- Ты кого-то хочешь навестить?
- Нет, я собираюсь заболеть
- ??? Ты хочешь сказать, что весь бред, который я читал на мониторе - это правда?
- Не стоит называть бредом высказывания одной из самых умных машин института исследования жизни.
Я честно пытался переварить услышанное. Да, это не лезло ни в какие рамки. Но об институте ходили разные слухи. Говорили, что здесь проводят странные эксперименты, в результате которых выздоравливают тяжело больные и могут умереть абсолютно здоровые. Может быть это тоже правда?
- И что я буду делать?
Она улыбнулась
-- Не бойся ничего страшного. Только наблюдать.
Она разделась и, выкатив из шкафа еще одну емкость, легла в нее. Емкость тут же стала заполняться слегка мутноватым раствором. Через минуту над поверхностью виднелось только лицо.
- Теперь дело за тобой. Я уже ввела задание тебе остается только нажать пуск.
- Олле, я не хочу этого делать.
- Если ты откажешься, я возьму пульт дистанционного управления, но это будет хуже лично для меня.
Я понятие не имел, что эта чертова аппаратура сделает с ней. Тем более, что "прогноз" машины был совсем не утешительным и терять друзей исключительно по их же глупости ... как-то очень обидно. От злости я не нажал, а ударил по кнопке, ожидая всего, чего угодно. Ничего не произошло.
- Зачем так злиться? Видишь, со мной ничего не служилось
- Но случиться?
- Через 4 часа. За это время может произойти множество событий.
- Зачем ты это делаешь?
Она задумчиво улыбнулась.
-- Мне трудно объяснить тебе это. Для тебя Эйл -- отпетый негодяй, а для меня.... Ну, отцом я его никогда не считала, а самым лучшим старшим братом -- точно. Нам долго ждать. Если хочешь, я расскажу тебе свою историю, настоящую, так как я ее помню.
Кто мои родители я не знаю. Где родилась - тоже. Самым первым сознательным воспоминанием было - ночной праздник. Это было какое-то племя. Как я к ним попала -- не знаю. Они не рассказывали. Однажды, зимой меня отвели в другое место Небольшой городок, как я узнала потом. Я попала в обычную семью и оказалась в этой семье третьим, самым младшим ребенком. Их требования казались мне странными. Почему нельзя спать на улице или есть руками, понять было трудно, но постепенно я научилась делать все, чему меня учили. Я привыкла к ним, они ко мне. Единственное что их расстраивало, это то, что я очень часто убегала из дома. Они боялись, что я потеряюсь. Я не понимала их. Как можно потеряться в лесу, где с тобой разговаривает каждое растение. В городе мне было гораздо хуже, там ни с кем кроме людей нельзя было поговорить. И растения, и животные были какими то странными их не интересовало ничего, кроме того места, где они жили или росли и кроме людей, которые за ними ухаживали. Лес же был моим домом. Обычно я старалась долго там не задерживаться, чтобы не волновать моих родителей понапрасну. Однажды я отсутствовала дома почти сутки. Лес не хотел меня отпускать: подставлял под ноги корни деревьев, убаюкивал шелестом листвы, смешил рассказами цветов, баловал ягодными лакомствами. Только увидев закат, я поняла, как долго не была дома. Я постаралась как можно быстрее со всеми попрощаться и побежала домой.
Когда я добралась до своих мест, было совсем темно, я даже не сразу нашла свою улицу. Такого страшного мрака я не видела ни разу. На улице не было ни одного огонька. Молчали деревья, не слышно было собак, даже мыслей людей было не слышно. Силуэты домов были какими то кривыми. Проглянувшая луна осветила улицу. Но веселее от этого не стало. Будто огненный ураган пронесся по ней. Дома не зря показались мне странными. Ни один из них не был целым. Они обгорели, краска слезла, цветники исчезли.
Вдруг вдали послышались голоса. Сначала я побежали навстречу им, но остановилась. Что-то там было не так. Слишком тихо. Я стала подкрадываться. На перекрестке стояли два подростка.
- Ну и кто сказал, что в этом городишке можно поживится?
- Ты еще вспомни о сокровищах, какие мы собирались найти в развалинах домов.
Их разговор был странен. Я старалась не пропустить ни одного слова. Вдруг кто-то подхватил меня на руки. От испуга я даже не вскрикнула. За моей спиной раздался третий голос: "Ну, меня то точно не обманули. Посмотрите, что я нашел" -- и он вытолкнул меня на перекресток.
- Сокровище, ты откуда здесь взялась? -- Сказал он, присаживаясь на корточки напротив меня.
Я показала пальцем в сторону моего дома. Парень покачал головой.
- Боюсь никого из своих ты больше никогда не увидишь. Этой части города досталось больше всего.
- А что здесь было?
- Взрыв и пожар.
Ребята подошли к стоявшим у обгоревшего дерева мотоциклам.
- Эйл, что ты собираешься делать с этим сокровищем. В ломбард его не сдашь, выкуп не получишь.
- А я удочерю ее.
Он повернулся ко мне. - Ведь ты не боишься меня, чудо в ромашках.
- Почему чудо в ромашках?
Он подвел меня к мотоциклу и поднял. В зеркале появилось отражение напуганной девочки в венке из ромашек на фоне обугленной улицы.
С того дня он всегда заботился обо мне. Баловал. Кормил. Ругал. Мало кто из отцов так заботится о своем ребенке. Именно ему я всем обязана. Ни в племени, ни в цветущем городишке я не чувствовала себя любимой. Со мной обращались как с чужой вещью, оберегали, но не любили. Только у Эйла я всегда себя чувствовала себя единственной. Не зависимо от того, где мы жили, в маленькой комнатушке или в роскошном коттедже. Любящие дети обычно не замечают недостатков родителей. Мне же он казался просто идеалом.
Когда я узнала, что он король преступного мира. Я была потрясена. Этого просто не могло быть. Но, поговорив с ним, я поняла, что это правда. Уговорить его уйти, было невозможно, поэтому ушла я. Он мне подарил самое дорогое свободу.
Я уехала в соседний город. Мне казалось, что я должна каким то образом искупить то, что делает Эйл. Пытаясь найти утешение в учебе, я увлеклась биохимией. Экстерном окончила два факультета. И, наконец-то, нашла работу по сердцу - в одной очень веселой конторке требовался аналитик. Платили мало, но зато разрешали заниматься любыми своими исследованиями. Вот ту как раз и расцвели мои детские таланты. Еще в детстве, если мне очень хотелось, я могла срастить края ранки. Для этого я просто представляла, что она уменьшается, уменьшается, а потом пропадает совсем. Теперь я занялась этим серьезно. После года работы я уже знала, какие вещества способствуют этому, какие мешают, а, подключив к моим исследованиям компьютер, поняла, что теоретически можно спасти любого человека погибшего случайно: в авариях, от ран. Поместив человека в виртуальную действительность можно было попробовать представить срастание тканей. Знание анатомии, медицины и подключение датчиков компьютера облегчало задачу, но все равно после этого очень болела голова. Состояние полной усталости выматывало. У меня появились помощники. Начали мы с восстановления небольших ран, постепенно переходя на более серьезные. Восстановление тканей после ожога 4 степени стало нашим триумфом. Благодаря нашим разработкам небольшая конторка превратилась в институт исследования жизни.
Разработанный метод был очень хорош, но не годился для массового применения. Так как самым главным в цепочке реактивычеловек-компьютер оставался все-таки человек - оператор. И после многочисленных опытов выяснилось, что из персонала института только два человека могут быть операторами. Я и еще один парень из охраны. Объяснить, что у нас было общего, я так и не смогла.
- Извини, что перебиваю. Однажды я общался с людьми из Института жизни. По-моему, она представилась как мисс Сайл. Это случайно не ты?
Да, это я. Вернее в институте жизни меня звали мисс Сайл и тогда детей спасали мы: я и Санни. К сожалению, оператор не может вынести много таких сеансов подряд. И чем больше травм у объекта, тем труднее оператору. Мы смогли спасти восемь человек, двух не успели. После этого я провалялась в коме два месяца. Санни это встало гораздо дороже. Он был в коме почти год. Я даже не знала, смогу ли его спасти. Дни шли за днями. Обычные препараты не помогали. Тогда я стала соединять совершенно не соединимые препараты. В результате появился целый ряд реагентов с необычными свойствами. Применяя их, я получила несколько необычные результаты, но один из реагентов оказался именно тем, что было нужно. Результаты опытов были обещающими. Но естественно, все это дорого стоит. И когда, наконец, я могла попробовать проверить действие необходимых реагентов на Санни, выяснилось, что денег на эту программу больше нет. Я была зла на всех. Статьи о драме, о детях, об их выздоровлении были во всех газетах, но нигде ни в одной газете не было ни одной строчки, что при спасении их чуть не погибли два человека. Да, не известность мне была нужна. Мне были нужны деньги. Официальным путем я их добиться не смогла. Ни одна из организаций помочь не захотела или не смогла, а суммы, набранные у работников института, были очень малы, тогда я решила попробовать не официальный способ.
Сожалею, что тебе тогда досталось за нерешенное дело в Игровом доме. Я считала, что по справедливости, за лечение Санни должны заплатить властные структуры. Они так кичились "национальной победой", пусть они за нее и платят. Тем более, что при поиске лекарств для Санни, я натолкнулась на целый ряд веществ, которые помогли мне в этом.
- А теперь я тебя временно покину. Я иду на виртуальную встречу. Если хочешь, можешь понаблюдать за ней в мониторе. И, пожалуйста, ни трогай ничего. Со мной ничего в эти 2 минуты не случится.
Лицо Олле погрузилось в жидкость, которая на глазах стала густеть и мутнеть, пока не превратилась в зеленоватое желе. Олле совсем не было видно. Если бы она не предупредила меня, я бы точно бросился доставать ее из этой емкости. Не могу сказать, что это желание пропало у меня и сейчас.
Но если в чем-то не разбираешься, то лучше в это вообще не лезть. Я повернулся к монитору. Сначала ничего не происходило, потом экран посветлел, и я увидел бегущую девушку. Она оглянулась, махнула мне рукой и побежала дальше. Она была точной копией Олле, только ни разу я не видел ее в таком простеньком сарафанчике. Взгляд ее был направлен в дальний угол экрана. Что там находится - было непонятно. Какой-то силуэт, очень неясный, размытый. Однако, каждое движение девушки говорило, что там что-то очень важное для нее. Так бегут или за любимым человеком, или за ребенком. Добежав до силуэта, она протянула к нему руки. Как только ее ладони прикоснулись к нему, силуэт начал меняться. По нему пробегали какие-то волны, проскакивали искры, вдруг он стал совершенно четким. Это был молодой, достаточно интересный, темноволосый человек. Олле бросилась ему на шею. Лицо его отражало целую гамму чувств: удивление, недоумение, радость.
- Олле, господи. А я считал что умер.
- Мне не хотелось бы тебя разочаровывать, но это очень близко к истине.
- ???