Перед глазами у меня появились олимпийские кольца и медленно поплыли. Я никак не мог понять, на что это было похоже. И вдруг я вспомнил волка из "Ну погоди!" в момент, когда штанговый блин "возвратился" ему на голову. Волчьи глаза двигались асинхронно по очень замысловатой орбите на фоне популярной песни 6О-х годов на слова -Евтушенко "Не спеши".
Слава Богу, -говорю, -баба с возу - кобыле легче.
Но с лекции я ушел. На всякий случай.
24-го декабря, в день перед Рождеством, я был в институте, встретил Шкатулку и стоял с ней у окошка рядом с кафедрой. Она ела апельсин и выглядела отвратительно - заспанная, с растрепанными, явно не сегодня мытыми волосами и пустым взглядом. Помимо этого, на ней была дурацкая то ли красная, то ли розовая кофта и юбка, которая ее полнит.
Я сказал, что она похожа на святую Инессу, - за что гениальный испанец? меня растерзал бы. Катя повернула голову и посмотрела сквозь меня своим стекленеющим взглядом:
- Неужели еще что-то осталось? - спросила она.
В ее голосе была грусть и беспомощность.
???
Конец декабря отмечен прежде всего приездом Чмони (105 армянских кило). Мы встречались каждый день и успели натворить массу всяких бед. И если нам не удалось раздолбать молодую ячейку советского общества - Хановскую семью, то их голубую ванну мы подпортили основательно. Небезуспешно в этом нам помогала моя тогдашняя подружка - Ира Соболевская из Плешки. Мы не на шутку перепугались после поездки к вышеупомянутому манекенщику Пьеру с Манькиной дочкой Ивой и ее подружкой Ксеней, которым вместе было 32 года, успели проштудировать весь уголовный кодекс и узнали, что у нас, оказывается, не поощряется совращение несовершеннолетних. В перерыве между развратом, достигшим невероятных размеров, мы забежали в институт и вместе с Португальцем и Казимиром Алмазовым встретили улыбающуюся Катю, которая в числе первых в институте приветствовала замену рабочего времени на аэробику. Стройненькая, худенькая, она вышла танцующей походкой из спортзала и была похожа на школьницу.
Святая невинность. Ангел без крыльев.
Аббат Прево со своей "Манон Леско" и Чмоня с его клеенками (он этих скатертей-клеенок привез штук сто и раздавал их направо налево) помогли нам выразить наше признание.
Предновогодние дни отмечены растущей напряженностью. Дней пять потребовалось Кате, чтобы в конце концов отказать всем моим друзьям - Хану, Пятнице и Чмоне. Она тянула вплоть до 30 декабря, не говоря ничего конкретного, - не отказывая и не соглашаясь. Я сам ее никуда не приглашал, свалил на друзей (обманул кондуктора - взял билет и не поехал). Единственное, что я сказал, так это то, что "где бы я ни был, ты должна быть со мной. Это Новый год, и я не уступлю. Твой отказ равнозначен разрыву".
30-го вечером звонит Пятница и сообщает о Катином официальном и однозначном отказе.
Мне показалось, что я - в армии, так как у меня зашевелился большой палец правой ноги. От возмущения. Я позвонил Кате и прослушал еще раз то же самое. Слова били в самую точку. Сухо, раздраженно, жестоко и без каких бы то ни было объяснений. Я был спокоен, как Макферсон перед казнью.
- Если ты хочешь забрать Ницше, то можешь заехать, закончила Катя, и я положил трубку.
Холодный, свистящий ветер постепенно приводит меня в чувство, пока я ловлю такси.
Когда я зашел, Кати уже не было. Ее очаровательная мама призывает меня к снисходительности. Я подумал, что был бы более снисходительным, если бы был ее братом. И вдруг как снег на голову является Катя и говорит:
- Дима! Поехали со мной в цирк.
Так и говорит. Как ни в чем не бывало.
Я был поражен, услышав собственный голос:
"Поехали.'
Мы никак не могли найти подходящее вино, которое она хотела взять с собой в цирк. Если бы не мое упрямство, она согласилась бы и на розовый портвейн.
(Меня, например, совсем не удивляло, что все балетные девки, выступающие в Континентале на Красной Пресне, почти каждый день собирались после работы и, доставая из сумок какую-то бормоту, пили его в парке маленковскими стаканами. Но Катю, распивающую "Арбатское" и заедающую его икрой минтая, я смогу представить не скорей, чем себя активным членом "Братьевмусульман". А все потому, что я сделал из Кати культ. Культ Кати Мороз. - Катя взглянула! Катя сказала! Катя ушла!..)
Денег у меня не было, она дала мне десятку, и я купил ей шампанское в магазине, который в легендарные времена назывался Елисеев. В десятом часу мы были уже в цирке.
Суматоха! Вы не можете себе представить. Девки-балерины бегают в своих дурацких нарядах, все куда-то спешат, и до нас никому нет дела. Она уже тысячу раз пожалела, что пригласила меня.
А тут я еще есть хочу - сдохнуть можно! Шкатулка отвела меня в цирковой буфет, заказала все, что я попросил, и расплатилась. Я чувствовал себя мальчишкой, которого родители поручили на вечер дальней родственнице.
"Надо уехать, надо уехать. И как можно быстрее", - говорю я себе.
Но иногда я бываю ужасно нерешительным.
После буфета Катя решила, что все проблемы можно одолеть одним махом. И со спокойной совестью. Она посмотрела на меня так, будто не совсем поняла, как я очутился в цирке, и тактично заметила:
- Ты знаешь, Дима! Было бы лучше, если б ты уехал.
Я вспомнил о прямопропорциональной зависимости между стрессами и нервотрепками с одной стороны и ишемической болезнью сердца и язвой желудка с другой, неслышно поскрипел зубами, попросил принести мне куртку, поздравил Катю с Новым годом и уехал. Домой я вернулся только утром. Ива сообщила, что только что звонила Катя. И хотя других Кать у меня не было, я попросил мою семнадцатилетнюю соседку набрать телефон и послушать голос.
Голос был тот же.
Звонить я не стал.
???
4-го января 1985 года я уезжал в Таганрог. Провожала меня Венера, к сожалению, не Милосская. Это была моя первая командировка, и я понял, что познавать новые города за чужой счет гораздо приятнее, чем за собственный. Это чем-то сродни науке. Наука тоже доставляет немалое наслаждение. Ею занимаешься за счет государства, да еще получаешь при этом материальное вознаграждение. Так что я не прочь заниматься наукой, а в свободное время путешествовать.
Два дня я прожил в одноместном номере гостиницы "Таганрог". Было тепло, как весной. Раньше погода никогда не влияла на мое настроение. Я сделал зарядку, перестирал все шмотки, обработал ногти, постригся, побрился, сходил в баню, поел в ресторане и вернулся в гостиницу. И тут звонок.
Вообще-то я приветствую телефонные знакомства, правда, в тех случаях, когда инициатива исходит от меня.
Голос в трубке был молодой, вкрадчивый и хорошо поставленный, а речь показалась мне отрепетированной, как легенда у шпиона. Каким-то образом ей удалось втянуть меня в беседу~ Я не мог говорить с ней серьезно и старался все переводить на юморную нотку, что вызвало недовольство трубки, пропевшей мне о том, что я не создаю "интеллектуально-психологического комфорта". Когда она пришла, я обалдел! Она была старше меня лет на десять, и ее внешность была так же далека от ее голоса, как действия пакистанских властей от их принципов. Я тогда не читал еще "Над пропастью во ржи" и не знал, как вести себя с гостиничными проститутками. Я делал все возможное, чтобы эта дура поняла, что я ей не отдамся. Мне потребовался час, потому что, несмотря на свою эрудицию, в этом отношении она оказалась чрезвычайно тупа. Наконец, она ушла. Я заперся на два оборота и проверил все ли на месте.
Остальные дни я гостил у Инниных родителей. С девочкой Инной у меня был в Москве маленький романчик. Но это было два года назад, и с тех пор она успела выйти замуж и родить ребенка. (Я поразился терпимости и гостеприимству ее мужа, хотя, может, он просто ни черта не знал). Меня развлекали, как зарубежную делегацию. Я обошел все чеховские места, посмотрел Таганрогскую картинную галерею и "Брак по-итальянски" с Лорен и Мастрояни. Потом я просто тихо прибалдел, когда муж -поклонник английского рока 70-х - предложил мне послушать моего любимого Эмерсона (Emerson, Lake & Palmer), сумасшедшую группу King Crimson и органиста Rick Wakeman'a. На стенке в это время появлялась стилизованная смерть а-ля Босх, которая поигрывала на скрипочке. Лампочки светомузыки помещались прямо на складках одежды этой уважаемой дамы, на черепе и на смычке.
Я послушал "The Six Wives of Henry VIII" Рика Вэйкмана, "Картинки с выставки" Мусоргского-Эмерсона и впал в религиознонаркотический экстаз.
В эту ночь мне приснился Сон.
Сны мне перестали снится с тех пор, как я встаю каждый день вместе с гимном. Не представляю, как человек может видеть сны, если он спит по пять-шесть часов. Я сплю, как убитый. Но когда я высыпаюсь, сны мне снятся каждую ночь. Обычно сновидения бывают хорошие и исключительно цветные. Ни разу не снились черно-белые. Плохие же сны настолько выводят меня из строя, что я потом хожу весь день, как пришибленный.
Этот сон был ужасный.
"Властитель тьмы подал мне знак И за собой увел во мрак..."
Катя в районе ВДНХ останавливает красное такси и кудато меня везет. Я не могу понять, где мы едем. Москвы не узнаю, скорее всего, это какой-то западный город; вероятно, из-за обилия неоновой рекламы~ Наконец, мы останавливаемся около дома на набережной, и Катя открывает передо мной дверь. Типичный советский дом высшей категории. Молодая и привлекательная консьержка здоровается с Катей, как со своей подругой и смотрит на меня, как на очередную жертву.
Весь сон какой-то пурпурный.
-А ведь ты меня совсем не знаешь, - в черных Катиныхглазах появляется наглая усмешка.
Из квартиры, куда мы входим, гремит музыка. Что-то вроде "Круиза". Катя, не раздеваясь, проходит в комнату и захлопывает дверь. Я успеваю увидеть на полу медвежьи шкуры, а на стенах рога. Меня останавливают какие-то двое незнакомых юнцов. Обычно в самых невероятных сочетаниях мне все-таки снятся знакомые лица, а этих я видел впервые.
- Ты ее знаешь? - спросил один из них. Таким я представлял себе Лукавого из "10-ти лет во сне" Джетты Хамбер.