— Это его последняя ставка, Тиддо, — прошептала Женщина-Змея. — Однако это может принести ему победу.
Повелитель Глупости кивнул и занял свое место возле механизма, ощетинившегося кристаллическими стержнями. Два больших диска — лунное свечение и паутинные пряди — вращались. Женщина-Змея скользнула сперва к одному, потом к другому диску и передвинула рычаги у их основания.
Скорость вращения дисков медленно пошла на убыль.
— Предки мои, помогите мне! — пробормотала Мать Змей. Диски вращались все медленнее.
Все меньше делались пожиравшие столб огненные призраки. Их уже не было видно.
Пульсирующий столб задрожал и покачнулся. Затем в громовых раскатах подпрыгнул на сто футов над поверхностью земли и обрушился на амфитеатр Созидателей снов. Грохот. Столб подпрыгнул снова — оттуда, где раньше был амфитеатр Созидателей снов.
На этот раз он поднялся выше и спустился среди деревьев города.
Снова раздались громовые раскаты.
Диски остановились. Огненная колонна понеслась по направлению к Дворцу.
— Время! — крикнула Женщина-Змея Повелителю Глупости.
Из механизма, которым управлял Тиддо, вырвался гигантский веер фиолетового света — прямо на мчавшийся к Дворцу столб. Веер столкнулся со столбом, задержал его и проник в него. Столб согнулся и задергался. Столб боролся, словно живое существо, пытавшееся спастись бегством.
Послышался пронзительный, оглушительный визг, грохот обрушившихся гор.
Затем — ужасающая тишина.
— Это было хорошо сделано, — выдохнула Мать. — Спасибо моим предкам, благодаря которым удалось это сделать.
Грейдон поднял голову с груди Суарры.
Его лицо было белым и изможденным, глаза закатились под лоб так, что зрачки почти скрылись под веками.
Казалось, он прислушивался.
Женщина-Змея, склонившись, внимательно глядела на него. Губы Грейдона двигались.
— Да, Повелитель Тьмы! Я слушаю.
— Это произойдет сейчас. Держи его, Ригер! Нет, пусть его держит Кон!
Мать скользнула к ящику, достала оттуда систрум с дрожащим ртутным шариком, а вслед за ним — еще один, большего размера систрум, на котором были нанизаны четками бусинки того же самого светящегося вещества.
Она достала также из ящика прямую, выточенную из кристалла трубку, в которой пылало фиолетовое пламя. Заключенное в трубке пламя походило на то, которое горело в жезле Повелителя Глупости в Пещере Утерянной Мудрости. Мать протянула второй систрум Тиддо.
Человек-паук поднял Грейдона. Тот вяло лежал в его руках, но, видимо, по-прежнему прислушивался. Извиваясь, Мать подползла к нему.
— Ригер! — прошептала она быстро. — Ты останешься здесь с Суаррой. Нет, дитя мое, бесполезно просить или плакать. Ты не можешь пойти со мной! Тихо! — сурово сказала она, когда девушка умоляюще простерла к ней руки. — Я иду, чтобы спасти твоего любимого и чтобы покончить с Нимиром. Ригер, Кона я беру с собой. Быстро…
Она защелкала, обращаясь к человеку-пауку. Держа в руках Грейдона, Кон вступил на движущуюся в сверкающей колонне платформу. Вслед за ним скользнула Адена и легла рядом. Свернувшись, она освободила место для Повелителя Глупости.
Платформа опустилась. Они вышли в отходивший от колонны коридор.
Тело Грейдона согнулось наподобие лука.
— Я слышу! Я иду, Повелитель Тьмы! — закричал он, вырываясь из рук человеко-паука.
— Да, — прошипела Женщина-Змея, — не моей дорогой и не дорогой Нимира. Отпусти его, Кон, пусть идет.
Грей дон, глаза которого по-прежнему были невидяще закатаны под лоб, завертел головой, словно собака, разыскивая нужный запах, и побежал по коридору прямо к входным дверям Дворца.
За ним, подняв систрум в одной руке и трубку, в которой билось фиолетовое пламя, — в другой, стлалась Женщина-Змея, без труда соразмеряя свою скорость с его бегом, а за ней, также без труда, поспевали Повелитель Глупости и Кон. Они вышли в коридор к тронному залу. Из систрума вырвался крошечный луч. Луч коснулся головы Грейдона.
Грейдон свернул в сторону и повернулся.
Снова вспыхнул луч, прошел над его головой и уперся в стену, открыв проход. Откинулась вверх какая-то заслонка.
Снова луч коснулся Грейдона. Он вбежал в проход.
— Хорошо! — выдохнула Мать.
Еще дважды луч систрума открывал проходы. С нарастающей скоростью Грейдон бежал вперед. Он ни разу не повернул головы, ни разу не обернулся. По-видимому, он не осознавал, что за ним следуют еще трое. Должно быть, это было весьма жуткое зрелище: бегущий мужчина, а за ним светящееся розовым жемчугом извивающееся тело Женщины-Змеи, над которым возвышался прелестный человеческий торс и виднелось изысканной красоты лицо, и алое, многорукое тело человеко-паука, и древнее, мудрое лицо Повелителя Глупости с искрившимися юными глазами.
Все дальше и дальше бежал Грейдон, как втягиваемая водоворотом соломинка, как притягиваемая магнитом крупинка железа.
— Адена, разве Нимир не знает, что за Грейдоном следуем мы? — легко дыша, спросил Повелитель Глупости.
— Нет, — также спокойно ответила Мать. — Когда Нимир скрыл себя от моей видящей мысли, точно так же он скрыл меня от себя. Сквозь завесу он видит меня не более, чем я его. Он притягивает этого человека к себе, но не знает, каким путем он идет. Он знает лишь то, что он приближается.
— Сейчас он бежит быстрее, — сказал Повелитель Глупости.
— Он сейчас ближе к Нимиру, — сказала Женщина-Змея. — Не я веду этого человека, Тиддо, а он ведет меня. Все, что я Делаю, — это открываю кратчайшую дорогу к тому, кто зовет его… А, я так и думала!
Ничего не видя, Грейдон бежал прямо к глухой стене. Вырвавшийся из систрума луч коснулся ее, и камень скользнул вверх. Из отверстия струился ржаво-красный свет.
Все вместе они вступили в логово Тени.
Еще быстрее мчащейся во мраке тенью бежал теперь Грейдон. В полутьме неясно вырисовывались очертания высокого черного утеса. Грейдон бежал вдоль него.
Утес оборвался.
Грейдон повернул за край. Усеянный символами щит, возвышение, агатовый трон.
Растянувшись на полу пещеры, лежали ничком на животах сотни человеко-ящеров, самки и молодняк, и те, кто спасся в битве у Дворца и убежал в пещеру Красного света. Вонь их тел смешивалась с мерзкой вонью сада Тени.
На агатовом троне, припав к нему, лежал Нимир.
— Повелитель Тьмы, я здесь!