Человек-паук, как ребенка, держал у своей груди тело Грейдона.
Он прижимался к нему губами и тихо, проникновенно говорил что-то в неслышащие уши Грейдона.
Минуло пять дней, прежде чем Грей дон, придя в сознание, открыл глаза.
Все это время он пролежал в комнате Матери Змей. Суарра, не отходя, ухаживала за ним.
Но Мать не собиралась снимать ошейник Нимира с его шеи.
— Я еще не уверена, — говорила она девушке и Ригеру, — ошейник не приносит ему вреда. А если появится угроза, я сниму его достаточно быстро, я вам обещаю. Но ошейник сильно связывал его с Нимиром, и, возможно, эта связь еще не прервалась. Я еще не уверена, что тот, кого мы знали как Нимира, полностью исчез там, куда я его послала. Я еще не знаю, что такое была эта Тень. Но если что-то от нее выжило, сохранилось, “оно” окажется связанным с этим ошейником. “Оно” попытается войти с его помощью в Грейдона. Тогда я увижу, какой силой обладает это “что-то”. Если ничего от Нимира не сохранилось, ошейник не может повредить Грейдону. Но пока я не узнала то, что мне надо, он будет носить ошейник.
Это решило вопрос. В первый день Грейдон беспокойно метался, бормотал о Повелителе Тьмы, прислушивался, как будто кто-то говорил с ним, и сам все время говорил с кем-то невидимым. Только Женщина-Змея знала, разговаривал ли он с умолявшим его о чем-то обрывком Нимира или с фантомом, созданным его больным воображением. Беспокойное состояние усиливалось вплоть до наступления следующей ночи. Тревожнее делалось его бормотание.
Все время возле него находилась Мать и, свернувшись кольцами, поднимала ему веки и внимательно всматривалась в его глаза. В ту ночь, когда беспокойство Грейдона достигло своего пика, она велела Ригеру положить его безжизненное тело в свое подушечное гнездо. Взяв маленький си струм, она держала его над головой Грейдона. Из систрума начало струиться мягкое излучение. Мать двигала систрумом вокруг головы Грейдона, омывая его излучением с головы до ног. На третий день Грейдон вел себя гораздо спокойнее. В эту ночь Адена осматривала его особенно внимательно.
Она кивнула, будто что-то удовлетворило ее, и направила на ошейник мощный луч систрума. Грейдон слабо застонал и попытался поднять дрожащие руки, будто пытался защитить ошейник.
— Держи его руки, Ригер, — бесстрастно сказала Мать.
Из систрума вылетел еще более мощный луч.
Ошейник Повелителя Зла утратил свой блеск и сделался безжизненно коричневым.
Мать взялась за ошейник и переломила его. В пальцах Матери ошейник осыпался щепоткой пыли.
Тело Грейдона тут же расслабилось. Он погрузился в обычный глубокий сон.
Утром пятого дня он проснулся. Рядом с ним были Суарра и Ригер.
Он попытался подняться, но слабость оказалась слишком велика. Он исчерпал все свои силы.
Разум Грейдона, однако, был кристально ясен.
— Я знаю все, что вы собираетесь высказать против этого, — сказал он, крепко держа за руку Суарру.
Он слабо улыбнулся.
— Не надо. Я чувствую себя так, будто меня пропустили через дюжину ветряных мельниц. Действительно, я чувствую себя точно в аду. Тем не менее я даже не собираюсь снова закрывать глаза, пока меня не просветят. Первое: что случилось с Нимиром?
Они рассказали о погоне за Повелителем Зла и о его гибели в пещере Лика, рассказали то, что им самим было рассказано Матерью.
— И тогда, — сказал Ригер, — она уничтожила туннель, по которому бежал Нимир. Так что вход в пещеру закрыт навсегда. Она уничтожила возвышение и трон Нимира, уничтожила страшный сад. Сад пронзительно кричал и выл в агонии, когда его пронизывали белые языки молний.
— Этот сад было само зло, — сказала Суарра, — превосходящее всякое воображение зло, как сказала мне Мать, и уже только за его создание Нимир заслуживал уничтожения. Но что здесь было за колдовство, для чего использовал или собирался использовать этот сад Нимир, этого она мне не захотела сказать.
— Урды спаслись бегством из красной пещеры, — взял на себя рассказ Ригер. — Те, кто остался из них, бежали, чтобы забиться в самые глубокие норы.
На следующий день Мать подвела итоги — что осталось от древнего Ю-Атланчи. От людей Старой Расы сохранилась едва ли сотня человек. От тех, кто сражался на стороне Ластру, примерно тридцать прислали к Матери вестников, прося мира и пощады. Она приказала им предстать перед собой, дюжину казнила, а остальных простила.
Видимо, еще столько же, — продолжал Ригер, — зная, что им нечего рассчитывать на пощаду, ушли в леса и пещеры. Они стали изгоями, какими были мы до твоего прихода, Грейдон. Она встретилась с Созидателями снов, для которых битва прошла незамеченной. Их пробудили и доставили в тронный зал, вернее, большинство их, поскольку ослушавшихся она приказала убить.
Она предоставила им выбор: либо отказаться от своих грез и открыть перед собой Ворота Жизни и Смерти, либо просто умереть. Около тридцати предпочли жизнь, остальные не смогли найти в ней ничего привлекательного для себя. Им позволили вернуться домой, уйти в их любимые призрачные миры, и вскоре после этого и они, и их миры прекратили свое существование.
От крылатых змей, Посланников Матери, сохранилось не более четверти. Эмеров осталось около тысячи, я имею в виду мужчин. Главным образом это те, кто не принимал участия в битве.
Наши воины и те, кто был на стороне Ластру, почти полностью уничтожены. Тени Нимира и Огни Матери не делали различия между врагом и другом. Два дня назад большая часть этих эмеров по приказу Адены были посланы в пещеры, чтобы истребить оставшихся урдов.
Ах да, спаслись бегством около полудюжины охотничьих Ксинли и столько же верховых Ксинли. Первые были выслежены и убиты, вторых мы сохранили. Вот, кажется, и все.
Мы начинаем новую жизнь в Ю-Атланчи. У нас около трехсот людей Старой Расы, большинство из которых — женщины.
Каждый из нас и все вместе мы волей-неволей отказались от нашего бессмертия. Мать сама проследила, чтобы обе Двери были распахнуты настежь. Однако то, что более половины из нас женщины, лучше, чем если бы более половины составляли мужчины, — добавил задумчиво Ригер.
Грейдон закрыл глаза и лежал, обдумывая услышанное.
Женщина-Змея, уж коль начала, наверняка действовала эффективно и безжалостно!
Он видел, как уничтожают ушедших в свои миры Созидателей и Созидательниц снов.
А эти миражи были так реальны!
Грейдон надеялся, что Созидатель снов, создавший на паутине грез удивительный мир красок, выбрал жизнь.
Сводящие с ума жужжание и свет — как Нимир создал их?
Грейдон предположил, что воздействие осуществлялось с помощью инфракрасных лучей.
Световые волны с низкой частотой спектра, взаимодействуя определенным образом, превращались в каком-то диапазоне в звуковые колебания.
Грейдон был уверен, что взаимодействие световых низкочастотных волн и звуковых колебаний и породило все эти необыкновенные явления.
А маленький солнечный венец Матери?
Использование других световых волн, которые свели на нет действие волн Нимира.
Почему ошейник предохранил его от воздействия одних волн и предал, когда пошли в ход другие? Вероятно, ошейник представлял собой что-то вроде радиоприемника, настроенного на излучение Нимира.
Но это его пониманию не доступно.
Грейдон погрузился в глубокий сон.
В течение нескольких дней он совершенно не виделся с Женщиной-Змеей. В носилках, несомых индианками, она вместе с Повелителем Глупости и Коном отправилась к пещерам.
Так сказала Суарра.
Силы Грейдона восстанавливались медленно. Один раз его вынесли на носилках Суарры наружу. Девушка сопровождала его.