Инопланетный металл, оказался тугоплавким, но не до такой степени, чтоб его нельзя было разрезать.
– А что тут такого? – говорил Беглецкий. – Все равно ей не летать. Нам проще построить свой, нежели этот отремонтировать.
– В самом деле?.. – заинтересовался Грабе.
– Истинно вам говорю!.. У меня уже имеются некоторые свои мысли. Если вам любопытно…
– Безумно интересно. Впрочем, отложим…
Для перевозки отсеков инопланетного корабля использовали как летучий кран – дирижабль.
Дома разобрали, бревна, составлявшие их ранее, сложили в безобразные поленницы, ученые заняли свои места в каютах дирижабля.
С удивлением Андрей узнал, что он отправляется не с грузом, а с учеными.
– Планы меняются, – сообщил Грабе. – Летите в Петербург.
– Почему? – ахнул Андрей. – Но раньше…
Хотя мгновением позже подумал: это ведь здорово.
– Раньше вы должны были сопровождать Марию Федоровну, – пояснил Грабе. – Теперь в том надобности нет…
– Передадите мой меморандум генералу Инокентьеву.
И штабс-капитан подал увесистую папку, запечатанную сургучом.
Андрей подумал, что это все, но ошибся.
– Если с дирижаблем начнется коллизия… Крушение…– пояснил Грабе. – Тогда папку вы должны уничтожить. Лучше сжечь. Возьмете с собой штормовые спички.
– Но Михаил Федорович воспрещает брать на борт…
– Это приказ.
Андрей кивнул.
Арестанты опасались расстрела, но свои страшные пулеметы Попов чуть не демонстративно отправил на буксир.
От этого кандальные, недавно думавшие поднять мятеж, приутихли, у них появилась надежда, что опять повезет.
Затем их повели к реке, будто к баржам.
Место на борту будто было, и каторжников это не встревожило.
Они двинулись будто даже с охотой…
Давным-давно еще во времена мамонтов, здесь проползал ледник, он тянул в себе огромную каменную глыбу, которая словно гигантский плуг вспахала землю. Затем, на той стороне реки, которой тогда еще не было, ледник отчего-то остановился, а после и растаял. Камень остался лежать где-то там, в лесах.
Дорога из лагеря шла через тот самый овражек, что остался от ледника и камня.
Арестанты проходили его десятки раз, и подвоха не заметили, когда охрана пропустила колонну вперед.
Будто у выхода из оврага их ждали другие конвоиры, но вдруг грянул револьверный выстрел. Казаки, предупрежденные ранее, спрятались, залегли, кандальные переглянулись. Какие мысли у них промелькнули в ту последнюю секунду – никто не знал.
Громыхнул взрыв. Овраг наполнился смертью, арестанты рухнули, посеченные осколками камней. Выстрелы винтовок довершили дело. Раненых было немного: с борта дирижабля Андрей расслышал лишь три выстрела.
Потом грохнул еще один взрыв, обрушивший стены оврага. Арестанты оказались похоронены.
Андрей прислушался к себе: никаких чувств не было. Хотя, может быть, это старость? Сердце черствеет?
Паче, ученые, собравшиеся на палубе дирижабля отнеслись к расправе иначе.
– Убивать – нехорошо! – заявил Беглецкий.
– Даже если они убийцы? – полюбопытствовал Сабуров, разглядывая остатки лагеря в бинокль.
– Тем более – тогда ведь люди не увидят между вами разницы! Убивать – негуманно!
– Негуманно – заставлять человека смерти ждать. А ежели человека к казни приговорить, и в тот же вечер пустить пулю в лоб – то, что за печаль?.. Или убить нежданно-негаданно. А эти ведь давно… Со смертью обручились…
– А как же мы в новом лагере-то? Без них?..
– Солдаты разгрузят. Арестантов-то зачем брали: ежели чего опасного будет для человека. Просто дивно, что их так мало погибло…
Андрей был на дирижабле через четверть часа после разговора с Грабе. Пакет лежал под кителем, в кармане покоились штормовые спички. Их выдал Попов, сообщив, что спички эти специальные, горят не то что в дождь, но даже под водой.
Андрей подумал, что если все обойдется, то надо будет непременно проверить.
Сабуров же не спешил улетать: вероятно, Грабе попросил командира воздушного судна отправиться одновременно с суднами речными.
И уже в тумане вечера, через одолженную сабуровым подзорную трубу Андрей видел, как по лагерю прошелся с факелом Попов.
Делово и спокойно он подносил пламя к горам бревен. Те, переложенные ветками и трухой, облитые керосином, загорались легко.
Очень скоро поляна была озарена неровным, жарким светом.
После факел полетел в костер, а сам Попов с карманным фонариком отправился через лес к барже. Через полчаса та дала гудок: офицер на борту.
Ни говоря, ни слова, Сабуров отправился на мостик: пришло время отправляться.
Двигатели «Скобелева» заработали громче…
Перед тем, как уйти на запад, дирижабль заложил разворот вокруг лагеря.
Вернее, от того, что недавно было лагерем «Ривьера».