Но встреча с Коробовой не состоялась. Муравьева и Грибанову остановил запыхавшийся паренек.
- Вас товарищ Шибанов вызывает,-сказал он на ходу.- Еле нашел.
Муравьев и Грибанова удивленно переглянулись. Когда они, немного робея, вошли в партком. Шибанов сосредоточенно что-то писал. Не отрываясь от бумаги, он кивнул в сторожу свободных стульев.
Муравьев долго прислушивался, как скрипело перо Шибанова. Наконец секретарь партийного комитета, уложив написанное в папку, обратился к Муравьеву.
- Ну, рассказывай, как же это получилось, что ты столько браку наделал?
- Не знаю, Иван Романович. Ничего не пойму. Знаю только, что на память я ничего не делал и не делаю. Всегда в чертеж смотрю. Затмение, что ли, на меня я то время нашло.
- Так. Затмение, говоришь? А технический контролер что скажет? Может быть, тоже затмение нашло?
- Нет, товарищ Шибанов...
- Или, может, доверилась лучшему токарю цеха и поставила клеймо огулом?
- Не было этого,- вспыхнула Катя.- Каждую деталь проверяла, все размеры сличала. А как все получилось, тоже не пойму. Не разобралась еще. Может быть, скоро разберусь. Что хотите со мной делайте, только не было халатности с моей стороны. Нет моей тут вины. Виновата я, да только в другом...
Муравьев дёрнул ее за рукав, чтобы замолчала. Но ее oстановить было уже нельзя. Повернувшись к Муравьеву, она вспыхнула:
- Нет, все скажу! Если уж наказывать, так пусть наказывают за дело...
- А ну, выкладывай, товарищ Грибанова, не стесняйся, повинную голову меч не сечет,-ободряюще улыбнулся Шибанов.
И Катя рассказала все, что знала.
- Значит, в ОТК не тот чертеж, по которому вы работали?
- Да.
- А свой чертеж вы нашли?
- Нет.
- Ищите. Только вот что, никому ничего об этом не говорите. И у Коробовой спросите кгк бы невзначай, мимоходом. Поняли? Ну, хорошо, идите.
Оставшись один, Шибанов задумался. Потом снял телефонную трубку:
- Остап Федорович? Шибанов говорит. Работаешь? Дело есть. Заходи.
Чтобы не вызывать ничьих подозрений, Штанько сам принес чертежи из цеха и ОТК. На чертеже из ОТК действительно не было никаких следов того, что он был сложен когда-то в несколько раз. Оба чертежа были подписаны Штанько, Сорокиным и копировальщицей Коробовой.
- Твоя подпись? - спросил Шибанов.
- Подлинная.
- А в скольких экземплярах выполнялась калька?
- В двух.
- Что же тогда потеряла Грибанова?
- Да, тут что-то не то. Возможно, она просто забыла, что вернула чертеж.
- В каких размерах ошибка?-перебил Шибанов.
- В этом и в этом.
- Так. У вас есть лупа, Остап Федорович?
- Я сейчас.- Штанько вышел и через минуту вернулся с лупой.- Вот, пожалуйста.
- Так, на муравьевском чертеже обе цифры написаны заново, видите, восковка под цифрой зачищена. И на свет это видно. А что было написано раньше, непонятно.
- Взгляните теперь на этот чертеж, Иван Романович.
- Да, и тут то же.
- Но ведь то могла быть и ошибка чертежницы, писавшей цифры. Она могла написать ошибочно не те цифры, потом подчистить и написать заново. Это всегда практикуется.
- Знаю. Но не кажется ли тебе, Остап Федорович, странным то обстоятельство, что именно эти два размера на обоих чертежах переписаны?
- Да, конечно.
- Мне кажется, Остап Федорович, что когда выполнялся заказ, здесь были другие цифры, написанные, может быть, ошибочно, может быть, умышленно.
- Трудно-доверить в злой умысел. Все это не так просто.
- А я это допускаю. Да, кстати, Остап Федорович, почему у нас вся эта документация хранится открыто? Приходи и бери.
- Но кто же возьмет, Иван Романович? Ведь все свои люди.
- Вот, вот. Этим и пользуется враг. И среди тысячи своих может оказаться один чужой. А вот результат. - Шибанов сунул чертеж в руки Штанько.
- Ну, это ты слишком! Тут еще надо разобраться.
- Буду рад, если я неправ.
- А то, что у нас непорядок с этим хозяйством, верно.
- Остап Федорович, оставь у меня чертежи, я попробую все-таки узнать, что тут было написано вначале.
- Хорошо. Может быть, отменить приказ о наказании Муравьева и Грибановой?
- Нет, нет. И вообще считайте, что всю эту историю мы давно забыли и ею не интересуемся.