С неба снова посыпал снег, как и в прошлое утро, и снежинки, опускаясь на лоб и бледные губы владельца мануфактуры, уже не таяли так быстро…
Истребитель неупокоенных утром возвращался в город.
Дело было сделано. Он не ожидал, что все выйдет так легко. Видимо, гули были голодными и просто жадно бросались на него, чего ему, впрочем, и было нужно. Огромный меч лишь с виду казался неуклюжим и тяжелым оружием. На самом деле, когда клинок демонстрировал свои подлинные возможности, для чудищ, даже не обделенных разумом, было, как правило, слишком поздно и отступить они не успевали. Выучка, не смотря на немалый срок существования клана в горах вдали от людей, по-прежнему оказывалась превосходной. Однако, к сожалению и самого молодого человека, и обитателей вот таких вот городков и деревень, которые можно было увидеть только на столичных огромных картах, удачливое и полезное начинание еще век назад, теперь имело все меньше адептов и готовых поддерживать это правителей. Война, как и предрекал наставник истребителя неупокоенных, объединяет только тогда, когда один в поле не воин, ведь с другой стороны идет армия. Стоило всему этому прекратиться и снова каждый сам за себя и для себя. Правда, старый учитель обещал, что это продлиться недолго, но сейчас особенно, как никогда, были нужны такие, как его ученик. Истребитель неупокоенных полностью соглашался с этим. Более того, он убедился в том, что дела здесь еще не закончены.
Молодой человек был благороден и честен, пусть даже в чем-то и наивен, но тем лучше оказывалось для жителей городка, которые вряд ли знали, что гуль — это осушенный «до дна» вампиром человек. Пусть даже они это и знали, но вряд ли кто-то из прочих наемников сообщил старосте, что гули «свежие», то есть их «выпили» не так давно. Следовательно, где-то поблизости находилось гнездовье тех, кого ученые мужи называли в своих трудах nosferatu.
Хотя для гнездовья количества гулей было недостаточным. Как говаривал один опытный истребитель неупокоенных: «Эти твари, как помет летучих мышей, чем больше этого дерьма вокруг, тем многочисленнее братия его произведшая». Не смотря на грубость изложения теории, здравое зерно в ней все же имелось, поэтому молодого человека не удивило, что наемники вели свою бесхитростную игру столь нагло. Получая деньги, они уничтожали следствие, но не причину, прекрасно зная, что вскоре гули снова появятся и снова можно получить свой куш, приложив немного усилий и ловкости.
Истребитель неупокоенных после схватки в руинах лепрозория оценил противника, который прятался где-то поблизости и питался жителями городка, собирая незаметно своеобразный «урожай». Очевидно, если судить по силе порожденной нежити, это был кто-то из низших вампиров, которого либо прогнали из семьи, либо война лишила его таковой. И вот теперь он укрылся здесь, не торопясь образовать новую, так как иначе дело дойдет до столицы, а у инквизиторов разговор был короче чем осиновый кол, что вгонят кровопийце в сердце.
Кабак встретил молодоо человека радостными криками смотрителя ночных улиц и его племянника, пьяного как сапожник. Посыпались расспросы, но истребитель неупокоенных сохранял значительное молчание и, за кружкой подогретого вина с пряностями, которым его угостил за старания хозяин заведения, терпеливо дожидался старосты. За ним тут же послали, чтобы поднять из кровати спозаранку.
Ждать долго не пришлось. И вот молодой человек уже излагал свои предположения под кивки мало понимающих, но согласных с ним, смотрителя ночных улиц и его помощника. Староста от таких новостей лишь нервно теребил в руках свой кошель, которому грозило в скором времени еще больше похудеть. Но выбор бургомистра был невелик, если он действительно хотел получить это достойное звание, а не слышать только из уст подкупавших его.
— Вы понимаете, надеюсь, что наш городок не сможет себе позволить заплатить за голову вампира? Если только удастся переговорить с владетелем мануфактуры. Но он проигрался в пух и прах, а тот мошенник, что обчистил его карманы, наверняка далеко отсюда, — сказал староста, начинавший жалеть о том, что так дешево отпустил полукровку.
— Боюсь, вам не все известно об этом «благодетеле» городка, — запальчиво возразил молодой человек, усмотрев в этом шанс поделиться тем, что услышал у ворот руин лепрозория, — Знаете ли вы, что этот изверг замучил до смерти нескольких детей у себя на мануфактуре и трупы их за деньги хоронил старик-могильщик в руинах за городом. Как раз там, где я принял этой ночью бой.
— Черт побери! — воскликнул смотритель ночных улиц, грохнув кулаком по столу, и зло посмотрел на старосту.
— Я ничего не знал об этом, клянусь! Те из детей, что бывали с ним в городе в торговые дни выглядели вполне сытыми! — пытался оправдаться староста.
— Неудивительно, ведь сейчас зима и еды им может не хватать! — почти крикнул истребитель неупокоенных, которого поражала подобная доверчиваость.
— Что вы предлагаете делать!? — оттолкнув старосту сел напротив молодого человека смотритель ночных улиц, мгновенно протрезвевший от таких известий.
— Я думаю наведаться на мануфактуру, — ответил истребитель неупокоенных и добавил, — Скорее всего ваш «благодетель» платил дань вампиру, иначе как он уцелел на ночных дорогах. Избавимся от одного «упыря» хотя бы, а второго, того, кто порождает гулей, подсторожим на мануфактуре. Он туда явится, вот увидите. Молодая плоть и кровь для него излюбленное лакомство.
— Собирай мужиков, пусть прихватят топоры, вилы и еще чего потяжелее! — толкнул под локоть племянника смотритель ночных улиц, — Пора кончать со всем этим.
— Кто вам сообщил об этом? Какой еще старик-могильщик? — тихо поинтересовался староста.
— Он назвался Жилем… — начал молодой человек.
— Жиль?! — воскликнули хором окружающие.
— Да.
— Так он же умер в конце этого месяца! — староста побледнел как полотно, — Видать, старуха его не соврала, что он шатается по дорогам, а ночью стучит ей в окно. Я уж подумал, что она тронулась умом от горя.
— Не повезло вашему городу, — мрачно ответил молодой человек, — Отныне по дорогам ходите осторожней. Жиль назначен Анку, глашатаем смерти. До конца следующего месяца он будет бродить по тракту. Избегайте времени тумана. Тем, кто ему встречается, он пророчит скорую гибель.
— А как же вы?! — забеспокоился смотритель ночных улиц.
— Мой медальон хранит от всего того, что несут с собой порождения Бездны. Анку страшен тем, что я не смогу его убить. И никто не сможет его изгнать. Он уйдет сам.
— Он нападает на людей?
— Нет, тогда все было бы гораздо проще. Он — вестник того, что эти места прокляты.
— А когда же он уйдет? — с надеждой спросил смотритель ночных улиц.
— В конце следующего месяца, как я и сказал, — со вздохом ответил молодой человек, — Однако его место займет другой, кто умрет последним в месяце. И так будет продолжаться, пока Бездна не закроет здесь свои врата.
— За что же нам такая кара? — перекрестился староста.
— Это не кара. Это своеобразная «метка», которую оставила на вашем городе Бездна за замученных и не отомщенных, — отрезал истребитель неупокоенных.
Молодой человек встал из-за стола и вышел на улицу, где его ожидали вооруженные кто чем горожане.
— Да, — протянул Гортт, кутая Нэй в свой теплый плащ, — Ничего себе так утречко выдалось. Почти как в горах у Швигебурга. Видишь, ты вся дрожишь, а еще с нами ехать хочешь. А ведь зима только началась. Это тебе не в сильванийских лесах пережидать. Того и гляди свои острые ушки отморозишь.
Гном как-то слабо улыбнулся, прекрасно зная, что это не довод для эльфки. Однако, он очень надеялся, что, при встрече в Шаргарде, Карнаж сможет ее вразумить, если, конечно, «ловец удачи» был еще жив.
Нэй обиженно надулась на слова гнома. Она сидела на краю повозки и грела мерзнущие ручки, пока Тард и его товарищи собирались в дорогу. Им пришлось невольно задержаться, так как в деревню на восточном берегу Бегуна тоже нагрянул разъезд и также, как и до этого, учинил расспросы и небольшой обыск повозок убийц драконов.
Бритву сильно раздражало то, что королевская канцелярия называла «секретной миссией». Выходила в чем-то забавная ситуация: о будущей экспедиции при подобной организации дела знали те, кому не полагалось этого знать и не знали те, кому это было положено знать изначально. Впрочем, раньше король вынашивал поистине утопический план договориться с лихим людом и скрытно провести обоз убийц драконов по серым дорогам, а не протащить его где так, а где и под охраной, словно перевозилась королевская казна. Но по счастью нашлись мудрые советники, которые объяснили, что серые дороги станут подобны огромному рупору, если по ним отправить такой обоз, и весь Материк за умеренную плату сможет узнать подробности «секретной миссии».
Собственно, Бритве не было особо дела до политического момента и подоплеки, не считая знания того, что все это имело место даже в их деле. Поэтому он чуть ли не с руганью спровадил после проверки патента и быстрого досмотра обоза весь разъезд с пожеланиями удачи дальше по дороге. Злой и раздраженный тем, что всякий служака сует свой нос в его дела в этом королевстве, Тард просто умилился той сцене нежной, почти отеческой заботы его товарища об эльфке.
— Но я хочу с вами, а не оставаться в Шаргарде! — наконец, открыто высказала свое неудовольствие Нэй.
— Черт возьми, — проворчал себе в бороду Тард, — Где этот «ловец удачи» с его умением заговаривать язык, когда он так нужен?!
С конца улицы послышались изумленные возгласы. Бритва насторожился. И без того в последнее время эта экспедиция у него вызывала лишь опасения и недобрые предчувствия.
— Рыцари! Смотрите! Рыцари из ордена! — раздался удивленный возглас.
— Не может быть! — возразил ему другой.
— Да, точно. Вон они! — вторил первому третий.
Тард пошел посмотреть, оставив Гортта и Нэй дальше препираться и спорить друг с другом. По дороге убийцу драконов отвлекали какими-то насущными вопросами его товарищи. Он отвечал что-то несвязное и продолжал идти вперед. Его сердце замирало от ожидания того, кого он очень давно хотел повидать, но всякий раз появляясь в Шаргарде ему не везло со встречей. Он видел рыцарей еще не будучи убийцей драконов, а только простым подмастерьем в Швигебурге, когда приезжало посольство северного Фелара с прошлым, величественным королем и его паладинами.[9]
Поистине прекрасно было то зрелище развивающихся стягов под торжественный рев труб, когда закованные в доспехи всадники колонной двигались по главной улице фивландской столицы. Он видел их, статных, молодых, благородных ликом, как теперешний государь северного королевства, однако так пристало выглядеть и вести себя рыцарю, а не монарху, как говаривали многие, и Тард с ними нехотя соглашался. В то время гном, хоть и был старше многих из тех паладинов, что проезжали мимо по улице, но впервые проникся глубоким уважением к человеческому роду. Тогда они, эти воины, оказались изначальным порождением большой и чистой идеи, которую позже, как и многое другое, осквернили войны и интересы, бросавшие их в самые безнадежные битвы.
Пусть совет кланов отверг просьбу короля о помощи и союзе против Ларона, назвав посольство сборищем мясников, но никто не посмел осмеять, освистать или бросить камень в кортеж, что возвращался по той же улице, пусть и весь Швигебург негодовал от подобного предложения. Тард тоже был немало озадачен. Неужели такие рыцари могли просить об этом? Но не поддался поспешности разочарования, предпочитая самому все узнать от этих людей. И ему представился случай. Собственное несчастье толкнуло его на ту дорогу, где он снова встретился с этими паладинами по прошествии многих лет.
Они вместе сражались и убивали драконов. Вели долгие беседы у костров, спорили до хрипоты, но то были споры, а не ругань. Тогда, на него и тех, кто пошел вместе с гномом, без роду и племени, без герба и стяга, ради даже простой мести, эти рыцари смотрели по-другому, не как на наемников, а как на товарищей по оружию. Память у фивландцев была долговечна и крепка, как их знаменитая сталь. Бритва не забыл и всегда рассказывал о былых походах тем, кто появлялся в его отряде в новых экспедициях. Потому что гному это казалось важным. Потому что нынче на них смотрели как на наемников и только. И Тарду хотелось, чтобы его товарищи по оружию знали, что так было не всегда.
Убийца драконов достиг того места, откуда виднелся реющий феларский стяг, и замер. По дороге, в лучах то выходящего, то снова скрывающегося за облаками солнца ехала горстка всадников. За собой под уздцы они вели оседланных и снаряженных коней без седоков.
Помятые шлемы приторочены к седлу, в руке у кого-то виднелся обломок копья, которое тот не выкинул прочь лишь оттого, что самого не было в седле, а разум блуждал где-то, предоставив телу долгий и печальный путь, как следовало из пустых глаз. Возглавлял эту процессию старый рыцарь. В руке у него был стяг, а другая сжимала поводья коня товарища, что устало горбился в седле, уронив седую голову на грудь. Перехватившая глаза повязка белой ткани темнела двумя пятнами запекшейся крови.
— Адлер! — позвал Тард и бросился наперерез тому всаднику, что возглавлял процессию.