– Хорошо ли добрались?..
– Хорошо, но надо сказать доехал до безобразия скучно: в вагоне ни дебоша, ни потасовки.
– Ну так отдыхайте…
В своей маленькой кроватке сладко спал Фрол. Андрею хотелось взять его на руки, подбросить к потолку. Своим стремительно растущим ребенком он за отъездами он что называется, не нанянчился.
Но, справившись с искушением, отошел от кроватки. Пусть спит, набирается сил. Тем более, что имелись и иные планы на его маменьку…
Алена и Андрей уединились.
Из-за закрытых окон и дверей доносились такие звуки, от которых краснели даже соседи.
– Приличной женщине не подобает получать такое удовольствие от плотских утех, говорили они.
Но Данилины не слышали.
В Москве появился Попов, шумный и жизнерадостный. Казался, что набит жизнью он так плотно, что уколи его – лопнет.
Зашел к Данилиным, наверное потому что знакомых в Москве почти не имел.
– А я знал, что вы в отпуске, Аркадий Петрович сообщил. Решил вот заехать.
– Благодарствую…
– Чайком путника не угостите?.. Простите, что набиваюсь, но во рту пересохло.
За этим дело не стало – тетя Фрося очень любила чаевничать. Ей наверное, нравился не сам вкус, а процесс…
На кухне у нее постоянно стоял горячий самовар, из которого то и дело наполнялись чашки.
– Чем вы тут развлекаетесь? – спросил Попов.
– Да в основном друг другом…
– Ах, ну да, как я мог забыть, молодежь… Аркадий предупреждал… Не хотите завтра за город проехать?.. Я вас приглашаю! Наверняка будет интересно!
…В конце мая 1913 года у Малых Мытищ, что на семнадцатой версте Ярославского тракта намечалось состязание. По этому поводу собрались мотоциклисты со всей Москвы и из других городов. Здесь были мотоциклы как и кустарные, сборки отечественной, так и зарубежной: английские «Триумфы» и «Роверы», американские «Харлеи» и французские «Пежо».
Очень скоро все пространство вокруг старта заполнилось лязгом моторов и сизым дымом.
По случаю соревнования трасса не перекрывалась, по ней обычно ехали крестьяне, возвращавшиеся с московских базаров, с дач возвращались обыватели, куда-то спешили курьеры.
К месту старта подтянулись болельщики, просто зеваки с окрестных деревень. Прибыл становой пристав с конным отрядом. Полицейские заняли места вдоль трассы, наблюдая за порядком на дороге.
На старт Попов вывел и свой агрегат.
Тут же завязался спор: можно ли подобную машину допускать до старта.
Рама стояла на четырех независимо подрессоренных колесах. К задним шел карданный привод от четырехцилиндрового «Руссо-балта».
– Смелая, оригинальная конструкция… – осторожно похвалил Андрей!
– Ха! Да это оргазм, воплощенный в железе!
Судьи же начали совещаться. Ранее бывало, что участники стартовали на трехколесных экипажах, дважды на двухколесном, где колеса были размещены не последовательно, а параллельно. И даже раз – на одноколесном мотоцикле.
Решили, что далее следует правила несколько уточнить. Однако машина Попова безусловно является мотоциклом, поскольку пилот сидит верхом аппарате и управляет рулем велосипедным. А что до четырех колес, так что за беда – первый мотоцикл господина Даймлера тоже был четырехколесным.
Около двенадцати дня соревнования начались. По большому счету это не была не гонка, а испытание на скорость и выносливость.
Мотоциклы стартовали раздельно, с промежутком в две минуты. Ехать предстояло сто верст: пятьдесят по направлению к Сергиеву Посаду. Там, у верстового столба за номером «67» надлежало остановиться, получить отметку в специальном квитке, после – отправиться назад, к Малым Мытищам.
По жребию Попов стартовал одним из последних. Мотор плохо заводился: тяжело было двигать четыре поршня, да еще с хорошей компрессией.
– Смотри, будто ехать не хочет.
Но мотоцикл фыркнул и завелся, стронулся с места сначала будто неохотно, но уже через двадцать саженей пошел уверенно, неуклонно. Еще через пару минут – исчез из вида.
Через десять минут на трассу ушел последний мотоцикл, и зрителям осталось лишь скучать. У обочины владелец сельской чайной лавки устроил что-то вроде переносного буфета. Самовар не справлялся с нагрузкой, и в стаканы наливали лишь теплую, сладенькую и слегка подкрашенную водичку. Продавали и бутерброды по неуместной, дорогой цене.
За неимением другой информации, прибывшие на гонку записывали в блокнот даже цены как некий курьез.
Меж тем гонка продолжалась, растянувшись чуть не на весь участок тракта от Малых Мытищ до Сергиева Посада.
И когда головной мотоцикл получал отметку у конечного столба, Евграф Петрович проехал лишь половину трассы.
Агрегат работал ровно: казалось, что его скорей его будет трудно заглушить, нежели он поломается.
Попов обошел идущий впереди мотоцикл – это был французский «Пежо».
Затем вложился в левый поворот, прошел его грамотно по внешнему радиусу. Сразу за поворотом был деревянный мост.
И тут на дорогу выскочил заяц. Верно, его спугнул шум моторов, проносящихся мимо.
Увидав рычащую машину, косой испугался, заметался по дороге. Попов тоже взял руль сперва вправо – заяц тоже рванул вправо, тогда повернул влево…
Зверек с трассы спрыгнул в кювет, а тяжелая машина пошла вразнос, набирая амплитуду.
Единственное, что мог с ней сделать Попов – направить в другую сторону от зевак. Он резко надавил на руль, и тут же подпрыгнул, оттолкнувшись от подножек. Мотоцикл пулей вылетел из-под него.
Сам водитель рухнул на дорогу, покатился кубарем.
Зрители в испуге закрыли лица ладонями: им казалось, что уцелеть после падения на такой скорости невозможно.
Но Попов, пролетев десяток саженей поднялся, отряхнулся…Осмотрел одежду: та была в нескольких местах порванной. Но ран, не говоря уже о переломах будто не было. Казалось, что сам гонщик удивлен своей целостностью.