- Чтобы закончить спор, скажем в "палеонтологическом смысле", это звучит лучше. Во всяком случае, я имела в виду, что триопы живут на темной стороне от двадцати до пятидесяти земных лет или даже меньше - ведь мы же ничего не знаем о скорости эволюции на Венере. Может, она идет здесь быстрее, чем на Земле, а может, триоп приспосабливался к жизни в ночи пять тысяч лет.
- Я видел студентов, которые приспосабливались к ночной жизни за один семестр, - усмехнулся Хэм.
Пат игнорировала это замечание.
- И потому, - продолжала она, - я считаю, что здесь существовала жизнь до того, как явился трехглазый, - он должен был чтото есть, иначе не выжил бы. А поскольку мои исследования показали, что он частично плотояден, здесь должна быть не просто жизнь, но фауна. Вот и все, если говорить о чисто логической части доказательства.
- Значит, ты не можешь угадать, что это за животные. Может, у них есть разум?
- Не знаю. Возможно. Однако, несмотря на уважение, которое вы, янки, испытываете к разуму, биологически он не имеет большого значения. Нет в нем особой ценности, и если говорить о выживании.
- Как ты можешь это говорить. Пат? Что, если не разум, дало людям власть над Землей и Венерой?
- А разве человек - хозяин Земли? Послушай, что я думаю о разуме, Хэм. Мозг гориллы гораздо лучше мозга черепахи, верно? А кому из них повезло больше: горилле, живущей лишь в небольшом районе Африки, или черепахе, которую можно встретить повсюду, от арктических районов до Антарктиды? Если же говорить о человеке... Найдись кто-нибудь с глазами как микроскоп, чтобы видеть всех живых созданий на Земле, он решил бы, что человек всего лишь редкий вид, а планета принадлежит нематодам или червям, поскольку черви значительно превосходят числом все остальные формы жизни вместе взятые.
- Пат, но это же не преобладание!
- А я этого и не утверждаю. Я только сказала, что разум не имеет большой ценности для выживания. Если мы решим, что он важен, то почему насекомые, не имеющие ничего, кроме инстинкта, так досаждают человеку? Мозги у людей лучше, чем у вредителей кукурузы или моли, однако они бьют наш разум единственным своим оружием - чудовищной плодовитостью. Понимаешь ли ты, что каждый раз, когда рождается ребенок (если этого не уравновесит чья-нибудь смерть), егоможно прокормить единственным способом - отняв пропитание у такого числа насекомых, чья общая масса равна массе ребенка?
- Все это звучит весьма разумно, но как это связано с разумом на темной стороне Венеры?
- Не знаю, - ответила Пат, и голос ее при этом звучал удивительно нервно. - Я только думаю... Взгляни на это чуть иначе, Хэм. Ящерица разумнее рыбы, но не настолько, чтобы получить какое-то преимущество. Почему в таком случае ящерица и ее потомки развили в себе разум? Да потому, что сама Природа стремится к разуму... А если это так, значит, разум может быть даже здесь - странный, чужой, непонятный разум. Она вздрогнула в темноте, прижавшись к Хэму. - Впрочем, неважно, - продолжала она уже другим тоном. - Все это лишь химеры. Мир снаружи настолько странен, настолько чужд нам... Я устала, Хэм, это был длинный день.
Он спустился за ней внутрь ракеты. Когда, погасли огни, игравшие на неземном пейзаже, Хэм видел уже только Пат, прелестную в скудном наряде, модном в Стране Холода.
- Итак, подождем завтра, - сказал он. - Продуктов у нас на три недели.
"Завтра", разумеется, означало только определенное время, а не свет дня. Когда они проснулись, снаружи царила та же тьма, которая вечно окутывает неосвещенную половину Венеры, все с тем же вечным зеленым закатом на горизонте. Однако Пат была в лучшем настроении и бодро занялась подготовкой к-первому выходу наружу. Она достала арктические скафандры из покрытой резиной шерсти толщиной в дюйм, а Хэм, как инженер, тщательно осмотрел шлемы, снабженные короной сильных ламп.
Они предназначались главным образом для освещения, но могли использоваться еще для одной цели. Известно было, что невероятно дикие трехглазы не выносят света, и таким образом, используя все четыре снопа света, падающие из шлема, можно было двигаться в окружении охранного светового барьера. Впрочем, это не помешало включить в снаряжение два оксидированных автоматических пистолета и два огнемета страшной разрушительной силы. Пат взяла свою сумку, куда собиралась складывать все образцы встреченной флоры и фауны, если они окажутся небольшими и в меру опасными.
Переглянувшись, они улыбнулись друг другу.
- Ты во всем этом настоящая толстуха, - ехидно заметил Хэм и весело улыбнулся, когда Пат гневно скривилась.
Отвернувшись, она широко открыла дверь и вышла наружу.
Все там выглядело иначе, нежели в свете иллюминатора. Тогда вся сцена казалась нереальной, неподвижной и тихой, как на картине, а сейчас она окружала их на самом деле, а холод и жалобный голос ветра давали достаточно доказательств того, что мир этот реален. Некоторое время люди стояли в круге света, падающего из иллюминатора корабля, восхищенно глядя на горизонт, где невероятно высокие вершины Больших Гор Вечности вздымались как гигантские башни на фоне фальшивого заката.
Во все стороны, насколько было видно без солнца, луны и звезд, расстилалась пустая, покрытая глыбами льда и камней равнина, на которой вершины, минареты, шпили и пики изо льда и камня поднимались в фантастических формах, которые невозможно описать.
Хэм обнял Пат рукой и с удивлением почувствовал, что девушка дрожит.
- Тебе холодно? - спросил он, глядя на диск термометра на запястье. - Всего тридцать шесть ниже нуля.
- Это не холод, - ответила Пат, - а эта картина. - Она отодвинулась. - Интересно, что удерживает тепло в этом месте? Казалось бы, без солнечного света...
- Тут-то и таится ошибка, - прервал ее Хэм. - Любой техник слышал о диффузии газов. Верховые ветры движутся над нами на высоте всего пяти или шести миль и, разумеется, несут с собой много тепла из пустыни, лежащей за сумеречным поясом. Происходит некоторое проникновение теплого воздуха в холодный, а кроме того, когда теплые ветры остывают, они опускаются. Более того, большое значение имеет при этом рельеф района. - Он умолк, задумавшись, потом продолжал: Слушай, я вовсе не удивлюсь, если мы найдем недалеко от Гор Вечности нисходящий воздушный поток, где верховые ветры двигались бы вдоль склона и в некоторых местах создавали вполне терпимый климат.
Он пошел следом за Пат, которая бродила среди камней на краю круга света, падающего из ракеты.
- Ха! - воскликнула она, - Вот он, Хэм! Вот экземпляр растительности темной стороны. - Девушка наклонилась над серой клубневидной массой. - Лишайник или гриб, - продолжала она. - Листьев, конечно, нет; они нужны только при солнечном свете. По той же причине нет хлорофилла. Очень примитивное растение и все-таки - в некотором смысле - сложное. Смотри, Хэм, высокоразвитая система циркуляции.
Он наклонился ближе и в бледно-желтом свете из иллюминатора заметил тонкую сеть жилок.
- Это может указывать, - продолжала Пат, - на существование какой-то формы сердца и... интересно! - Она быстро прижала свой дисковый термометр к мясистой массе, подержала немного, а затем взглянула на него. - Да! Смотри, как передвинулась игла. Это существо теплокровное. Если хорошенько об этом подумать, тут нет ничего странного, поскольку это единственный вид растительности, который может жить в районах с температурой ниже точки замерзания воды. Для жизни необходима жидкая среда.
Она потянула растение, которое оторвалось с глухим чмокающим звуком, а из обрывка корня брызнули капли темной жидкости.
- Фу! - скривился Хэм. - Что за мерзость! "И оторвал кровоточащий корень мандрагоры", не так ли? Вот только тот кричал, когда его вырывали. - Он замолчал. Из дрожащей массы донеслось низкое, пульсирующее причитание, и Хэм удивленно взглянул на Пат. - Фу! - снова скривился он. - Омерзительно.
- Омерзительно? Да это чудесный организм! Он идеально приспособлен к окружающему.
- В таком случае я рад, что являюсь инженером, - заметил он, глядя, как Пат открывает люк ракеты и кладет растение на расположенный внутри резиновый коврик. - Пойдем погуляем.
Пат закрыла дверь и пошла за ним. Ночь немедленно окружила их как черный туман, и только оглядываясь на светящиеся иллюминаторы ракеты, они могли убедиться, что стоят на поверхности реального мира.
- Может, стоит зажечь лампы наших шлемов? - спросил Хэм. - Иначе мы рискуем споткнуться и упасть.
Однако не успели они шевельнуться, как сквозь стоны ветра услышали новый звук - дикий, яростный, нечеловеческий крик, похожий на смех, вой, плач и угрюмый хохот.
- Это триопы! - воскликнула Пат.
Она на самом деле испугалась; обычно смелостью она не уступала Хэму, а склонностью к риску даже превосходила его, но эти жуткие звуки вызывали в памяти мучительные минуты, когда оба они попали в ловушку в ущелье Гор Вечности. Испугавшись, она одинаково торопливо и так же безуспешно искала выключатель света и пистолет.
Хэм включил свои прожектора, когда вокруг них уже засвистели камни, а один из них больно ударил его в плечо. Четыре триопа света крестом легли на блестящие пригорки, и дикий смех сменился крещендо боли. На мгновение Хэм заметил темные фигуры, спрыгивающие с пиков и граней глыб и исчезающие в темноте, как призраки, после чего наступила тишина.
- Ох! - выдохнула Пат. - Я так... боялась... Хэм. Но теперь у нас есть доказательства. Triops noctivivans действительно творения ночной стороны планеты, а те, которых мы встретили в горах, были передовыми отрядами или группами, проникшими в ущелья, не освещаемые лучами солнца.
Где-то вдали раздался громовой смех.
- Интересно, - вслух подумал Хэм, - служит ли их хохот чем-то вроде языка?
- Вполне возможно. В конце концов жители Тропиков разумны, а эти существа их родственники. Кроме того, они бросают камни и используют те стручки, которыми забросали нас в ущелье. Кстати, они должны быть плодами какого-то растения с ночной стороны. Триопы несомненно разумны, но эти бестии настолько неприступны, что сомневаюсь, узнают ли люди когда-нибудь о их разумности или языке.
Хэм согласился с ней, тем более что удачно брошенный камень, ударившись о ледяной шпиль в нескольких шагах от них, осыпал все вокруг сверкающими осколками. Хэм покачал головой, заливая равнину потоками света из ламп на шлеме, и из темноты донесся жуткий хохот.
- Слава Богу, свет держит их на расстоянии, - буркнул он. - Прелестные подданные Его Королевского Величества *, верно? Боже, храни короля, если у него таких много!
Пат вновь занялась, поиском образцов. Она уже включила свои прожектора и ловко пробиралась между фантастическими обелисками этой странной удивительной равнины. Хэм пошел за ней следом, глядя, как она отрывает от скал кровоточащие и постанывающие образцы растений. Она нашла с дюжину разновидностей и одно маленькое извивающееся создание в виде сигары, которое разглядывала с удивлением, не в силах понять - растение это, животное или еще что-то другое. В конце концов сумка для образцов заполнилась до самых краев, и оба направились к ракете, иллюминаторы которой светили издалека, как ряд вглядывающихся в них глаз.
Однако, открыв дверь, чтобы войти внутрь, они испытали потрясение. Оба отпрянули, когда изнутри пахнуло в лицо теплым, душным, гнилым воздухом, не пригодным для дыхания и насыщенным запахом падали.
- Что... - прохрипел Хэм, а потом расхохотался. - Твоя мандрагора! - смеялся он. - Взгляни на нее!
Растение, которое они оставили внутри корабля, превратилось в бесформенную полуразложившуюся массу. В теплом воздухе оно быстро стало полужидким, растекшись по резине. Пат вытащила коврик и выбросила наружу.