которое будет, есть и было.
Уставший от безделья философ
ухмыляется в нечесаную бороду,
созерцая карликов и колоссов,
что слоняются по проснувшемуся городу.
Озабоченный формою чеканных максим
мыслитель в поисках теодицеи
готов утешать попрошайку-плаксу,
уподобляясь галилейскому лицедею.
Первые липкие и нежные листочки
в небо по стволам выбираются из слякоти.
Дума прорастает из крохотной точки
для нищих духом, позволив плакать им.
Оштукатуренные стены сыры и немы.
Пронзительных лучиков дождь все гуще.
Философ ищет продолжения темы
змея, древа и райских кущей.
Старик впервые за три дня позавтракал.
И крошки хлеба в усах лелея,
он знает как архангельская пуста рука,
хотя должна бы сжимать лилею.
Философ ступает в лужи, не замечая их,
но он различает в грядущем туманном
стечение неких событий случайных,
позвякивающих как монеты в кармане.
В его карманах нет мелочи.
Однако в мешочке под пропотевшей рубашкой
он скрывает от алчных неучей
две новых стодолларовых бумажки.
Он любит вас, но он вас не видит.
Он любит себя, но не собственное тело.
Завтра он опять на прогулку выйдет.
Просто так. Без всякого дела...
РАЗГОВОР В СУМЕРКАХ С ПАПОЙ РИМСКИМ
зазубрины сердца кипарисовые
церы острой как игла
стилос идите мимо
меня я лишь дерево возле
дороги наличие корней
у которого делает нелепой
всякую мысль о путешествии
не останавливайтесь
не грустите я не фермопильский
лев я лишь дерево
у единственной из дорог
не ведущей в рим если бы я
не был деревом я
отыскал бы все пути
в город вечности