- Говорят...- усмехнулся толстяк. - Никакой радиации там в помине нет. Просто восстанавливают исторические условия начала XIX века. В частности, дом Пушкиных и все прилегающие строения.
- Ничего себе... - пробормотал худой. - Сколько же это все стоит?
- Дороговато, конечно, - снова хмыкнул толстый. - Но руководство решило, что расходы себя оправдают.
- М-да... Наводит на размышления. Что же они хотят получить на выходе?
- Ну, это очевидно - то же, что и всегда. Конечная цель - научиться "выращивать" людей с любыми наперед заданными свойствами.
- Опять "идеальный солдат"?
- Нет, не думаю. Тупые исполнительные костоломы давно уже никого не интересуют - таких в любой подворотне можно набрать целый взвод. Сейчас нужны гении.
- Гении? - худой саркастически усмехнулся. - Мы даже не знаем, что это такое.
- Это и не обязательно. Если уж нельзя выращивать любых гениев, можно выращивать тех, что уже были. Например, наплодить этак десяток Эйнштейнов -и посадить их за разработку сверхбыстрого гиперпространственного перехватчика... Каково, а?!
- Да, заманчиво, ничего не скажешь! - худой опять усмехнулся. - Но тогда почему Пушкин, а не Ферма или Ньютон?
- Ну, во-первых, из-за ДНК - ее можно восстановить очень точно по крови, оставшейся на его жилете после всем известной дуэли. Во-вторых, он рос и воспитывался здесь, в Москве, недалеко от Института - значит, легко будет проконтролировать его развитие. В-третьих... ну, много еще разных причин... - они подошли к лифту. - Основная работа, конечно, предстоит вашему отделу, мы будем "на подхвате". Лично я буду играть роль дяди Пушкина Василия Львовича. А Вы, по-видимому, роль его отца.
- Я?!
- Ну да. Внешность, правда, у Вас не очень, но это не страшно - наши хирурги поправят. Подошьют килограмм пять сала - брюшко будет не хуже, чем у меня, - он хохотнул, довольный своей шуткой. Худой вяло улыбнулся.
Лифт остановился на первом этаже, они вышли и пошли в гардероб.
- Эксперимент получил кодовое название "Дедушка из Африки", -продолжал толстый, - выяснилось, что едва ли не основная причина гениальности Пушкина заключалась в его эфиопском родственнике. Внятно объяснить этот факт никто не может -- наши психоматематики тычут пальцем в какие-то формулы и с жаром пытаются что-то доказать, но смысла этих доказательств, похоже, сами не понимают, так что в конце концов все просто махнули на них рукой, а забавное наблюдение было отражено в названии эксперимента...
Они оделись и пошли к выходу. Уже у самых дверей толстый закончил:
- Разумеется, я Вам всего этого не говорил. Официально об Эксперименте Вам сообщат, видимо, недельки через три-четыре. Ну, а младенец, как и положено, появится на свет только через девять месяцев, двадцать шестого мая. Так что времени еще много -- можете пока наслаждаться отсутствием лишнего жира... - он опять хохотнул. -== == III == ==
- Это стихи! -- радостно сообщил Саша, обводя родных сияющим взглядом. Глаза его восхищенно блестели.
- Хорошие? -- через силу улыбаясь, спросил дядя.
- Хорошие?! Великолепные! -- Саша звонко рассмеялся и тут только посмотрел на обложку. Брови его удивленно поползли вверх. -- Пушкин? Так он что же, наш родственник? -- мальчик вопросительно посмотрел на отца.
- Д-да... В некотором роде...- пробормотал тот.
- А почему же вы мне о нем ничего не рассказывали? -- он укоризненно оглядел родных. -- А как его зовут? Андрей Степанович?
- Нет. Александр Сергеевич...
- Правда? Как меня? Вот здорово! -- мальчик опять рассмеялся звонким счастливым смехом. -- У него очень хорошие стихи! Сейчас я вам прочту... он открыл книгу и возбужденно начал листать страницы туда-сюда.
Дядя поспешно схватил его за руку:
- Нет, не нужно! Потом... Потом прочтешь... После ужина... А сейчас идем ужинать!..
Саша удивленно поглядел на часы на стене:
- Рано ведь еще! И вообще -- я не хочу есть...
- Ничего не рано! -- вмешалась Надежда Осиповна. -- В самый раз! Идем, идем, а то все остынет, -- тебя ведь все ждут!..
Мальчик пожал плечами и закрыл книгу.
- Хорошо, идемте... - и пошел к двери.
- Э! Книгу-то оставь! -- напомнил дядя.
Саша посмотрел на книгу, вернулся и аккуратно положил ее на край стола. Все сразу повернулись и заспешили к выходу с таким видом, как будто ничего не ели как минимум месяц. Саша поплелся следом, то и дело оглядываясь. На самом пороге он вдруг остановился, бегом вернулся к столику, схватил книгу, прижал ее к груди и побежал обратно.
- Я не запачкаю... - пробурчал он в ответ на укоризненный взгляд отца.
В столовой, естественно, ничего еще и не думало остывать, поскольку даже не начало нагреваться. Непомерно удивленные слуги засуетились, пытаясь что-то наскоро приготовить. Однако Саша не обратил на все это почти никакого внимания. Едва усевшись за стол, он раскрыл книгу и начал декламировать всем какое-то стихотворение. Все слушали, не в силах его остановить, потом заставили перечитать его еще несколько раз -- лишь бы он не начал читать следующее. Дядя попытался перевести разговор на поэзию вообще, обсуждая только что прочитанные строки. Но все эти уловки не помогали -- Саша успел прочитать уже пять или шесть стихов, когда наконец принесли холодные закуски. Мальчик с сожалением отложил книгу и взялся было за еду, но тут же опять принялся читать следующее стихотворение.
- Саша!!! -- в громком оклике отца прозвенели нотки отчаяния. -- Ты где находишься?!
В любое другое время столь грозное предупреждение наверняка бы подействовало, но сейчас мальчик был слишком возбужден и почти его не заметил. Книгу, тем не менее, закрыл и принялся за еду.
Есть никому не хотелось, все только вяло ковырялись вилками в тарелках и озабоченно переглядывались. Саша же в мгновение ока прикончил салат и тут же опять открыл книгу. Перевернул несколько страниц, выбирая, что бы еще продекламировать, и вдруг замер. Радостное возбуждение на его лице сменилось удивлением, а удивление -- страхом. Он вдруг резко захлопнул книгу и выскочил из-за стола. Потом попятился, с нескрываемым ужасом глядя на книгу, словно на ядовитую змею. Уперся спиной в камин и медленно, продвигаясь вдоль стены и по-прежнему неотрывно глядя на книгу, добрался до двери. Пытаясь выйти, споткнулся о порог и упал, однако боли, видимо, даже не почувствовал...
Некоторое время он так и сидел на полу в нелепой неудобной позе, глядя куда-то в одну точку и беззвучно шевеля губами. Потом словно очнулся, встал и медленным, но твердым шагом, словно загипнотизированный, подошел к столу. Осторожно прикоснулся к книге, но тут же отдернул руку. Некоторое время постоял, глядя на нее и словно собираясь с духом, потом вдруг схватил ее в руки и выбежал из комнаты.
- Что он там увидел? -- спросил Сергей Львович у Василия, когда тишина стала совсем невыносимой.
Василий сидел ближе всех к Саше и видел, что тот читает. Вопрос, впрочем, был риторический -- все и так прекрасно поняли, _что_ он там увидел.
Василий обвел всех взглядом и усталым, безразличным голосом подтвердил общую догадку:
- Буря мглою небо кроет...
* * *
Сергей Львович сидел за столом, а Надежда Осиповна -- на диване у стены. Оба молчали, бессмысленно глядя куда-то в пустоту. Тишина ощущалась почти физически -- как нечто липкое и вязкое, повисшее в комнате. Только ходики на стене не смущались всеобщим молчанием и продолжали упрямо отстукивать секунды.
Наконец в комнату вошел Василий Львович. Все выжидающе посмотрели на него.
Полковник скользнул взглядом по стенам и совершенно бесцветным голосом доложил:
- Заперся у себя. Читает. Разговаривать не хочет...
Потом прошел по комнате, встал у камина и добавил: