента, - наделали столько глупостей! - Но я не знал, что можно выбраться. Я немедленно напишу статью. Я докажу! - И Репортажик стал искать в кармане авторучку. Удары за бортом стали сильней и чаще. Барьерчик хотел выглянуть в коридор, но дверь оказалась запертой. - Нашёл первоклассников! - сказал Барьерчик. - Посадил под замок. Еще без обеда оставит! - И курсант стукнул в дверь кулаком. Но начальник вскинул вверх палец: "Тихо!" - Вы что, боитесь? - удивился курсант. - Я - боюсь?! - сказал начальник, но вдруг снова замахал руками и прислушался. - Тихо, тихо! - попросил он. - Получается настоящая песня! Сначала будет про бурю, про ветер - как у Дунаевского, а потом... потом вот так. - И он пропел: Ровно в двадцать четыре часа Совершим кругосветку, ребята! Только нужен инструмент. - Инструмент? - Барьерчик подумал, выставил на стол десяток кефирных бутылок и с усмешкой постучал по ним карандашом. - А что?! - Начальник быстро расставил их в каком-то порядке, провёл пальцем по горлышкам и, постукивая то по одной, то по другой, стал напевать бодрый мотив. Начальник напевал. Барьерчик прислушивался. А рядом сидел Репортажик и, хлопая себя по голове, причитал: - Ах, я дурак! Вот дурак! Это, кажется, были те самые слова, которые уловил незаслуженно обиженный Морячок. Звучали эти слова в кубрике "Светлячка" так громко, что заглушали удары лома и крики на льдине, где Плавали-Знаем, Васька и Уточка строили ледяные укрепления. А в кубрике стоял Барьерчик и смотрел то на ящик из-под кефира, то на иллюминатор так решительно, будто наконец задумал взять самый главный барьер если не в жизни, то в двадцатичетырехчасовом кругосветном плавании, которое он совершал на борту "Светлячка". Как ни странно, слова начальника запомнились и тревожили, а его мелодия, ещё до конца не ясная, начинала звучать и призывала действовать. Но вдруг курсант перевёл взгляд на дверь: внимание его привлёк всё приближающийся шум.
ПЕРВАЯ ПОБЕДА ПЛАВАЛИ-ЗНАЕМ
Полночи Плавали-Знаем ходил по баку "Светлячка" в своём полярном тулупе, качал головой и цедил сквозь зубы: "Захотели отнять славу! Ну нет, этот номер у них не пройдет. Не выйдет!" Наконец капитан отозвал в сторону Ваську и стал с ним шептаться, кивая то на клюз, то на лежавшую у ног доску. - Во! Вот это придумано! - захохотал в ответ Васька и показал большой палец. Но тут нос его повернулся сам собой, вытянулся по ветру, и собаки тоже быстро задёргали ноздрями. Со стороны океана крепко запахло украинским борщом с помидорами и котлетами в соусе! Пахло так вкусно, что собаки сделали колечком хвосты, будто говорили: "О!" "Так! Думают взять на борщ!" - усмехнулся Плавали-Знаем и, сдёрнув шапку, стал отгонять от себя ветер. Скоро он увидел силуэт приближающегося парохода, на носу которого рядом с Буруном стоял растрёпанный Борщик и, размахивая поварёшкой, кричал: - Супчик! Супчик! И из открывшейся двери камбуза раздалось радостное и удивлённое: - Борщик! Борщик подпрыгнул: - Жив, Супчик?! - Здравствуй, Борщик! - Счастливый Супчик махнул колпаком. Перекличку друзей заглушил хриплый голос Буруна: - Принимай буксир! И тогда-то в ответ прогрохотало на весь ледяной остров знакомое всем "Плавали! Знаем!". Уточка, подхватив буксир, протащил его по льду, подал Ваське, тот, весело подмигнув Плавали-Знаем, вместо того чтобы надеть трос на чугунную тумбу, зацепил его за валявшуюся на палубе доску и лихо махнул Буруну: "Давай!" - Самый малый! - прогремел в темноте голос Морякова. Трос стал натягиваться, и плутоватые физиономии Васьки и Плавали-Знаем тоже потянулись вперед.
- Сейчас, сейчас, - прошептал Васька. И в тот миг, когда Плавали-Знаем в азарте наклонился посмотреть, как слетит канат, доска взвизгнула и, разорвавшись пополам, тяпнула его по макушке, а Ваську по лбу. - У! - завыли они в два голоса и завертелись волчком. Но, увидев, что "Даёшь!" уходит в море, утаскивая за собой канат, переглянулись и, потирая лбы, закричали: - Ура! Первая атака отбита! Правда, Васька вздохнул и растерянно замигал: такие вкусные запахи уплывали... Запахи уплывали, бобики жалобно взвизгивали, и Васька качал головой: "Двенадцать блюд! Десять баллов". Но Плавали-Знаем, хотя и его аппетит заводил бодренькую пластинку, торжествовал: "Атака отбита! Крепость выстояла!" Он даже замурлыкал песенку, которую напевал когда-то в молодости: Входит в порт моряк красиво, А куда рулит моряк? Он рулит неторопливо В бар, где рядом с кружкой пива Золотится красный рак. Спустившись в столовую, Плавали-Знаем расстегнул тулуп и, ухарски бросив на стол шапку, крикнул: - Супчик, "Крепыша"! - Кончился, - Супчик взмахнул поварёшкой. - Ну, клади "Малыша"! - И "Малыша" съели, - язвительно сказал Супчик, но с долей огорчения. Конечно, бывалый кок оставил кое-какие запасы на всякий случай, но, заглянув в кладовку, всплеснул руками: он нашёл там только отпечатки кошачьих лап. - И "Малыша" съели? - протянул Плавали-Знаем. - Ну и отлично! Отлично! И, сыпанув в рот горстку соли, загрохотал в кубрик, откуда доносились звуки песен. - Отлично? - сказал сердитый Супчик. - Отлично? Так я тебе покажу отлично! - И, схватив с полки мешочек, он стал швырять через иллюминатор на лёд горсти крупной соли - так, как это делают в морозную погоду дворники. А Плавали-Знаем спустился в кубрик и, присаживаясь на ящик, спросил: - Что, поёте? - А кто-то в это время работает! - сказал вошедший следом Уточка, возводивший стену. - А мы поём! - сказал начальник училища. - Да не какие-нибудь кабацкие песни, - добавил Барьерчик. - А о чём же вы поёте? - уставился на него Плавали-Знаем. - О том, как люди борются со льдами и как они выберутся из них! - Выберутся... - Капитан грустно качнул головой и сказал: - Только что сюда приходился ледокол! Не слышали?! Все разом вскочили и бросились к борту, но Плавали-Знаем остановил их рукой. - Когда?! - крикнул Репортажик. Он прозевал такое событие! - Когда? - подхватил начальник. - Только что, - сказал Плавали-Знаем. - Ну и?! - спросили зимовщики разом. - Тянул! - сказал капитан, потирая лоб. - И хоть бы что! - Васька развёл руками. - Не вышло! - сказал Уточка. - Ушёл. - Так что единственный выход - зимовать. И зимовать как следует, ничего без меня не предпринимая. Пока не снимут фильм! - сказал Плавали-Знаем так решительно, что собравшийся протестовать Репортажик призадумался: "А может быть, я не такой уж дурак?" - Вернутся! - уверенно сказал начальник. - Вытянут! - И тут же подумал, что надо торопиться, надо встретить друзей новой песней. - Не выйдет, - сказал Плавали-Знаем, хотя знал, что раз пришли спасать будут спасать, и надо что-то предпринимать. - Связались с Антарктидой насчёт матча? - озабоченно спросил он у Уточки. - Пока нет. Но шахматное поле готово. Осталось доделать фигуры, - сказал Уточка. - Тоже мне, двенадцать подвигов Геракла! - засмеялся, не выдержав, Барьерчик. - Мы не Гераклы, но подвиги будут! - ответил капитан. - Конечно, - сказал Васька, собравшийся было снять шапку, но, посмотрев на заиндевелые стены, нахлобучил её ещё крепче. - А сейчас мог бы совершить подвиг? - спросил вдруг у Васьки Плавали-Знаем. - А что? - Ну хотя бы сходить в разведку, узнать, что они там делают. - Он кивнул в сторону "Даёшь!". - Запросто! - сказал Васька, но тут же прикусил язык: к стоявшему невдалеке пароходу надо было добираться вплавь! - А вы? - Капитан посмотрел на Уточку. - Он всегда готов! - сказал Барьерчик. - Я готов, - сказал Уточка. - Только пусть поработает и тот, кто пел, пока мы трудились. - Он потянул из кармана платок, чтобы промокнуть трудовой пот, и на палубу посыпались шпаргалки по навигации. - "Трудились"... - с издевкой сказал Барьерчик. - Что это? - краснея за своего ученика, спросил начальник училища. Но в это время от парохода "Даёшь!" с ветром нахлынули котлетные запахи, все вздохнули, и Васька решительно встал: "Иду!"
НАДО ДУМАТЬ!
В заставленной раковинами и кораллами каюте Солнышкина и Перчикова шло шумное обсуждение недавних событий. Почему сорвался буксир? Почему не сдвинулся с места "Светлячок"? Тысячи всяких "почему?" вспыхивали и сгорали в воздухе. - Без должной подготовки! - сказал Моряков, виня только себя за то, что быстро пошёл на сближение со "Светлячком", не уточнив ледовой обстановки. - Но ведь всем хотелось вывести его из льдов побыстрей, - вздохнул Солнышкин. - И всё было по правилам... - Как в цирке, - сказал Бурун, сидевший у переборки, и вздохнул: в Океанске пропадал его билет на цирковое представление. - Что вздыхать, - сказал Борщик, остановившийся возле каюты с бачком картофельных очисток. - Завтра, как только подойдём к льдине, берём ведро борща, ведро котлет и первым делом... Не договорив, он тревожно замигал, и все переглянулись: за бортом послышался такой сладкий протяжный вздох, что бачок едва не вырвался у Борщика из рук. Верный вскинул уши и зарычал. - Чует нерпу, - сказал боцман, но для точности приложил ухо к переборке и прислушался: у этого острова не раз случались неприятности и с прошлой войны всплывали мины. Но всё стихло. И боцман снова сел на место.
- На пенсию пора, медведики снятся, - подмигнул Перчиков. Вспомнив медведиков, экипаж зашумел, припоминая и гиппопотамов, и пингвинов, одного из которых гладил сейчас Солнышкин. И тропический компот, которым Борщик угощал Землячка и мистера Понча. Но Моряков прервал воспоминания: - Всё это хорошо, но надо думать, как спасти товарищей. Нужен план! - Пилой и ломиком! - сказал Перчиков. - Шуточки! - рассердился Моряков. - А дело может быть серьёзней, чем мы предполагаем! И хотя казалось странным, что на помощь больше никто не звал, успокаиваться не было никаких оснований. Капитан обдумывал план действий. Ломиться навстречу "Светлячку" - рискованно. Можно получить пробоину. Ещё раз брать на буксир? Может быть... Не вышло ночью - получится утром. Но надо знать толщину льда... - Разогнаться и напролом! Как в Антарктиде! - сказал Борщик и двинул бачком вперёд. - Во всяком случае, - сказал Моряков, - стоять всё время наготове и не упускать "Светлячок" из виду... Но рядом раздалось: - Утечка полезного времени... Моряков возмутился: "Выучили!", но Морячок, покачиваясь, забормотал чужим голосом: - Это будет необыкновенная зимовка, замечательное кино, сногсшибательный матч... - Потом сказал уже другим голосом: - А вообще на "Светлячке" хочется есть... - И вдруг запел: - "Вперёд, вперёд, ломая лёд!" Команда вновь переглянулась. Капитан удивлённо повёл в его сторону глазами. Не всё в бормотании деревянного матросика было лишено смысла. Что-то требовало разгадки... Перчиков пожал плечами, но Борщик, который хорошо понял, что на "Светлячке" хотят есть, крикнул: - План планом. А первое дело - утром на "Светлячок" борщ и котлеты! - Конечно, - сказал Челкашкин, - отдаю всю завтрашнюю порцию! - Я две, - сказал Перчиков. - А я за всю неделю! - крикнул Солнышкин. Тут в борт грохнуло, боцман, сорвавшись с места, побежал на палубу с багром, а Борщик выкатился с бачком. - Нерпа, - сказал он. - Нерпуша! - И, достав из кармана большую морковку, бросил её вниз. - Пусть закусит! - Но нерпа вдруг сказала: "Хап!" - и у кока вывалился из рук бачок. В ту же минуту какой-то мохнатый клубок, отвалив от борта, стал быстро грести к льдине. И коку показалось, что у нерпы обозначилось знакомое, очень знакомое человеческое лицо. Более того, он готов был утверждать, что нерпа вскарабкалась на лёд и направилась к трапу парохода "Светлячок".
ВЕСЁЛЫЕ ИСТОРИИ В КУБРИКЕ "СВЕТЛЯЧКА"
Понятно, что морковку и кастрюлю очисток на голову получил разжалованный из мамонтов в нерпы Васька. Подняться на палубу по заледенелому скользкому тросу он не смог и проторчал час в воде, прислушиваясь к тому, что происходило на борту "Даёшь!". В каюте Солнышкина так весело смеялись, что Ваське тоже захотелось в дружескую компанию, которая готова была отдать ему все котлеты за неделю вперёд! Он даже всхлипнул, не понимая, почему он сидит в воде, а не рядом с Борщиком. "Хватит! Хватит!" - подумал он и заплюхал к льдине, чтобы всё передать зимующей команде. Он, конечно, слышал слова про план, но гораздо больше его волновали рецепты Борщика. Васька взобрался на борт "Светлячка", отряхиваясь, как собака, влетел в кубрик и стал сбрасывать с себя мокрую одежду. - Ну, что там? - спросил Плавали-Знаем, чихая от одного Васькиного вида. - Р-р-расск-казывают ис-стории! - стуча зубами, выговорил Васька. - Интересные? - Чуть ухом не примёрз! - сказал Васька, влезая в шубу, распахнутую добрым Супчиком. - Особенно Борщик. Компотом угощал кита! Собирается к нам на помощь! С котлетами! От одной этой фамилии у всех защекотало в носу и потекли слюнки, а Супчик засиял от гордости за друга. - А может, и нам порассказать что-нибудь интересное? - спросил Плавали-Знаем. Обстановка для всяких историй подходила. За морозным иллюминатором взвизгивал ветер. Все сидели, зарывшись в тулупы. - Можно, - сказал Васька. - Как говорил кок Борщик... - Только без Борщика! - крикнул Плавали-Знаем. - Без Борщика! - Ну ладно. Без Борщика, - согласился Васька. - Можно без Борщика. Да там с нами Борщика и не было. Борщик тогда гулял в отпуске. Плавали-Знаем засопел. - Без Борщика, без Борщика, - предупредительно повторил Васька. - Сидели мы без Борщика на берегу моря в тёплую ночь. - В тёплую? - спросил Плавали-Знаем. - Ага! - Не пойдёт! Давай что-нибудь зимнее, полярное.
Барьерчик усмехнулся. А Супчик, фамилия которого уже давно никого не волновала, сказал: - Зимнее есть у меня. Есть зимнее. - Он поправил колпак и вздохнул: Зимовали мы как-то у острова Врангеля. Ребята пошли охотиться на медведя. А я разжёг печь и думаю: "Нажарю сейчас шашлычков, подрумяню лучок, ребят побалую..." - Рассказывай, рассказывай, - глотая слюнки, сказал капитан и даже подумал: "Зачем я здесь?", но опомнился и махнул рукой: - Рассказывай! Только без лука и шашлыков. - Почему без шашлыков? Почему без Борщика? - плаксиво закричал Васька. Почему у Борщика - с шашлыками, а у нас - без шашлыков? - Нервы! - сказал Плавали-Знаем, поднимаясь с ящика. - Только что человек ходил в разведку, совершил подвиг и вдруг расхлюпался. - Какой подвиг? - закричал Васька. - Какой ещё подвиг? Вот я знаю, - он почти зашептал, - я знаю подвиг: на полярной станции в Антарктиде доктор сделал сам себе операцию. Ага! Сам себе! Единственный случай в мире! - Какую? - Аппендицит! Чик - и нету! - Ну да? - сказал Плавали-Знаем. - Точно! Вырезал! - И, вдруг сообразив, что за этим может последовать, Васька прикусил язык. Строчивший что-то в блокноте Репортажик сказал: - Я об этом читал. Здорово! С помощью зеркала. Чик - и всё! За бортом зашумел почти антарктический ветер, и Плавали-Знаем весело спросил: - А кто у нас медик? - Васька сейчас за медика! Бинты у него! - сказал Уточка, натягивая на кудри ушанку. - А я пошёл, у меня дела! - Работай, работай! - с усмешкой проводил его Барьерчик. - Ну, медик есть, - ещё веселее сказал Плавали-Знаем, - а зеркало мы найдём. - И подмигнул побледневшему Ваське: - Значит, сделаем! Зато какая слава: второй случай в мире! - А я не хочу! - закричал, вскакивая с места, Васька. - Аппендицит мой. И нужен мне ещё самому! - Да никто вас не тронет! - сказал начальник. - Я знаю! Я-то знаю! - пропел Васька. - Ничего, ничего, - довольный шуткой, напустившей страху, и успокаивая его, сказал Плавали-Знаем так просто, будто каждый день вырезал у себя по аппендиксу. И, напевая про кружку пива и красного рака, пошёл в рубку. - А у Солнышкина и Морякова какой-то план! - вдруг вспомнив, злорадно крикнул Васька вслед капитану. - План? Дверь под рукой Плавали-Знаем взвизгнула, как замёрзшая собака. Он, нахмурившись, вздохнул: "Да, теперь возьмутся, утром начнут" - и мрачно вывалился на палубу. Но едва он вышел на корму, глаза его полыхнули от радости, а ноги едва не выбили счастливую дробь: вода от мороза дымилась, пар поднимался столбом. И вокруг "Даёшь!", пока в каюте Солнышкина шли беседы, возникала мерцающая ледяная корка. Спасатели вмерзали сами! Правда, видавший виды капитан тут же подумал: "Всё равно возьмутся. Не вытащит этот - пришлют другой. Плавали! Знаем! Но за это время, взбодрился он, - снимем кино, проведём замечательный межконтинентальный матч... А это уже совсем другой компот!" И он побежал на помощь к Уточке. В те же минуты, прохаживаясь в кубрике среди ящиков, Барьерчик думал: "Спасатели вернутся! Но ждать их, ничего не делая? Как бы не так!" Он кое-что ещё совершит к их приходу! Его луч кто-нибудь заметит. Заметит и поддержит! А не заметят - так он сумеет и сам! И курсант решительно сказал: - Ну, кто как, а с меня хватит! Пишите корреспонденции, сочиняйте песни, а я пошёл! Он взял ломик, открыл иллюминатор и собрался прыгать вниз, когда, к его удивлению, начальник подошёл к нему и с силой пожал мужественную руку. Он и сам пошёл бы на дело, но песню, которая звала бы людей вперёд, надо было закончить. Ещё немного - и он поможет и песней, и плечом, и ломом!
СОЛНЫШКИН, К КАПИТАНУ!
Морозная ночь сыпала на льдину стайки снежных блёсток, сонно бормотала какую-то колыбельную, будто старалась укачать до утра оба усталых парохода. Однако со стороны "Светлячка" - вернее, с двух его сторон - разносились звонкие удары. Да и на пароходе "Даёшь!" спали далеко не все. Солнышкин и Перчиков, хотя и забрались на час-другой в койки, успокоиться не могли. Они то и дело припоминали странные фразы Морячка, пытаясь их расшифровать. Что за "необыкновенная зимовка", "удивительное кино" и "межконтинентальный матч"? И что за песню пел Морячок? Загадка на загадке! Да и встреча с Плавали-Знаем кое-чего стоила. Здесь можно было ожидать любых чудес! И друзья вспоминали своё первое знакомство с островом Камбала. Перчиков - свою удивительную встречу с красноносым дельфином и путешествие на ките, а Солнышкин - поиски Перчикова. И оба, прислушиваясь к доносившимся из-за борта ударам, готовились к новым событиям. Только Морячок мигал синими глазками и вздыхал: "Хорошо, хорошо". Потому что вокруг действительно всё было хорошо. И звёзды за иллюминатором, и добрый разговор Солнышкина и Перчикова, которые сдружились на всю жизнь, и всё, что они говорили о незнакомых Морячку событиях. Всё было хорошо. Даже доносившаяся в каюту перекличка Верного с собаками: "Гав-гав! Чего морозите хвосты?" "Хотим сниматься в кино! Гав!" "В каком, гав-гав, кино?" "Цветном, двухсерийном!" "Ну и гав-гав! Ну и гав-гав!" Сквозь дрёму Солнышкину слышались призывные удары лома. И, едва открыв глаза - его теребил маленький пингвин, - Солнышкин бросился к иллюминатору. Их судно тоже стояло во льду. На нём, задрав вверх головы, нерпы намурлыкивали знакомый мотивчик... Каюта Солнышкина светилась, как новогодняя ёлка. На стену, на грамоту за покорение Антарктиды, на карту падал со стороны "Светлячка" яркий луч. Он вспыхивал, будто подавал сигналы: точка-тире, точка-тире! Солнышкин растолкал Перчикова: - Смотри! Но луч пропал, а с порога раздался голос Морячка: - Солнышкин и Перчиков, к капитану! Через несколько минут Моряков подтвердил план действий: связаться со "Светлячком", разведать ледовую обстановку. И друзья бросились выполнять приказания. Но тут произошло событие, которое, как говорят серьёзные люди, внесло в капитанский план некоторые коррективы. С парохода "Даёшь!", опередив всех, в переднике и новеньком колпаке спускался по трапу на лёд весёлый Борщик с двумя громадными кастрюлями, от которых поднимались клубы дразнящего пара.
НЕОЖИДАННОСТЬ ЗА НЕОЖИДАННОСТЬЮ
Добрый кок торопился накормить попавших в беду людей отличным завтраком. Он уже сошёл на льдину и пробовал, не разъезжаются ли ноги, когда с криком: "Борщик, осторожно!", словно стараясь предупредить о какой-то опасности, за коком стал спускаться Морячок. - Какие могут быть осторожности! - возмутился Борщик. - Там Супчик, может быть, исхудал до косточек, а он - "осторожно"! А из-за сложенных на палубе "Светлячка" снежных шаров за ним наблюдали хорошо знакомые глаза Плавали-Знаем и усмехались: "Послали! Борщика! Атаковать котлетами! Ну-ну..." Но вдруг глаза насторожились: прямо к крепостной стене за коком двигался какой-то странный ящик, замаскированный под матроса. "Это что? А вдруг ходячая мина? Конечно, мина!" - подумал Плавали-Знаем, и по спине у него поползли мурашки. - Ничего себе выдумки! - сказал он. - Ну ладно, Солнышкин, на ваши выдумки мы ответим своими. И, положив на один край лежавшей рядом доски кусок льда, Плавали-Знаем стукнул по другому ногой. Ледяной снаряд пролетел мимо Борщика и ухнул в кастрюлю с борщом. - Берегись, Борщик! - сказал Морячок. Рассерженный глупой выходкой, ничего не желая слушать, кок полез на ледяную гору. - Ага, вам мало, - сказал Плавали-Знаем. - Тогда получайте! - И он поддел плечом пирамиду снежных шаров. Борщик остолбенел: на его украинский борщ, на его котлеты с грохотом катилась снежная лавина! Кок бросился назад. И в тот же момент, раскинув деревянные руки и заслоняя собой Борщика, навстречу лавине вырвался Морячок. - В укрытие! - крикнул Плавали-Знаем и, ожидая взрыва, нырнул под ледяную стену. Но взрыва не последовало. Снежный ком ударил Морячка, перевернул его и, рассыпавшись, рухнул. Плавали-Знаем с опаской вылез из-за ледяной стены, отряхиваясь, подошёл к Морячку и выставил вперёд ногу, будто одержал ещё одну победу: и эта атака была отбита! - Ну, здорово, Борщик! - сказал он. Но Борщик его не слушал. Он наклонился над Морячком, который из последних сил прошептал: - Борщик, убери, пожалуйста, этот дурацкий рычаг.
- Что, не нравится? - Плавали-Знаем рассмеялся, но неожиданно, взмахнув руками и задрав ноги, как акробат, сам полетел через голову. Жители острова Камбала в последнее время были свидетелями множества всяких фокусов. Но такого кульбита им видеть не приходилось. - Во даёт! Вот артист! - качали они головами, передавая друг другу бинокль сержанта Молодцова. Плавали-Знаем ввинтился ногами в воздух, крутанулся пропеллером и шмякнулся на лёд так, что в морозном воздухе на весь остров раздалось крепкое сочное "хряп!" - Взорвались! - крикнул капитан. - Взорвались! На льду, как два взрыва сразу, выросли Солнышкин и Перчиков. Они всё видели и только не могли понять, за что им и особенно Борщику оказан такой приём... Плавали-Знаем растерянно замигал, но вдруг заметил, как рядом с ним шарит чья-то рука. Он резко обернулся и увидел Ваську. Это боцман, скатившись по трапу, поддел своего капитана! - Ты что делаешь? - закричал Плавали-Знаем. - Спасаю котлеты! - Котлеты, - с презрением сказал Солнышкин, - лучше помог бы поднять Морячка. - Он показал на своего деревянного друга, над которым наклонился Перчиков. - Ничего себе, оказали встречу! - Случайность, Солнышкин, - сказал Плавали-Знаем. - Случайность? - Солнышкин насупился. Видел он эти случайности! Случайно сорвался трос. Случайно нерпы мурлычут пивные песенки, случайно валяются кастрюли Борщика и не может встать Морячок! Всё случайно! И тут Плавали-Знаем протянул вперёд руку, взмахнул пальцем и крикнул: - Между прочим, вон ваша территория! - И повторил: - Вон! Солнышкин остановился в недоумении: что означало это "вон"? Да и что значит "ваша территория"? Он вопросительно посмотрел на капитана, но тут же отвернулся и подошёл к Морячку, который жалобно смотрел вверх своими синими стёклышками. - Вот тебе и Морячок! - сказал Перчиков и, смахнув с колен снег, скомандовал: - Взяли! Подхватив Морячка, они зашагали к своему трапу. А Борщик, подняв кастрюли, погрозил ими выбежавшему на корму Супчику, Ваське и своре собак. - Потопали, потопали, - ухмыльнулся Плавали-Знаем. - И эта атака отбита! Но вдруг брови его поползли вверх, а в глазах вспыхнули тревога и удивление: у Солнышкина на боку раскачивалась новенькая японская кинокамера! Неожиданная мысль просто-таки боднула его: а что, если Солнышкин прибыл снимать фильм?! Плавали-Знаем даже не заметил, как на корме "Даёшь!" появилась крепкая фигура Морякова, и очнулся, только когда Моряков, помахав рукой, спросил: - Как будем сниматься? - По сценарию, - как-то странно ответил Плавали-Знаем, не сообразив, что "сниматься" для Морякова, как и для всех моряков, значило "уходить с места". - Сниматься по сценарию! Зимовать! - сказал Плавали-Знаем и вдруг предложил: - Может, зазимуем вместе? - Ничего себе предложение, ничего себе шуточки! - сказал Моряков. Но, подумав, не случилось ли чего с Плавали-Знаем на нервной почве, добавил спокойней: - Давайте сниматься сквозь лёд. - И пошёл в каюту, прикинув: "Кажется, всю работу надо немедленно брать на себя!" А Плавали-Знаем решил: "Всё ясно. Конечно, снимают. И название для фильма придумали: "Сквозь лёд". Нет уж, пусть сначала снимут зимовку. Первая серия - "Зимовка", а вторая - "Сквозь лёд"". И, подойдя к Уточке, бывалый зимовщик распорядился: - Зимовку - в порядок, шахматную доску - в порядок, фигуры - в порядок! - Стараемся! - сказал Уточка и застучал киркой еще громче.
СТРАШНЫЕ КРИКИ
Перчиков и Солнышкин сидели у камбуза над молчавшим Морячком, на боках которого чернели ссадины. И Борщик, оттирая их краем нового фартука, горестно спрашивал хмурого радиста: - И не спасти? А Перчиков и Солнышкин перебивали друг друга: - Выручай их! - Помогай им! - Корми их котлетами! - сказал назидательно Челкашкин. - А они поблагодарят... носом об лёд! Перчиков погладил Морячка, а кок снова запричитал: - Бедолажка! Вахту любил! В шахматы играл! Неужели не спасти? - Он посмотрел на Перчикова. - Как?! - вспылил радист. - Может, питательным бульоном? - сказал Борщик. - Не мели ерунду! А хочется пофантазировать, так пиши себе книгу "Рассказы кока Борщика". "А что! Возьму и напишу! Такую - только странички оближешь!" - хотел сказать Борщик, но в этот момент Морячок зашевелился и произнёс: - Солнышкин, дай руку... Солнышкин сорвался с места: "Жив!" Он протянул Морячку сразу обе руки! За ним бросились остальные. А Морячок потянулся к Солнышкину и, поскрипывая, сел. Конечно, от снежного пинка ему досталось крепко. Но главное, в этой суматохе давным-давно никто не пожимал ему руки. А сейчас, после беды, к нему было протянуто столько дружеских рук, что глаза его засветились, и он сказал: - Всё впереди! Всё впереди! Друзья расшумелись, они вспомнили, что и в самом деле всё впереди: и Океанск, и встречи - с бабушкой, с цирковыми медведями, с домиком Робинзона! - Хватит! - крикнул Борщик. - Хватит с ними возиться! Снимаемся - и домой! - Лучше бы за это время привели ребятишек на экскурсию с Камбалы, - сказал Солнышкин. - Мы бы им с Морячком столько показали! Морячок засиял, но Челкашкин спросил: - А люди? - Нужны мы им тут! - сказал Перчиков. - Они и сигнала не подадут! Чем они там занимаются? И вдруг, словно отвечая ему, в коридор ворвался луч. Вспыхнул, погас, вспыхнул - будто снова что-то говорил. Все выбежали на палубу. Но луч пропал, и впереди за стеной замаячила шапка Плавали-Знаем. Солнышкин привстал на цыпочки, однако ничего, кроме старой кастрюли на корме "Светлячка", не увидел. - Что это значит? - спросил Челкашкин. Перчиков снова пожал плечами. А Морячок пропел: "Вперёд, вперёд, ломая лёд!" И Солнышкин сказал: - Вперёд так вперёд! - Взял лом и, так как ничего другого придумать не мог, стал быстро долбить лёд по направлению к "Светлячку". За ним вышли Перчиков, Бурун, Челкашкин и работали, пока с камбуза не раздался крик Борщика: - Пора бы и пообедать! Работники отправились в столовую, где весь коллектив "Даёшь!" уже хлебал щи и посасывал вкусные косточки. Гремя ложками, члены экипажа обсуждали план действий. Лёд поубавился, траншею наметили... Но когда они вышли на палубу, то ахнули так, что пароход качнуло: впереди сверкала ледяная ограда, за которой "Светлячка" не было видно. Недавно вырубленные льдины были ловко уложены в стену. Моряки терялись в догадках, как вдруг, перелетев через борт "Светлячка" и через искрящуюся стену, на лёд выбросился Васька и с криком "Караул! Спасите!" метнулся к команде "Даёшь!"
ИНСТРУМЕНТЫ КОКА СУПЧИКА
Пока друзья кололи лёд, Плавали-Знаем плутовато прохаживался по своей территории и даже орудовал ломиком, будто помогал со своей стороны. Но как только экипаж "Даёшь!" загремел ложками и вилками, бравый зимовщик дал команду, и Уточка стал быстро укладывать в стену вырубленные глыбы льда, которые на собаках подвозил Васька. - Ну, хватит! - сказал Плавали-Знаем, когда стена поднялась выше его шапки. - Теперь поработаем для кино и для матча. Ряд сверкающих фигур уже стоял у стены, но некоторых на доске ещё не хватало. - Сделаем! - сказал разгорячённый Уточка. Однако весело намекнул: - У нас есть и более экстренные дела. Плавали-Знаем вопросительно посмотрел на него. - Привязать покрепче собачек. Они так и рвутся на котлетные запахи. Уточка кивнул в сторону "Даёшь!" и, схватив ледышку, запустил ею в чёрного кота: на виду у всей своры он грыз на ледяной стене баранье рёбрышко. А потом кивнул на Ваську, который принялся из пульверизатора чернить шахматные клетки. - Боцман мог бы давно совершить свой главный подвиг... Капитан поднял бровь и рассмеялся: - А, конечно, конечно! Вторая в мире! - И, похлопав Ваську по животу, взял его под руку: - Ну что, Вася, пошли? - Куда?! - За инструментом, к Супчику... - улыбнулся Плавали-Знаем. И в то же мгновение, рванувшись из мамонтовой шубы с криком "Караул! Спасите!", боцман "Светлячка" ринулся через ледовую стену, влетел в коридор "Даёшь!" и вдруг ещё громче заорал: "А! А!" Навстречу ему бежал Борщик, звякая двумя громадными сверкающими ножами.
СНОГСШИБАТЕЛЬНАЯ РАДИОГРАММА