Вернувшись домой Андрей и Фрол застали дома другого мужчину.
В гостиной Джерри Астлей развлекал барышень. Аленка улыбалась гостью, тот был ответно мил. Таюта сидела на колене англичанина и лопала бутерброд с джемом. Выглядела абсолютно счастливым ребенком.
– Вы зря пришли сюда в мундире да еще и при погонах, – сделал замечание Андрей. – Совершенно скотские времена – я сам хожу в гражданском платье.
И тут же прикусил язык. Сколь бы отвратным не было бы положения, Данилину бы не хотелось расстраивать детей.
Разговор принимал оборот малоприятный, но было ясно: в это время от подобных тем никуда не деться.
Поэтому Аленка вызвала тетю Фросю, чтоб она забрала детей.
– Революция – это ваше внутреннее русское дело. Меня оно, как английского подданного не касается.
– Вы это совершенно зря сказали. Я слышал, на прошлой неделе на Литейном пьяные матросы расстреляли одного офицера с английской подводной лодки.
– Пьяные матросы? Вы не поверите, но меня они тоже останавливали!
Аленка прикрыла лицо в испуге:
– И что они с вами сделали?
Все также лучезарно улыбаясь, Астлей ответил:
– Не они со мной, а я с ними. Сказал, что у меня есть мандат, но вместо него достал револьверы – и перестрелял их всех.
При этом предельно понятно было: он не шутит.
– …Но должен признать: Россия погружается во мрак… – продолжил Джерри.
– Может, обойдется?.. – спросила Аленка.
– Не обойдется…– на чистом рефлексе ответил Андрей.
Ему вспомнилась речь Ленина, услышанная на Финском вокзале.
– Ваш муж прав. Кровь – это тот самый напиток, к которому привыкают скорей всего. Пролитая раз, она требует отмщения и продолжения банкета. Как писал ваш классик… «Русский бунт – бессмысленный и беспощадный?» Впрочем, я пришел вас совсем не запугивать. Андрей, у меня к вам дело. Хотя вашей жене наверняка тоже будет интересно… В Мурманске стоит корабль его Величества «Уриил». Через три дня он разведет пары и уйдет на Эдинбург. Я уполномочен предложить вам каюту на корабле и работу в Англии. Нас очень интересует ваш опыт полетов с аэроносителей. Может, мы бы смогли применить ваш опыт на кораблях.
– Хм… Хм…
– Я понимаю. Понимаю, что вы не кинетесь ко мне в ноги, словно вашему спасителю. Понимаю, что сейчас вы должны мне отказать. Сообщить, что вы, как русский человек не можете бросить свою страну в тяжелый момент… Это будет столь же патриотично… Сколь и глупо…
– А вы в ответ должны призвать меня подумать о своей семье, о своих детях.
– А действительно: подумайте.
И Андрей действительно задумался.
«Скобелев» сейчас на заводе. Германец… Порой казалось, что на Невском уже слышно канонаду немецких орудий.
Но не это казалось страшным. Более пугали матросы, в немыслимых клешах и с затуманенным кокаином взором.
Император?.. Непонятно где.
Временное Правительство? Казалось оно намерено сидеть на стуле без двух ножек.
К черту, к черту всех, кроме детей… И Алены.
– Мне бы не хотелось вас обременять… – осторожно ответил Андрей.
– Бросьте! Какое может быть обременение! Я столько раз бывал у вас дома, а вы так никогда и не гостили у меня! Я дам телеграмму – вас встретит моя сестра. Поживете у нее на ферме. Она просто обожает детей! Пока я буду тут – моя квартира в Лондоне в вашем распоряжении.
Андрей задумался еще раз.
– Я не поеду в Лондон.
– Но позвольте… – начал было Астлей.
– Джерри… Я вас всегда считал другом… И сейчас говорю как с другом. Спасите мою семью – и я не останусь в долгу. Я принесу вам такое, что полеты на аэроплане с дирижабля вам покажутся детской игрушкой…
Астлей ответил не задумываясь:
– Просто возвращайтесь. Я буду рад вас видеть просто так.
Уже в прихожей, когда Астлей одевал ботинки, обсудили детали.
– Где думаете появиться?..
– Пока не знаю. Может быть Стамбул, Тегеран, Кабул. Может даже – Шанхай.
Астлей кивнул: сгодиться.
– Я дам телеграфный адрес, постарайтесь его выучить наизусть. Но все же не пойму…
– Чего именно?..
– Что вы здесь забыли, в этой России? Кроме пресловутой тайны, в которую я, признаться, не верю. Вы будто ищете смерти.
– Знаете, Джерри… Количество моих друзей на том и этом свете уже сравнялось. Я редко кого могу вспомнить без того, чтоб не добавить «Царствие ему небесное». Господь ко мне пока милостив, но как долго будет его терпение?.. Наверное, и мне пора готовиться…
– Глупость вы только что сказали. Я ваш друг и умирать категорически не согласен. У вас молодая жена, которая вам может еще родить ребенка, а то и нескольких. Да и в нашем мире принято жить до появления внуков, а то и правнуков. А ваш сын хоть и старается выглядеть взрослым – еще ребенок. Подумайте об этом.
После приложил пальцы к тулье фуражки, дескать, честь имею.
И вышел на улицу, не говоря боле слов прощания.
Жена была более категорична: