Я вешала инспектору лапшу и, одновременно, правым глазом сигнализировала Лукавее поддержать мою выдумку. Наконец она поняла мои подмигивания и выдавила из себя.
— Здрасьте! Русалка.
Парень в ответ только восхищённо молчал.
— Ну, я пойду, ещё поплаваю, — робко предложила Лукава. Под радостное кивание закамуфлированного балваничика она скрылась в глубине.
Я ещё несколько минут подождала, когда инспектором отомрёт. Такого столбняка я не разу не наблюдала. Радостно распахнутые глаза в купе с блаженной улыбкой создавали стойкую картину душевного потрясения.
— И что делать дальше? — стала я размышлять. — Как спровадить этого кретина? Добровольно он не уйдёт. Сослаться на стеснительность Лукавы — не выйдет! Надо же было записать её в нудистки! Думай, Варвара, думай!… Так, плавать она может и голая, но сейчас ещё прохладно. Значит, нужно её укутать в полотенце! А где взять полотенце?… Рыська!
Я раздумывала, сказать инспектору, что пойду, погуляю или пусть сам из транса выходит. Решила предоставить ему свободу действия и направилась к кустам чернотала.
— Рыська, ты здесь? — обратилась я к кустам, потому что парня всё равно не заметила.
— Здесь, — отозвались кусты.
— А шатун далеко?
— Рядом.
— А ты можешь в мою квартиру… сбегать…сходить…переместиться?
— Минут десять надо.
— Тогда, переместись, пожалуйста. Возьми большое полотенце в ванной. Лукаву завернуть, — решила я сразу предупредить вопрос. — Мы с инспектором рыбоохраны познакомились, вон стоит на мостках под впечатлением, а она — голая. Ну, так сделаешь?
— Уже бегу, — лишь кусты легонько качнулись.
— Лукава! Лукава! — на всякий случай позвала я русалку, но она не отозвалась. — Сети режет!
Минут через пять кусты зашевелились, и к моим ногам упал свёрток. Мне показалось, что я заметила кошачью лапу. Очень большую кошачью лапу.
— Рыська, это не моё полотенце!
— Конечно не твоё. Зачем ходить за твоим, если моё ближе.
— А-а-а! Я об этом не подумала. А оно…
— Чистое! Не волнуйся.
— Ага! Спасибо! Я пошла.
— Варя, — раздался от воды голос Лукавы, — там, на мостках, это кто?
— Инспектор рыбоохраны, Игорь Витальевич Грозный. Он может нам пригодиться.
— Симпатичный! — призналась русалка. Кусты радостно хрюкнули. — А как ты ему меня представила?
— Чемпионкой по нырянию.
— Справедливо, — подтвердила она. — А зачем про русалку призналась?
— Это вроде как прозвище, а не…род занятий.
— Прозвище? А что, имя нельзя было назвать?
— У людей нет имени — Лукава.
— Придумала бы другое.
— Я и придумала!… Лукерья.
Кусты мелко дрожали и всхлипывали.
— Рыська! Прекрати! — крикнули мы кустам хором.
— Не могу, — простонали кусты. — Я пришёл оберегать вас от врагов, а надо — от поклонников!
— Сейчас я вылезу и накостыляю тебе, мерзкий зубоскал! — разозлилась Лукава.
— Дома накостыляешь, — остановила я разгневанную русалку. — Я сейчас вернусь туда, потом ты подплывай. Вынырнешь с моей стороны, завернёшься в полотенце.
— Зачем? — удивилась она.
— Затем, что в этой местности — нудистка, большая редкость! Вся округа сбежится на тебя поглазеть! Тем более, есть на что!
Звуки из кустов не поддавались классификации. По-моему Рыська там икал. Рассерженная русалка скрылась в воде.
— Тебе, Рыська, дома лучше ей пару дней не попадаться на глаза, — посоветовала я напоследок зарослям чернотала.
В ответ только хрюкнуло.
К моему возвращению столбняк у Игоря Витальевича прошёл. Он уже мог разговаривать и нормально реагировать на вопросы.
— Вы что-то задумались, — обратилась я к инспектору.
— Я? А, да! Она скоро вернётся?
— Не знаю. Наплавается, тогда вернётся. Она долго может плавать!
— Красивая девушка!
— Вся в папу, — поделилась я своими наблюдениями, усаживаясь на мостки.
— А кто у неё папа?