Толкают в плечо.
Я открываю глаза. Митя встает и протягивает мне руку. Жму.
-- Смотри, не проспи. А то уедешь в Голутвин.
-- О'кей.
Протираю глаза и смотрю в окно. Митька вышел из электрички. Посмотрел на меня. Махнул рукой. Достал сигарету и склонился прикурить. Стекло забрызгано грязью. Видно. Плохо. Вдруг щелкнула зажигалка "Zippo". Этого не должно быть. Двойные рамы не пропускают таких звуков с платформы. Тем более, что работает компрессор. Но я явно расслышал щелчок. И это щелкнула "Zippo". Только у нее такой характерной звук. Клацкл... Пожалуйста, посмотри на меня... клацкл... Мы движемся...
Скользим!
Качаем нефть из скважин!
Нефть теплая и скользкая как вазелин.
Чудо! Я чувствую чудо!
клацкл...
Поезд дернуло. Платформа поехала. Вместе с Митькой. его сгорбленной фигурой. И дымком, который уже заструился между ладоней.
клацкл...
Люди спускаются в подземный переход. Рюкзаки и цветы. Рядом. Кто-то несет рейки и большой лист фанеры. Очень большой. Большой... Хорошее слово -- БОЛЬШОЙ.
Знание пришло бурно, будто бы его выдавили из тюбика. Колпачок был снят и на пузатое тельце нажали с силой. Знание ринулось в меня вязким потоком и поднялось от желудка по пищеводу к голове. Там остановилось. Успокоилось. Потеряло свою страсть к движению.
За окном курил Митька и холодная осень уплывала на платформе вместе с ним. Все быстрее и быстрее. В следующий год. Где Митю ждут... Летом -- молодая жена. А осенью...
Тогда, когда гниют опавшие листья.
Ты ведь не будешь есть их?
... а осенью -- дочка... В нагрузку.
* * *
-- О! Какие люди! И без охраны! -- Роман разводит руки в стороны, надеясь, что я кинусь ему в объятия.
-- Привет.
-- Заходи Кудрявый! Гостем будишь.
Прохожу в комнату. Там знакомые лица. Кроме одного.
-- Роман! Познакомил бы с дамой.
-- Экш, это Ася. Ася, это Кудрявый, -- представляет меня вместо Ромы Важненыч. Вообще его фамилия Важненко. Но так получилось, что мы зовем его Важненычем. А еще мир-дверь-мяч-затейником (переведи на английский).
-- Дама со мной, -- предостерегает он.
-- Не волнуйся, -- улыбаюсь я. Знаю, что сегодня мне не до баб. Я играю здесь роль добровольного шута. Буду веселить народ.
Здороваюсь со всеми. По очереди. Важненыч. Борода. Ириска.
Борода -- это Володя. Сосед по даче. Сколько ему лет не знаю. Но с бородой около сорока. И еще красный нос как у деда Мороза. Ириска -- это Лариса. Так называет ее Роман. Почему? Трудно сказать. Но... хозяин -- барин.
Сажусь за круглый стол и оглядываю комнату. С прошлого раза мало что изменилось. Только вместо стекла в одном из окон прибита фанера.
-- Что случилось? -- киваю в сторону окна.
-- Да это я виноват, -- смущается Борода. Смущается... Значит еще не пили. Во время приехал... Черт! А ведь выпить то опять хочется. Вот организм!
-- Нет, серьезно, я виноват, -- продолжал Борода. -- Ко мне пришел один... друган. Ну, мы выпили с ним. А он значит, дурак такой, как выпил, так поехал головой немного. Говорит -- клад давно ищу. Чую, говорит, где-то рядом с твоим домом клад, значит. Я ему объясняю, значит: дурак ты! Нет тут никакого кладу. Здесь одна голь живет. А если кто и побогаче дом держат, то щас клады на дачах не закапывают. Так ему говорю. А он все свое - клад, мол, здесь, клад рядом. Ну я ему и дал в зубы. Рассердился, значит, и двинул в хлебало. Раз, другой. Потом вытащил на улицу и пинок ему в зад отмерил. Иди -- говорю. Отсюда. Потом пришел и лег спать.
-- А эта зараза, вернулся, разбил окно и в комнату чуть не залез. Зацепился курткой и повис на оконной раме. Мудак! Дверь пальцем открыть можно -- замок старый. Дуешь -- развалится. Так нет, гад! Окно надо было разбить, -- Рома говорит со злостью в голосе. Но с малой злостью. Ведь сам он такой мягкий и пушистый. Как плюшевый мишка. Такой не может быть по-настоящему злым.
-- Ну вот и я о том, -- опять Борода: -- Слышу шум. Выхожу во двор. Смотрю из романова окна ноги торчат. Я их хватаю и тащу. А он, хрен моржовый, матерится аж уши вянут. Ну я его, когда вытащил, так обработал конкретно, что он от меня домой на брюхе пополз.
Я покивал головой. Мол, понимаю. Сочувствую. А у самого глаза по углам рыскают: где бутылки, что пить будем?
-- Что, выпивку ищешь, халявщик?
Оборачиваюсь. Роман курит и улыбается, прищурившись от сигаретного дыма.
-- Нет. Клад!
Смеемся.
-- Дай сигаретку! -- говорю я.
Дает. Подносит горящую зажигалку. Вспоминаю -- у Митьки нет "Zippo". У него обычная, как у Ромы, газовая зажигалка.
-- Кудрявый, ты что?! У тебя глаза как два будильника...
-- Ерунда, -- смотрю на Рому, а самого сердце стучит, как отбивной молоток.
-- Ну так что, может начнем? -- Борода аж ерзает от нетерпения. -- Время пить Херши!
Рома идет на кухню, которая одновременно является прихожей. Залезает в холодильник и гремит посудой. Оборачивается к нам. С тремя бутылками водки и ликером. Декламирует: "Мы славно поработали! А теперь всем по бокалу Амаретто де Сароно! С водкой."
-- Иди сюда, мой маленький -- радуюсь выпивке. -- Поцелуй своего папочку!
-- Ну началось! -- смотрит на меня благосклонно. -- Теперь весь вечер прикалываться будешь.
-- Еще сынуля не вечер. Еще только пять часов дня.