У караванного тракта, который делает развилку - на Данхорет и на Чангран - нас встречает отряд, ведомый Хенту, одним из младших командиров Анну и его доверенным лицом. Я рассеянно слушаю доклад Хенту о том, как после прибытия в лагерь Третьего Львёнка случился мятеж среди данхоретских офицеров, как кого-то убили, подозревая в измене, как офицеры решили, что присяга Прайду исключает верность тому, кто честь Прайда предаёт... я слушаю о казнях, убийствах, расколе, чьём-то дезертирстве, о Третьём Львёнке, которого надо было вздёрнуть на воротах, о пленных, об истине - мне не сосредоточиться. Я просто транслирую информацию - и смотрю на женщин.
Женщин с данхоретскими вояками никак не должно быть. Это - чистый нонсенс. А северных женщин - не должно быть вдвойне.
Южанки - бывшие военнопленные, я догадался. Очень непростые, кстати, южанки. Старый соратник Анну, его бывший офицер и пропавшая без вести после жестокого боя родная сестра офицера данхоретцев, волка Винору - проверенные люди, те, которым только страх перед смертельным унижением и потерей лица мог помешать бежать из любого плена и вернуться к боевым друзьям. А северянка - Госпожа А-Рин. Говорящая-с-Птицами. Которая рассказала выкупленным пленным о новой истине, которая нашла отряд и которая, как говорили, ясновидящая.
И её цель - спасти великий город. Чангран или Тай-Е - всё равно. А при нынешнем положении вещей - безумном - скорее, Чангран. В южной армии - идеологический раскол. Это всё, что я пока сумел понять.
А чего я пока понять не могу - где я видел Уважаемую Госпожу. А я её точно видел. Но не при дворе в Тай-Е.
Ей страшно рад Дин-Ли. Госпожа А-Рин радуется встрече не меньше. Я уже видел такое - только железная северная самодисциплина заставила её удержаться, не кинуться Дин-Ли в объятия. Она лишь церемонно касается его плеча кончиками пальцев - госпожа благоволит вассалу - но её глаза блестят влажно, а губы заметно дрожат.
- Счастлива видеть вас в добром здравии, мой дорогой друг, - говорит она.
- Уважаемая Госпожа, - улыбается Дин-Ли, - я счастлив не меньше. Это вы всегда оказываетесь в самом невероятном месте, проходите по шёлковой нити, не покачнувшись - а я просто солдат, выполняющий пустяшное задание. Я был абсолютно уверен, что мы с вами ещё увидимся и выпьем жасминового настоя. Я даже хотел поймать пустынного тушканчика вам в подарок - но эти зверьки спят по ночам, а днём прыгают слишком шустро...
Госпожа А-Рин слушает его, обхватив правой рукой локоть левой, как бойцы в задумчивости. Я смотрю на неё - и никак не могу вспомнить, где встречался с Госпожой из кшинасского спецназа - или контрразведки? Её лицо, обветренное, открытое, с большими серыми глазами, коротким светлым рубчиком на скуле и чуть вздёрнутым носом, не породистое и не прекрасное, но милое, её локоны цвета ржаной соломы, не украшенные бусинами, и короткая толстая коса, её плотная фигура честной плебейки - всё это парадоксальным образом мне знакомо. Ещё больше знаком голос - чистый столичный выговор, особый, чуточку утрированный выговор, будто попав в штаб особистов, деревенская девочка - или она была ещё мальчиком? - старательно перенимала у старших по званию манеру говорить, изживая собственную безыскусность...
Она очень интересная особа, Госпожа А-Рин. И она, очевидно, чувствует мой взгляд.
- Вы хотели что-то сказать, Вассал Ник? - весело спрашивает она, повернувшись ко мне. - Я уполномочена передать вам слова доброй дружбы от Государыни и уверение в искреннем уважении от Государя.
Я открываю рот, чтобы поздороваться и тоже выразить уверения в совершеннейшем почтении и преданности - и не могу произнести ни единого звука. Я, наконец, её узнал.
- Простите, - еле выговариваю я, с адским трудом взяв себя в руки. - Я не ожидал... вас здесь увидеть... Уважаемая Госпожа... А-Рин.
- Да что с тобой, Ник? - спрашивает Юу, подходя ближе. - Не то, чтобы я ждал от тебя светских манер, но обычно ты не выглядишь, как мужлан, увидевший даму на Государевой службе впервые в жизни.
И она... Госпожа, так сказать, А-Рин, Говорящая, чтоб ей пусто было, с Птицами, одаривает Юу нежной улыбкой.
- Государыня не забывает вас, дражайший Господин Л-Та. Огорчаясь невозможностью видеть вас, она пользуется любым случаем, чтобы пожелать вам всех благ. Прощаясь со мной, Государыня выразила надежду вскоре услышать о вас - а если Небеса пожелают, то и увидеть. Её сердце полно нежной родственной любви к вам, она о вас вспоминает. А нельзя ли передать её слова Вассалу Ча?
Юу выслушивает эту тираду с миной самодовольной и печальной одновременно.
- Прошу прощения, Уважаемая Госпожа. Мой друг, Господин Вассал Ча, то ли похищен, то ли убит. Мне жаль.
Лицо А-Рин омрачается.
- О да, - говорит она. - Государь и Государыня будут огорчены. Они полагали, что Вассал Ча - проверенный дипломат, и его слово будет немало стоить в создании мира между нашими державами...
- Войны с севером не будет, - режет Анну, подходя. - Это бессмысленно. Бессмысленная война. Она ничего не принесёт, ни славы, ни земель. Мы потеряем наших братьев зря.
- Бессмысленно пытаться воевать на севере, когда Лев готов грызть собственные лапы, - говорит Элсу горько.
- Мы отправляемся в Чангран, - говорит Анну. - Вызываем Льва Львов на разговор - а если не удастся говорить... Тогда будем драться с Львом Львов, стравливающим между собой собственных Львят и бросающим своих солдат на произвол судьбы. Если север не нападёт.
- Север не нападёт, - говорит А-Рин, передавая Анну свиток. - Слово Государя и его печать. Для Кши-На это тоже бессмысленная война. Государь опасается, что Лев с Барсом растерзают друг другу горло - и шакалы из соседних стран, маленьких и слабых, сожрут их плоть. Этого нельзя допустить.
Анну читает письмо про себя, шевеля губами - и Львята Льва смотрят на него, не как на подданного, а как на командира. Нет смысла бороться за власть, когда ясно, за кем идут войска.
- Мы выступаем, - приказывает Анну своим офицерам. - Северяне подтвердили старые клятвы.
Бойцы поднимают верблюдов, а я не удерживаюсь.
- Уважаемая Госпожа, - говорю я А-Рин, - мне совершенно необходимо сказать вам несколько слов наедине. Полномочия, полученные от Государя лично, позволяют мне требовать этого разговора... цель которого - уточнение некоторых известных нам обоим обстоятельств.
Она отвечает королевским кивком.
- Как только я найду время и возможность, Уважаемый Вассал Ник.
Ох, как я жду этого "времени и возможности"! Как старшеклассник - свидания. И внутри у меня всё кипит, я еле отвечаю на вопросы моих удивлённых друзей. Я не могу сосредоточиться, я использую глаза, как видеокамеру, я транслирую путь по Чангранскому тракту на спутник - и еле унимаю сердце.
Я отмечаю взгляды проезжающих по тракту купцов-плебеев на наших Львят. Я слушаю Анну, Элсу и Эткуру, я слушаю Хенту и его людей, но мои мысли - в совершенно другом русле, и с этим ничего нельзя поделать. Я не анализирую, а просто передаю. Я непростительно рассеян - но в этом виновата...
Мы останавливаемся на последний привал в дне пути от Чанграна, на караванной стоянке с колодцем. Наши верблюды-трудяги, наконец-то напиваются вдоволь. Нас окружает вельд, трава, растущая на полумёртвой почве жестка, как наждак - но верблюды ухитряются её ощипывать. Мне больше всего на свете хочется выкупаться - но до благ цивилизации далеко, как до звёзд.
И я жду разговора. Нет ничего ужаснее, чем отложенный разговор, ждать - хуже, чем догонять, оэ!
А Госпожа наша А-Рин изволит уделить мне время не раньше, чем все, наконец, угомонились и устроились на ночлег. Я понимаю, что она права - но злюсь на задержку. Мне стоит большого труда не наговорить грубостей сходу - молчу исключительно потому, что жажду увидеть, как эта особа будет оправдываться.
А она подходит, поправляет церемониальную прядь у виска, поднимает на меня глаза и говорит:
- Сердишься, Коля? - не на кши-на, а... как полагается.
Я только инстинктивно оглядываюсь, убеждаясь, что никто не слушает. А она говорит:
- Не волнуйся. Я - дикарка, с гор Хен-Ер. Так что - язык знаю. Правда, не очень афиширую происхождение с тех пор, как Господин Эр-Ми назначил меня Советницей Сражающихся-в-Тени, но ведь от судьбы не уйдёшь, правда?
- Марина, - говорю я по-русски, - какого чёрта ты тут делаешь? Вот просто - какого дьявола?
- Ты удивишься, - улыбается Марина. - Работаю.
- Давно?
- Дольше тебя. Четвёртый год. Прибыла на одних крыльях с первым резидентом Этнографического Общества. Он - его звали Олег Гнатюк - через месяц был отстранён от программы из-за тяжело поддающихся контролю агрессивных импульсов, а я осталась. С тех пор была негласным резидентом КомКона.
Я тру подбородок. Ну да. Всё правильно. И где были мои глаза?
- Хорошо, - я пытаюсь улыбнуться. - Всё это хорошо и даже прекрасно. Я восхищён твоим профессионализмом. Но к чему был этот цирковой номер дивной зимней ночью в дворцовом парке? "Цыганочка" с выходом - блондинка из старого глупого анекдота? Никак по-другому нельзя было сказать... что вы там хотели сказать!
Марина качает головой.
- По-другому ты бы не поверил.
- Так решил твой болван-куратор? Рашпиль, да?
Марина смеётся.