«Как он смеет!» — подумал Радж Ахтен.
— Глупо преследовать народ Королевы Подземного Царства, — сказал Хасаад. — Твоя алчность не знает границ, так же как твоя жестокость. В тебе не осталось ничего от человека. Тебя следует умертвить, как дикого зверя.
Радж Ахтен сорвал покрывало, закрывавшее его лицо, и вздох всеобщего изумления поднялся над толпой. Колдовские огни в Картише спалили дотла все волосы на его голове, не оставив даже бровей. Пламя сожгло его правое ухо и опалило зрачок правого глаза, который теперь сиял молочной белизной. Вдоль линии подбородка была видна белая полоса выпирающей кости.
Волна ужаса пробежала по толпе — казалось, сама смерть глядела из глаз Правителя.
Но тот, кто как Радж Ахтен принял тысячи даров обаяния, приобретал божественную неуловимую красоту, перед которой невозможно было устоять, так же как невозможно было определить и понять ее сущность. В мгновение ока возгласы ужаса сменились восторженными вздохами.
— Как смеешь ты говорить это после всего, что я выстрадал ради тебя! — проревел Радж Ахтен. — Преклонись перед моим величием!
— Не может быть великим тот, кто чуждается скромности, — прозвучал в ответ певучий голос Хасаада.
Он говорил спокойно, с достоинством, присущим ах'келлахцам.
Радж Ахтен понял, что должен положить конец этому противостоянию. Хасаад попытается настроить толпу против правителя после его ухода, когда мощь голоса Раджа Ахтена станет лишь воспоминанием.
Жестокая улыбка заиграла на лице правителя. Убить Хасаада он не мог, но мог заставить его замолчать.
— Принесите мне его язык! — приказал он.
Хасаад схватился за рукоятку меча. Он почти успел выхватить меч из ножен, но тут один из коленопреклоненных слуг Раджа Ахтена дернул Хасаада за щиколотки, так что тот растянулся на земле. Тут же сверху на него навалились преданные правителю крестьяне. Борьба была недолгой. Один запрокинул Хасааду голову, другой разомкнул кинжалом стиснутые зубы. Криво полоснуло лезвие клинка, хлынула кровь.
Через мгновение прекрасная молодая девушка подбежала к Раджу Ахтену. В руках она сжимала кусок окровавленной плоти, держа его в обеих ладонях, словно подарок, подносимый в знак особого уважения.
Радж Ахтен брезгливо, двумя пальцами взял теплый еще язык, показывая свое презрение к этому комку плоти, похожему на выплюнутый недожеванный кусок мяса. Он швырнул его на пол паланкина и придавил ногой, обутой в расшитую золотом туфлю.
Крестьяне, горой навалившиеся на Хасаада, не давали ему дышать. Радж Ахтен два раза стукнул рукой о край паланкина, приказывая процессии двигаться дальше.
— К конюшням, — произнес он. — Я еду на войну.
За процессией, направляющейся к Слоновому Дворцу, следила группа одетых в черное людей, скрывающихся в полумраке спальни одной из гостиниц. Их предводитель, Укваз Фахаракин, негромко сказал остальным:
— Радж Ахтен избрал путь войны, и он его не оставит. Его люди слишком ослеплены блеском его величия, чтобы видеть, кто он есть на самом деле.
Укваз прислушался к себе.
Долгие годы он, подобно другим, был ослеплен славой Раджа Ахтена. Даже сейчас Укваз боролся с желанием пасть ниц перед чудовищем вместе с остальными. Но Радж Ахтен больше не заслуживал этого. Стремясь погубить Королеву Подземного Царства, он убивал своих собственных людей, среди которых был и племянник Укваза. За это убийство Раджу Ахтену придется поплатиться. Укваз происходил из благородного племени ах'келлах, судей пустыни. Язык, на котором они говорили, не знал слова «прощение».
— Как нам остановить его? — прошептал один из товарищей Укваза.
— Мы должны сорвать с него пелену славы.
— Но как нам попасть в его бастионы? — спросил другой. — Мы уже однажды пытались убить его Посвященных, теперь проникнуть туда будет нелегко.
Укваз задумчиво кивнул. В его голове созрел план. Земля в Картише была заколдована опустошителями. На сотню миль вокруг все растения погибли. Южным провинциям грозил голод.
Это вынудило Раджа Ахтена переместить большинство своих Посвященных на север, в Чузу, неприступную крепость в Дейаззе. Считалось, что всякий, обладающий здравым смыслом, не станет и помышлять о том, чтобы пробраться туда, ведь сломать могучие двери или забраться на отвесные стены было невозможно.
— Едем в Чузу! — сказал Укваз своим людям. — Радж Ахтен ненасытен, и в этом его главная слабость. Я покажу вам, как обернуть против него его собственную жадность.
Испокон веков Рофехаван был окружен морями с северной и восточной сторон; на Западе он граничил с горами Хест, а на Юге — с горами Алькайр. Стремясь защитить сей благодатный край от возможного вторжения, Эрден Геборен заключил соглашение с королями Древнего Индопала и со старейшинами Инкарры. Он установил юго-восточную границу своих владений в том месте, где сходились три великих царства, в местности настолько гнусной, что никто не пожелал бы владеть ею: на входе в обширное и древнее поселение опустошителей, называемое Пасть Мира.
— Вот ты где! — воскликнул кто-то. — А то я уже начал беспокоиться. Сколько можно ждать! Уже несколько часов здесь сижу.
Аверан проснулась. Она узнала голос волшебника Биннесмана. Открыв глаза, она поняла, что лежит в повозке, наполненной ароматным свежескошенным сеном. Подушкой ей служил рюкзак Габорна, в котором лежала сбруя. Аверан чувствовала ломоту во всем теле. Все мышцы у нее болели, как от тяжелой физической работы. В глазах рябило. Она снова закрыла глаза и инстинктивно протянула руку туда, где лежал ее посох, ее драгоценный посох из черного дерева. Прикоснувшись к посоху, она почувствовала, как мощная волна скрытой в нем энергии, вырвавшись наружу, прокатилась под ее рукой.
Габорн ответил:
— Я спешил изо всех сил и успел бы в срок, если бы не лошадь. Она тащилась еле-еле и была на последнем издыхании, поэтому пришлось выпрячь беднягу и оставить на попечение возничего.
— Значит, Король Земли пожалел лошадь, а своих сил не пожалел и решил сам впрячься в повозку? — мягко отчитывал товарища Биннесман, переживая, что Габорн взвалил на себя непосильную ношу. — Даже у того, кто обладает многими дарами, силы не безграничны, будь то человек или лошадь.
И Биннесман засмеялся:
— Ты похож на старого фермера, который тащит на базар воз брюквы.
— Подумаешь, каких-то тридцать миль, — ответил Габорн. — А мой груз намного ценнее, чем брюква.
От этих слов Аверан вздрогнула. Ее сонливость мигом улетучилась. Сон ее был очень крепким, и, проснувшись, она не сразу сообразила, что находится в повозке, которую тащит сам Король Земли.
— Давай впряжем моего коня, — предложил Биннесман.
Повозка остановилась. Волшебник слез с лошади и расседлал ее.
Аверан взглянула наверх. Небо было похоже на купол из звезд, которые словно стремились затопить всю землю светом. Еще целый час оставался до того момента, когда солнце появится над горизонтом, а свет уже струился над снежными пиками гор Алькайр подобно расплавленному золоту. Глядя вверх, Аверан не могла понять, откуда исходит этот свет. Казалось, он просочился из высших сфер.
Лесное зверье тоже было сбито с толку этим обманом небес. Было так светло, что казалось, день уже наступил. Трели утренних птиц раздавались все громче, наполняя собой прохладный воздух: гортанно кричал лесной голубь, пели жаворонки, бездумно трещала сорока.
Вдоль дороги теснились голые холмы. Их склоны, покрытые пшеничными полями, отражали лунный свет. По склонам тут и там торчали унылые дубы, сбросившие листья, их голые ветви напоминали короны. Вдали резко ухала сова. Протекавший где-то поблизости ручей давал о себе знать запахом свежести и влаги, хотя звука бегущей воды слышно не было.
Аверан наблюдала за непрекращающимся звездопадом. Яркие светящиеся точки описывали на небе дуги во всех направлениях, оставляя за собой искрящиеся дорожки.
— Как Аверан? Она здорова? — осторожно спросил Биннесман.
— Ей пришлось многое пережить, — ответил Габорн. — Целый день стояла она как вкопанная напротив Пролагателя Путей; воздев к небу свой посох, пытаясь заглянуть в сознание этого чудовища. Она обливалась потом, словно трудилась у горнила. Я уже опасался, что она не вынесет этого испытания.
— Значит, ей удалось узнать дорогу в… в Логово Костей?
— О да, — ответил Габорн. — Беда лишь в том, что это Логово находится глубоко под землей, в Подземном Мире, и Аверан не сможет описать тропу, ведущую туда. Ей придется пойти с нами — если ты, конечно, согласишься сопровождать меня.
— Если?.. — удивился Биннесман. — Разумеется, я пойду с тобой.
— Хорошо, — сказал Габорн. — Мне потребуется твоя помощь. Не хочу возлагать на плечи этой юной девушки непосильную ношу.
Аверан закрыла глаза, притворяясь спящей. Она испытывала одновременно стыд и радость от того, что ей удалось подслушать их разговор. Она, пока еще дитя, была единственным человеком в мире, кто научился понимать язык опустошителей, злейших врагов человечества.