Ударило два выстрела, подняв фонтаны грязи около лица Андрея. Он перекатился на раненого, вцепился в его шинель, перевернулся, накрывшись раненым как щитом.
Две пули ударили в живой щит, превратив его в мертвеца.
Краснозведный прицелился лучше, но линию перекрыл конь убитого только что соратника.
Андрей выскользнул из-под трупа, вскочил на ноги.
Красноармеец через опустевшее седло попытался дотянуться шашкой. Андрей успел присесть, поднырнул под лошадью, оказался рядом. Вцепился в деревянную кобуру с «маузером», рванул ее вниз. Ремень лопнул, оставив оружие в руках Андрея. Красноармеец рубанул, но запоздало – рассек только воздух.
Грянул выстрелы: одним Андрей сшиб бойца. Ему ответил краснознаменный, но опять смазал. Тогда Андрей снова упал в грязь перекатился кувырком, выстрелил в ногу лошади краснознаменного. Та рухнула, владелец вылетел из седла, потерял «наган», но удержал в руке саблю, совершенно бесполезную против «маузера». Еще был карабин, но на ремне за спиной.
Андрей подошел к лежащему спокойно.
– Пощади… – попросил краснозвездный.
Он стал искать поддержки у стариков, но те прятали взгляд.
Повторил:
– Пощади!..
– А зачем?.. – ответил Андрей.
Нажал на спусковой крючок, немецкая механика отработала безукоризненно.
Раздался выстрел.
Старики вздрогнули. Обняли друг друга.
Андрей повернулся к ним, объяснил:
– Я иначе не мог.
Старик кивнул, но сказал:
– Уходи…
Да, – про себя согласился Андрей. – Надо уходить. Невозможно оставаться.
Здесь не его место.
Раненую лошадь дострелили. Убитых закопали в овраге, лишнее оружие Андрей утопил в реке – та и не такое терпела.
Прощание не затянулось. Слез не было, друг другу в глаза старались не смотреть.
Андрей сел в седло, ударил коня коленями.
Поехал не оглядываясь.
Он хотел вернуться.
Он не знал – куда.